Последние десятилетия существования Австро-Венгрии подданные Габсбургов с остроумием обреченных называли «веселым Апокалипсисом». К середине XIX в. национально-государственное устройство Австрии стало выглядеть почти экзотично, учитывая общий или, во всяком случае, схожий, для Европы путь развития к современному национальному государству.
Классик геополитики Рудольф Челлен называл Габсбургскую монархию «выжившим динозавром», страной «состоящей из одних Ирландий». Европейский книжный рынок стали наводнять сочинения с предсказаниями (прогнозами) гибели Дунайской монархии, которую специфический юмор политической публицистики образно именовал лоскутной. При этом, ощущение надвигающейся катастрофы пронизало сознание политических и культурных элит самой Австрии. Венский историк и публицист Генрих Фридунг писал: «Упадок государства обсуждают во всех публичных местах и слоях общества, соседние государства уже поделили между собой провинции...».
Был ли действительно крах Австрии так уж неизбежен и почему он все-таки произошел? На мой взгляд, удачную попытку ответа можно найти в содержательной монографии Оскара Яси «Распад Габсбургской монархии», совсем недавно вышедшей на русском языке.
Главной идеей этой работы является утверждение, что при разумной и справедливой национальной и социальной стратегии развития, у Австрийской империи был шанс сохраниться в качестве влиятельного современного государства. Ответственность за этот упущенный шанс Яси возлагает на Габсбургов, с их убого консервативной и, при этом, крайне непоследовательной политикой, которую Яси охарактеризовал словами Франца Грильпарцера: «политика наполовину осуществлённых дел, наполовину пройденных путей».
Политические неудачи, дегенерация основных государственных и социальных институтов империи были обусловлены как объективными, так и субъективными причинами. К первым, прежде всего, относилась «лоскутность» империи, части которой, кроме очевидных культурных различий, к тому же, были крайне слабо связанны экономически. Сложно сказать, была ли возможность сохранить ветшающую конструкцию дунайской монархии путем продуманной стратегии модернизации, но субъективные факторы и особенно избранные Веной модели сохранения империи как раз усилили почти все негативные процессы, убивавшие государственный организм габсбургской монархии. Лекарства оказались хуже болезни. Это, в равной мере, относится и к внутренней и к внешней политике.
Венгерское восстание 1848 – 1849 гг. поставило страну на грань катастрофы. Молодой император Франц-Иосиф обратился за поддержкой к царю Николаю I. Империя была спасена славянами, подданными Габсбургов, и славянами, подданными Романовых. Австрийские славяне составили в тот период основу имперской армии, а русские войска сокрушили основные силы венгров. Спасенная Австрия поступила прямо противоположно тому, что возможно было ожидать, не только в качестве благодарности, но и, как проявление здравого политического смысла. В Крымскую войну (1853 – 1856) Габсбурги заняли жесткую антирусскую позицию. Лишившись, в лице России, верного и, в общем, бескорыстного союзника, Дунайская монархия за десять лет с окончания Крымской компании проиграла две большие войны - французам и итальянцам 1859 г. и пруссакам в 1866 г. Важнейшим результатом этих неудач стало превращение в 1867 г. Австрийской империи в дуалистическую Австро-Венгрию.
Наиболее пагубным для будущего государства стало положение в ней славянского большинства. Это большинство спасшее трон Габсбургов в критической ситуации 1848 – 1849 гг., оказалось не только обманутым в своих ожиданиях, но и оскорбленным теми преимуществами, которое получили вечно неспокойные венгры. Один из главных идеологов чешского национального движения Франтишек Палацкий, в свое время сказавший, «что если бы Австрии не было, ее следовало придумать», узнав о введении дуализма, не без печали заметил: «Чехи жили до Австрии, проживут и после нее». Положение усугублялось тем обстоятельством, что венгры, получив столь значительные политические преференции, начали проводить крайне жесткую политику мадьяризации, игнорируя даже самые умеренные требования подвластных Будапешту национальных меньшинств.
В результате славянские подданные империи становились не только врагами венгров, но и врагами самого государства, которое они подозревали (и не без оснований) в покровительстве славянофобскому мадьярскому шовинизму.
Немецкое население империи, в свою очередь, так же оказалось недовольным положением дел после введения дуализма. Будучи лидирующей национальной группой, немцы несли и основную тяжесть забот о поддержании мощи Австро-Венгрии. Оскар Яси приводит сведения, согласно которым, «за первое десятилетие XX в. немцы, составляющие 35,58% от населения, обеспечили 63% прямых налоговых поступлений. Немец платил в среднем в два раза больше налогов, чем чех или итальянец, в четыре с половиной раза больше, чем поляк, и в семь раз больше, нежели представители южных славян». Поэтому, если славяне в результате неразумной политики Вены стали восприимчивы к панславистской пропаганде, то австрийские немцы не остались глухи к пропаганде пангерманизма. Неудивительно, что при развале Австрии в 1918 г. председатель законодательного собрания с немецкой стороны открыл заседание следующими словами: «история сделала нас, немцев, основателями старого австрийского государства, и мы, на протяжении веков, с безупречной верностью и бескорыстной самоотверженностью, отдавали этому государству лучшее, что было в нашей культуре и экономике. Теперь же мы без благодарности говорим этому государству “прощай”, с тем, чтобы энергия нашей нации высвободилась, и мы, черпая из этого бездонного источника, смогли построить новое сообщество, которое будет служить исключительно нашему народу». Ровно через двадцать лет, при всеобщем ликовании, Австрия вошла в состав гитлеровского рейха.
Самым удивительным, однако, следует признать то обстоятельство, что наиболее выигравшие от режима дуализма венгры, вовсе не стали лояльны к обновленной империи. Полученные немалые преимущества, они использовали для построения своей миниимперии. Национальный венгерский миф Яси определил как «феодальный эпос», важнейшей составляющей которого являлся культ борьбы и борцов с «деспотией» Габсбургов. В эпоху дуализма этот культ получил в Венгрии официальный статус, наполнил страницы учебников и книг, подчеркнув тем самым абсурдность самой идеи двуединой монархии.
В этих условиях, шла постоянная борьба, за разного рода политические и экономические преимущества. Как пишет Яси, «император, с его инстинктивным страхом перед демократией и боязнью поколебать основы системы, стремился по возможности, выполнить волю Будапешта в ущерб Вене…. С венгерской точки зрения, эти уступки, всегда оставались недостаточными, тогда как по австрийским понятиям они были слишком велики». В Венгрии «велась активная демагогическая пропаганда против объединенной армии и общих институтов Монархии, представляемых как проявление злого духа “проклятой Вены”».
Архаическое социальное устройство не позволило создать в Австро-Венгрии мощного среднего класса, который смог бы стать подлинным носителем либерально-модернизаторской идеологии, а только она одна, в условия Европы конца XIX – начала XX в. могла противостоять национальному партикуляризму. Более того, неким подобием этой важнейшей социальной группы, особенно в ненемецкой части империи Габсбургов стали евреи. Традиционно нелюбимое в Восточной Европе меньшинство оказалось не только конкурентом национальной буржуазии, но и представлялось орудием Вены в борьбе с интересами подвластных наций.
Таким образом, в борьбе против Габсбургов слились два важнейших фактора – национальный и социальный. Империя не смогла найти механизма и, что не менее важно, общей идеи, которые смогли бы соединить народы, существовавшие в ее границах веками. В тоже время, в соседней Германии, чье положение после Первой мировой войны было куда более тяжелым, а единое государство существовало меньше полувека, сепаратистские тенденции оказались крайне слабы.
Если бы имперской власти удалось услышать и понять подлинные чаяния большинства своих подданных, она могла бы найти пути к их удовлетворению, вместо того чтобы бессмысленными уступками пытаться достичь невозможного - завоевать любовь агрессивно-истерического венгерского меньшинства. Но этого не случилось и на месте древней монархии мы видим конгломерат национальных государств. Sic transit gloria mundi.
Александр Ефремов, rusplatforma.org
