Политолог Александр Рар — о том, почему Москву больше интересует Вашингтон, нежели Берлин 
Чуть менее 10 лет назад тогдашний президент России Владимир Путин выступил с историческим заявлением в немецком парламенте — бундестаге. Он предложил Германии и Евросоюзу стратегическое сотрудничество. Россия продемонстрировала готовность открыть свои энергетические ресурсы для совместной эксплуатации с западными фирмами. Взамен надеясь на доступ к современным технологиям Запада.
Однако спустя десятилетие нужно признать, что идея о стратегическом партнерстве так и не была реализована. Причины более или менее известны и не нуждаются в детализированном объяснении. Запад требовал от России демократизации, а Россия от Запада — признания своих национальных и геополитических интересов в Европе. В силу того, что ни того ни другого не произошло, элементы старой конфронтации остались.
Исключением всё же являются российско-германские отношения, качественно отличающиеся от отношений России с другими западными странами. Во-первых, Германия действительно стала союзником России в энергетическом альянсе. Немецкие фирмы совместно с «Газпромом» строят «Северный поток» и «Южный поток». В ближайшие годы именно Германия станет главным дистрибутором российского газа в Европе. Ни одна другая европейская страна так тесно не сотрудничает с Россией в этом направлении.
Во-вторых, именно позиция Германии приостановила третье расширение НАТО на Восток. Без германского вето в 2008 году по данному вопросу НАТО бы ныне располагала военными базами в Грузии и на Украине. Складывается впечатление, что в российском истеблишменте эту значимую роль Германии недооценивают, рассматривая ее по большей части как нечто само собой разумеющееся.
Наконец, именно Берлин положительно откликнулся на идею Дмитрия Медведева о создании общего евроатлантического пространства, предложив создать новый комитет Россия — Евросоюз по внешнеполитическим вопросам. Правда, Россия восприняла эту идею очень осторожно, полагая, что от нее в вопросах общеевропейской безопасности потребуются уступки. На мой взгляд, Москве правильнее было бы согласиться и использовать этот новый политический инструмент в собственных интересах — например, искать совместные с Германией и Евросоюзом подходы по отношению к «арабской весне» или противоракетной обороне.
Российская дипломатия стоит перед непростой дилеммой. России по-прежнему хочется вершить мировой политикой наряду с другой великий державой — США. Когда Америка дает понять России, что не воспринимает ее как равного партнера, Москва ищет сближения с Евросоюзом, в первую очередь с Германией и Францией. Но стоит только США поменять свою позицию и косвенно признать Россию как сильную державу, Москва забывая о потенциальных союзниках в Европе и устремляется в сторону Вашингтона. Это понимают не только в кругах правящей элиты Германии.
Победитель российских президентских выборов в 2012 года должен будет более четко наметить внешнеполитические ориентиры своей страны. Он должен стратегически сблизиться с ведущими странами Европы — Германией, Францией, Турцией и Польшей. В случае если Бараку Обаме не удастся остаться на второй срок в Белом доме, о внешнеполитическом сотрудничестве в американском направлении России придется забыть.
Если бы в Германии федеральные выборы состоялись сегодня, канцлером бы непременно стал кандидат от Социал-демократической партии. Социал-демократы, как известно, являются носителями идеи так называемой восточной политики (Ostpolitik). Будущее красно-зеленое правительство Германии будет гораздо больше заинтересовано в сотрудничестве с Россией, нежели нынешние консерваторы. Для Москвы откроется новое окно возможностей. В таком случае России и Германии следовало бы вернуться к исходным идеям путинского выступления в бундестаге. Обе страны должны радикально проявить свою готовность к сотрудничеству. Германия наконец должна отказаться от шаблонов холодной войны и разрешить «Газпрому» и другим российским концернам приобрести пакеты акций немецких энергетических фирм. Концерн E.On продает свои газовые транспортные сети — покупателем может стать, например, «Транснефть». Компания RWE также желает объединить часть своего газового бизнеса с «Газпромом». В свою очередь, в процессе приватизации российских государственных предприятий российским властям стоило бы особенно поощрять немецкий бизнес, причем не только крупный, но и средний.
Европейский континент переживает не лучшие времена. Германо-французский мотор может оказаться слишком слабым для того, чтобы вытянуть Европу из кризиса. Наступит время, когда Россия предложит Евросоюзу свою концепцию совместного решения проблем. Первые разговоры на эту тему можно начать в рамках «тройки» Берлин–Москва–Париж, которая уже как год не собиралась. Москва могла бы стать инициатором следующей встречи.
А. Рар — директор Центра им. Бертольда Бейца при Германском совете по внешней политике
izvestia.ru
