Предвзятое отношение к русским появилось у европейцев довольно давно, ещё в первой половине XVI века писатель Франсуа Рабле, автор "Гаргантюа и Пантагрюэля", ставил в один ряд "московитов, индейцев, персов и троглодитов". Уж не знаю, чем мы не нравились "врачу, богослову, монаху, филологу, математику, одному из величайших французских сатириков", но судя по его биографии, он и дня не был не токмо в России, но и рядом с ней.
Вольтер в своей книге "История Карла XII, короля Швеции" вышедшей в свет в 1731 г., изрекал почти то же самое: "Московия, или Россия… оставалась почти неизвестной в Европе, пока на ее престоле не оказался царь Петр. Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики при открытии ее Кортесом. Прирожденные рабы таких же варварских, как и сами они, властителей, влачились они в невежестве, не ведая ни искусств, ни ремесел и не разумея пользы оных. Древний священный закон воспрещал им под страхом смерти покидать свою страну без дозволения патриарха, чтобы не было у них возможности восчувствовать угнетавшее их иго. Закон сей вполне соответствовал духу этой нации, которая во глубине своего невежества и прозябания пренебрегала всяческими сношениями с иностранными державами". Тут и без разъяснений понятно, что автор так же презирает диких русских, по недомыслию и глупости разгромивших шведских "культреггеров". Вот каково его мнение о нас: "Русские по природе своей крепки, неутомимы и, быть может, столь же храбры, что и шведы. Но для побед войско следует приучать и к самой войне, и к дисциплине. Единственными полками, на которые можно было хоть сколько-нибудь надеяться, были те, коими командовали немецкие офицеры, но, к сожалению, оные оказались в слишком малом числе. Остальные же представляли собой сборище согнанных из лесов варваров, одетых в звериные шкуры и вооружённых кто луком, а кто просто дубиной. Лишь у немногих были ружья, и ни одному не приходилось ещё участвовать в регулярной осаде. К тому же во всей армии не нашлось ни одного умелого артиллериста. Сто пятьдесят пушек, которые могли бы превратить маленький городок Нарву в пепелище, едва пробили брешь в стене, в то время как крепостная артиллерия ежеминутно косила целые ряды в русских траншеях. Город не имел почти никаких укреплений, у коменданта барона Горна не было и одной тысячи регулярного войска. Тем не менее, огромная московитская армия не смогла и за шесть недель взять город". Одного не могу понять, как мы сумели со времён Ивана III бить врагов, как на Востоке, так и на Западе и дойти при его преемниках за 50 лет до Тихого океана?
Мало что изменилось во взглядах умственной и научной элиты Европы за прошедшие два века. Оба автора писали о русских, пользуясь только источниками с одной стороны, им и в голову не приходило дать слово другой. Ситуацию неприязни России европейцами после поражения Наполеона решили исправить, дав источнику информации возможность изучить страну самому.
Не могу не сказать, что ещё со времён царствования Екатерины II в России сложилась традиция своего рода заискивания, или, как говорили в Советском Союзе, низкопоклонства перед Западом. Все русские государи правящие после неё изо всех сил пытались понравиться европейской публике.
Николай I по примеру своей бабушки Екатерины решил точно так же нанять очередного французского "властителя дум", чтобы тот расхваливал его на все лады, как Дени Дидро когда-то расхваливал его бабку.
Выбор императора Николая пал на 49-летнего писателя-путешественника Астольфа де Кюстина (1790-1857), маркиза, выходца из старинной французской аристократической семьи, де Кюстин принадлежал к числу тех литераторов, кого называют писателями второго ряда. Маркиз путешествовал по разным странам, а затем публиковал свои путевые заметки, и вся Европа ими зачитывалась, а если вдруг какой-нибудь деятель представал в этих заметках в выгодном свете, это способствовало росту его репутации.
В 1839 году император Николай I пригласил де Кюстина в Россию и маркиз совершил поездку по её европейской части. После путешествия за казённый счёт де Кюстин отбыл во Францию, и издал свои путевые заметки под названием "La Russie en 1839" ("Россия в 1839 году").
Маркиз не стал сочинять хвалебную оду императору, пригласившему его в гости. Как такое могло случиться, сказать довольно сложно: сам он этот вопрос обходил стороной, но судя по всему, Николай I не сошёлся с французом в оплате опуса. Книга приобрела в Европе скандальную известность. Когда император Николай I прочитал её на французском языке, он пришёл в неописуемое бешенство.
Видимо русский император не знал, нанимая литературного подёнщика, что " 28 октября 1824 де Кюстин был найден без сознания, избитый, ограбленный и раздетый в грязи возле Парижа. Распространилось мнение, что Кюстин, имевший бисексуальные склонности, назначил на дороге в парижский пригород Сен-Дени свидание некоему молодому солдату, и товарищи солдата избили и ограбили Кюстина. После этого положение Кюстина в парижском обществе пошатнулось. Его принимали далеко не везде, а где принимали, часто насмехались над ним". [1]
Я не буду утверждать, что те или другие сексуальные и прочие наклонности не позволяют верить автору, но как говорят, сомнения остаются.Чтобы читатель мог понять гнев Николая I просто приведу выдержки его отдельных цитат[2]:
"Чем больше я узнаю Россию, тем больше понимаю, отчего император запрещает русским путешествовать и затрудняет иностранцам доступ в Россию. Российские порядки не выдержали бы и двадцати лет свободных отношений между Россией и Западной Европой… несмотря на все их старания казаться прекрасно воспитанными, несмотря на получаемое ими поверхностное образование и их раннюю и глубокую развращенность, несмотря на их превосходную практическую сметку, русские еще не могут считаться людьми цивилизованными. Это татары в военном строю — и не более".
Отчего татары – символ варварства, оставлю на совести автора.
"...задаюсь вопросом, характер ли народа создал самодержавие, или же самодержавие создало русский характер, и, подобно немецкому дипломату, не могу отыскать ответа...
Россия — это лагерная дисциплина вместо государственного устройства, это осадное положение, возведенное в ранг нормального состояния общества…
Пусть даже Россия не пойдет дальше дипломатических притязаний и не отважится на военные действия, все равно ее владычество представляется мне одной из опаснейших вещей в мире. Никто не понимает той роли, какая суждена этому государству среди европейских стран: в согласии со своим устройством оно будет олицетворять порядок, но в согласии с характером своих подданных под предлогом борьбы с анархией начнет насаждать тиранию…
Россия — нация немых; какой-то чародей превратил шестьдесят миллионов человек в механических кукол, и теперь для того, чтобы воскреснуть и снова начать жить, они ожидают мановения волшебной палочки другого чародея…
После нашествия монголов славяне, до того один из свободнейших народов мира, попали в рабство сначала к завоевателям, а затем к своим собственным князьям…
Этот народ, лишенный досуга и собственной воли, — не что иное, как скопище тел без душ; невозможно без трепета думать о том, что на столь огромное число рук и ног приходится одна-единственная голова… Я не упрекаю русских в том, что они таковы, каковы они есть, я осуждаю в них притязания казаться такими же, как мы…эти люди разучились жить как дикари, но не научились жить как существа цивилизованные, и вспоминаю страшную фразу Вольтера или Дидро, забытую французами: "Русские сгнили, не успев созреть*".[Выделено мною, авт.]
Я хотел привести ещё цитаты, но понял, что это лишнее, в глазах европейцев мы и рабы и немые и безвольные …в общем мы ЧУЖИЕ, а значит относиться к нам, как таким же людям – лишнее. Пропустим классиков марксизма и перейдём к самому доброму и вечному, писательнице для детей.
Военные дневники знаменитой шведской писательницы Астрид Линдгрен, весной 2015 года были опубликованы в Швеции.
"О! Сегодня началась война. Никто не хотел в это верить. Еще вечером мы сидели с Эльзой в парке, дети бегали вокруг нас, а мы уютно бранили Гитлера и были уверены, что войны не будет. И вот она..." — этой записью начинается 1 сентября 1939 года военный дневник писательницы, оставляющий при знакомстве с ним довольно противоречивые чувства. Нельзя сказать, что автор дневника не обладала достаточной информацией о происходящем — в 1940 году Линдгрен стала работать отделе цензуры писем шведской спецслужбы и знала гораздо больше, чем рядовые шведы.
"18 июня 1940 года. Ослабленная Германия означает для нас, шведов, лишь одно: русские сядут нам на шею. А если уж на то пошло, то лучше я буду всю оставшуюся жизнь кричать "Хайль Гитлер!", чем иметь здесь, в Швеции, русских. Ничего более отвратительного я не могу себе и представить".
Она знает про Хатынь, знает про уничтожение евреев, про расстрелы в Норвегии, зверства в Финляндии. Всё это она отмечает в своих дневниках, не забывая и записывать меню праздничных и будничных обедов.
"...24 января 1943. У немцев дела стали еще хуже. Англичане вошли в Триполи, и в России дела выглядят катастрофически. Немецкие войска окружены под Сталинградом, за который ведутся безумные бои. В Германии передают по радио траурную музыку по поводу героев Сталинграда. Каждый день поступают известия о новых русских прорывах. На Кавказе немцы планово отступают. Под Сталинградом эти несчастные солдаты сидят в земляных норах, а вход в них взяли на мушку русские снайперы. А в России сейчас холодно. Бедные люди, что я могу сделать, если мне жалко и этих немецких солдат, когда они так ужасно страдают!"...Бедные и несчастные немецкие солдаты, они так страдают в промёрзших окопах Сталинграда. Линдгрен очень жалеет их.
"...29 января 1943. После полутора лет, разорвали кольцо вокруг Ленинграда. Надо быть русскими, чтобы перенести такие страдания, какие вынесло население Ленинграда. Собак, кошек, крыс съели давным-давно, и, как утверждает фру Медин, согласно источникам из Финляндии, там в последнее время продавали человечину — но это никак ведь не может быть правдой. Да, дай Бог, чтобы русские никогда сюда не пришли."...
"...6 февраля 1944 г. 10 немецких дивизий попали в страшную передрягу у Днепра, им грозит полное уничтожение. Со своими их связывает только воздушный мост. Их командующий летал к Гитлеру и просил разрешения капитулировать, но Гитлер сказал "нет". Русские подошли почти вплотную к границе Эстонии, и эстонцы бегут массами. В Финляндию и Швецию. Многие в маленьких лодках приходят на Готланд. Все что угодно лучше, чем попасть в руки русских"....Опять жалость к несчастным немецким солдатам...
"...8 февраля 1944 г. Позавчера вечером, когда я сделала последнюю запись, по вечерним новостям сообщили, что русские, примерно 200 самолетов, предприняли воздушный налет на Хельсинки, который нанес большой урон. Это, похоже, начало действий, направленных на то, чтобы принудить финнов к миру. Все явственней проступает страх перед русскими, в письмах и повсюду... Вся Карелия снова эвакуируется; какое неимоверное страдание для карелов, которые с огромной надеждой вернулись на свои старые земли, когда оттуда вытеснили русских. О судьбе Финляндии страшно думать — а бедная Балтия! Русские подлодки опять вышли в Балтийское море, и наши торговые суда снова идут в конвоях"."
"...21 января 1945 г. Русские продвигаются вперед огромными шагами. Подумать только, что они дойдут до Берлина! Может быть, самое лучшее, вырезать сводки из газет каждый день; может быть, именно сейчас идут решающие столкновения."...Разумеется "нацисты культурней, чем русские варвары"...
"...2 марта 1945 г. Союзники продвигаются на Западном фронте. Русские идут вперед на Восточном фронте, хотя и не так быстро, как можно было предположить не так давно. Во всяком случае, не похоже, чтобы они вошли в Берлин уже завтра. Моя личная война практически закончена — победа за мной"."
"...25 апреля 1945 г. Берлин — это дымящиеся руины, и, согласно вечерним новостям, город полностью окружен русскими. Несколько часов уходит на то, чтобы делать вырезки из газет. Особенно вечерние газеты делают упор на публикации рассказов о кошмарах в концентрационных лагерях Германии; я не хочу вырезать все подряд. От Германии исходит горячий, кровавый запах и кошмарное предощущение гибели...""
"...29 апреля 1945 г. Подумать только, что война, наконец, заканчивается, невозможно себе представить! Германия проиграла ее уже после Сталинграда — почему эта бессмысленная борьба должна была продолжаться столько лет... Весна 1945 — мы не думали, что война будет продолжаться так долго"."
"...1 мая 1945 г. Исторический момент. Гитлер мертв. Гитлер мертв. И Муссолини мертв. Гитлер умер в своей столице, в руинах своей столицы, среди руин своей страны и гор обломков"..." [3]
Судя по тому, ЧТО и КАК писала о войне Линдгрен, сомнительно, что взгляды европейских человеколюбов сильно переменились. Русофобия, повидимому, у них в крови.
Справедливости ради надо признаться, что после войны Астрид Линдгрен подобного отношения к нашей стране вслух не высказывала — то ли пересмотрев свои взгляды (ведь мы платили ей за переиздания её книг у нас), то ли не желая вредить своей репутации детской писательницы (это тоже сказывается на тиражах).
Евгений Попов
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] - https://gorod.tomsk.ru/index-1302001205.php
[2] - https://proza.ru/diary/nadejda14/2021-08-31
[3] - https://amarok-man.livejournal.com/1493929.html
*- "Русские сгнили, не успев созреть".— Фраза, приписываемая Д. Дидро, который, впрочем, от авторства отказывался (см.; Tourneux М. Diderot et Catherine II. Р., 1899. P. 582). Смысл этого утверждения был оспорен г-жой де Сталь: "Много восхваляли знаменитые слова Дидро: "Русские сгнили прежде, чем созрели". Я не знаю мнения более ошибочного: даже их пороки, за небольшим исключением, мы должны приписать не их испорченности, но силе их нравственного закала".
