Пассивность украинского сообщества не позволяет открыть украинские классы в Москве. Об этом сказал Чрезвычайный и Полномочный посол Украины в России Владимир Ельченко, сообщает УНИАН.
"Я не первый посол, который занимается этой проблемой, и каждый раз, когда мы приходим к вопросу о том, что нужны заявления родителей, их не набирается в достаточном количестве для того, чтобы открыть украинскую школу, или хотя бы класс", - сказал Ельченко.
По его словам, на 1 сентября, несмотря на активную информационную кампанию, поступило лишь одно заявление от родителей об учёбе в украинском классе.
"Такая пассивность украинской общины в Москве меня удивляет, поскольку активисты украинских организаций этот вопрос поднимают всё время. Мы стараемся помочь - в результате мы получаем одно заявление", - заявил дипломат.
При этом он отметил, что такой проблемы нет в Башкортостане, где работает 8 украинских школ.
Ельченко отметил, что, несмотря на такую ситуацию, посольство будет способствовать созданию украинского класса в одной из московских школ, в случае необходимости со стороны украинцев, проживающих в Москве.
Напомним, что в конце августа начальник московского городского отдела образования Исаак Калина сообщил, что в московских школах не будут открывать классы с украинским языком обучения в этом году.
Тогда он сказал, что они готовы открывать классы с любым языком обучения, когда наберётся достаточное количество заявлений от родителей, но по украинскому языку их нет.
Ранее министр образования Украины Дмитрий Табачник заявлял, что к 1 сентября в двух российских гимназиях - в Москве и Санкт-Петербурге - планируют открыть классы с изучением предметов на украинском.
Согласно переписи населения 2002 года в России проживает 2 942 961 украинцев. В России не склонны называть российских украинцев диаспорой, учитывая наши общие этно-территориальные и сущностные корни, так же как нелепо называть диаспорой волжских татар в России и русских граждан Украины. Тем не менее, термин «диаспора» технически оправдан, учитывая факт независимости наших стран, а также необходимость юридического оформления деятельности украинских организаций России.
Украинцы занимают третье по численности место в Российской федерации после русских и татар, составляя — 2,03 % населения. Наибольшая плотность этнических украинцев, а также россиян самоидентифицирующих себя как «украинцы» находится в регионах Сибири, Приполярья, Дальнего Севера и Востока России: Ямало-Ненецкий АО (13 %), Чукотский АО (9,2 %), Ханты-Мансийский АО (8,6 %), Магаданский край (9,9 %), Камчатка (6,7 %), Тюмень и регион (6,5 %), Мурманск и область (6,4 %), республика Коми (6,1 %) – от общей численности украинцев России. Определённая плотность украинцев есть в Ростовской и Белгородской областях, а также в областях приграничных с Казахстаном. Отметим, что украинцы Сибири, это в основном трудовые мигранты эпохи Советского Союза периода освоения основных нефтегазовых месторождений 1960-1970 годов.
Несколько слов по поводу владения украинским языком гражданами России и положения украинского языка в пространстве русского.
Опять же, согласно последней переписи знание украинского языка подтвердили — 1 815 210 человек то есть (1,25 % численности населения России) — по этому показателю украинский язык занимает 4-е место после русского, татарского и немецкого. Характерно, что лишь 69,81% владеющих мовой — это сами украинцы России, остальная доля владеющих — 26,65% — это русские граждане России. Данные цифры никак не позволяют утверждать, что развитие украинского языка в России принудительно сдерживается и репрессируется. Другое дело, что в среде русского языка естественное распространение украинской речи не имеет перспектив, даже если мы сосредоточимся исключительно на исследовании состояния украинского языка в среде украинских граждан — трудовых иммигрантов в России. По некоторым оценкам в России на заработках находится до 7 миллионов украинцев, но их уровень знания родной речи порой сильно поражает, даже тех, кто не сильно знаком с правилами украинского словообразования.
Именно здесь, на мой взгляд, при желании можно найти содержание для полемики украинского МИДа. Понятно, что украинское государство выражает озабоченность состоянием языка в своей первой по численности диаспоре (американская, канадская и бразильская диаспора украинцев по количеству граждан заметно ниже). Опуская предысторию наших дипломатических баталий, попробуем рассмотреть ситуацию с позиции украинских интересов и того как эти интересы можно продвигать.
Существует общее правило — если родина пытается организовать жизнь своих соотечественников на чужбине, она должна их для начала сосчитать, потом организовать (помочь сосредоточиться в организации), и затем продвигать культурные и прочие гуманитарные программы. Заметим, что на данном этапе, в первую очередь необходимо желание объединяться у самой диаспоры. Если его нет, то нет и диаспоры. В конечном итоге, при позитивном раскладе, можно постепенно добиться изменения облика своей диаспоры, популяризировать культуру страны, и при необходимости использовать эти элементы в системе продвижения «позитивного образа» данной страны на территории страны-партнёра. Данная деятельность государства финансируется как за счёт его бюджета, так и за счёт частных пожертвований, аккумулируемых в различных профильных фондах. В таком русле пытается выстраивать свою гуманитарную политику за рубежом и Россия, расширяя сеть некоммерческих фондов и грантовых стипендий.
Убирая за скобки полемику с российским МИД, можно утверждать, что украинские власти не проявляют должной активности в этом направлении. Мягко говоря, её не видно.
Начнём, с количества украинцев и их организаций в Российской федерации. Все официальные украинские цифры о диаспоре базируются на официальных подсчётах российской стороны, а также сведениях масс-медиа. Так, например, по данным Института стран СНГ Константина Затулина, на конец 1990-х в России было зарегистрировано более 40 украинских организаций, тогда они издавали более семи газет в разных регионах страны: «Украинский курьер» ( Москва), «Украинский выбор» (Москва), «Рiдне слово» (Челябинск), «Украинец на Зелёном клине» (Владивосток), «Криница» (Уфа), «Казацкое слово» (Краснодар), «Украинское слово» (Мурманск). Подавляющее их количество сегодня не издаётся по причине отсутствия финансирования.
По последним данным министерства юстиции Российской федерации украинских организаций насчитывается порядка 90. Но так и нет ответа на вопрос, насколько живы эти «от 40 до 90» организаций?
Попеременно, Москва и Киев использовали украинские организации для своих политических целей. Последний крупный съезд украинских диаспорных организаций проходил в 2004 году. На нём присутствовало порядка 1000 делегатов из Москвы, Тюмени, Самары, Петербурга, Тулы, Курска. Делегаты в основном представляли Общество дружбы и сотрудничества народов России и Украины, несколько украинских землячеств и ФНКА (федеральные национально-культурные автономии). Основной мотив того съезда состоял в поддержке Виктора Януковича на президентских выборах 2004 года.
С точки зрения Киева, наиболее значимым в публичном плане является «Объединение Украинцев России» (ОУР). Эта организация с самого начала ориентировались на «свежие» «оранжевые» силы национал-патриотических украинских партий. Руководство ОУР проводило встречи с президентом Ющенко, другими ведущими политиками Украины. Были заметны в защите уволенного сотрудника российской государственной «Библиотеки украинской литературы» в Москве Юрия Кононенко (заместитель председателя ОУР, председатель Общества почитателей украинской книги).
Какой-либо иной активности украинской диаспоры (естественно мы не говорим о межгосударственных гуманитарных и культурных обменах, молодёжных рок- и поп-фестивалях, концертах в клубах) — не заметно. Хотя, президент Виктор Ющенко время от времени произносит много слов на эту тему. Например, в 2006 году проходила масштабная встреча с украинскими организациями. Действующий тогда министр иностранных дел Борис Тарасюк в своём докладе отрапортовал, что за годовой период Киевом было реализовано более 500 проектов в 40 странах по предоставлению помощи украинским общинам. Какие именно это проекты, остаётся тайной. Из российской диаспоры тогда на встрече присутствовали председатель Совета Объединения украинцев России и Федеральной национальной культурной автономии «Украинцы России» Василий Дума, президент Всемирного конгресса украинцев Аскольд Лозинский, председатель Объединения украинцев Кубани Николай Сергиенко.
Сравнивая работу украинских организаций с их азербайджанскими (ВАК, «Азеррос») и армянскими коллегами («Союз армян России») из диаспоры, становится очевидным некоторое маргинальное положение первых. И это странно, учитывая численность украинцев в России, а также тот беспокойный интерес, что проявляет официальный Киев в отношении российской части своей диаспоры.
В 1990-е годы, а также в каденцию президента Леонида Кучмы, Киев придавал более серьёзное значение консолидации украинской диаспоры в России. Была разработана и осуществлялась государственная программа «Украинская диаспора до 2000 года». Общественные активисты украинской диаспоры той поры отличались громкими националистическими антироссийскими заявлениями. И надо сказать, официальная Москва на это никак не реагировала, демонстрируя толерантность.
После 2003 года ситуация изменилась: начали реагировать. Но нынешняя политизация украинской диаспоры, за исключением ряда случаев, сравнительно низка. Обычно она не выходит за рамки региональных масштабов. Вот, например, подобный курьёзный эпизод в Ростове-на-Дону. Один из активистов ростовской городской украинской национально-культурной автономии (РГУНКА) Игорь Коломиец на своём собственном сайте стал пропагандировать тезисы в пользу присоединения Краснодарского края к Украине. В результате Игорь Коломиец был исключен из РГУНКА.
В оправдание маргинальности украинских диаспорных организаций нередко приводят довод сводящийся к тому, что это следствие конфликтогенной среды российско-украинских отношений: дескать украинские националисты и прочие менее радикальные украинцы России боятся открыто высказывать свои мысли. В определённом смысле это так, однако, та же азербайджанская диаспора до периода «алиева-путинского прорыва» сумела выстроить свою работу с органами российской власти так, чтобы не вступать с ними в политические дискуссии, и спокойно наладить внутреннюю работу. Таким образом, либо украинцы просто не были способны выстроить эту работу, либо она им в массах не была нужна, их этнокультурные амбиции в России не ущемлялись.
Возникает вопрос – а кто может и должен содержать деятельность нормальных организаций и другие мероприятия диаспоры. В качестве справки, напомним, что в своё время, на протяжении нескольких лет до 1998 года, Департамент образования Москвы ежемесячно выделял московским организациям украинцев 3 — 4 миллиона рублей, а на украинский музыкальный салон — 25 миллионов рублей в сезон. На сегодняшний день в России около 15 школ с этно-культурным украинским компонентом. В Москве Юрий Лужков выступил с инициативой увеличить количество украинских школ в столице, однако количество желающих в них учиться не велико (опять же в сравнении с желающими учится в школе с азербайджанским и армянским этнокультурным компонентом).
Одним из аргументов украинского МИДа, доказывающего негативное отношение российских властей, стал пример закрытия в московской школе № 124 украинского культурного центра. Информацию украинским масс-медиа власти преподнесли так как будто в Москве закрыли школу с украинским этнокультурным компонентом. Это далеко не так. В этой школе были лишь группы, изучающие украинскую культуру и язык. Вообще же, средняя общеобразовательная школа № 124 Центрального административного округа Москвы является одной из обычных по московским меркам «продвинутых школ», шефство над которой осуществляют консерватория, спорткомплекс «Олимпийский», Всероссийское хоровое общество, Центр славянской культуры. Что же касается Украинского культурного центра, то он с 1995 года патронировал ансамбль украинской песни «Горлиця», хореографический ансамбль «Мальва», вокальный молодёжный ансамбль, кружки по изучению украинского языка и культуры, студии декоративно-прикладного искусства. Как интенсивно работали данные кружки, сказать не могу. Но группы изучения украинского языка были не укомплектованы. В последнее время постоянно был открыт добор учеников возрастом от 1 до 5 класса, для обучения там. Потока желающих не было.
Согласно российскому законодательству, школы с этнокультурным компонентом – это обычные общеобразовательные школы, финансируемые за счёт государственного бюджета. Иными словами, Россия берёт на себя обязательства обеспечивать развитие гуманитарных и культурных связей со своими соседями. Могут находиться спонсоры, в том числе и зарубежные, помогающие таким школам. Но, на мой взгляд, финансовое обеспечение подобных школьных программ в рамках СНГ или на двусторонней основе должно осуществляться на принципах паритета: если у наших партнёров нет средств, Россия берёт их обеспечение на себя, но они должны содействовать (не мешать) продвижению российских общеобразовательных программ на своей территории. Это логично и справедливо. Однако в случае с украинскими партнёрами всё сложнее.
Давайте вспомним баталии, вызванные обсуждением проекта «карты русского» в Украине. Всё свелось к официальному неприятию этой, кстати говоря, польской идеи на русско-украинской почве. Российский МИД снова обвинили в попытке «аннексии». А между тем, украинская внешняя политика имеет подобный инструмент замера состояния и проблем своей диаспоры. Описан он Законом Украины «О правовом статусе заграничных украинцев» от 2004 года. «Заграничный украинец» — это лицо, которое является гражданином другого государства или лицом без гражданства, а также имеет украинское этническое происхождение либо является выходцем из Украины. Тем, кто захотел получить статус «заграничного украинца», необходимо сдать определённое количество справок: оплатить стоимость удостоверения, после всех проверок поданных документов составляет – 10 долларов США плюс комиссия банка. «Заграничный украинец», фактически бюджетный вариант «карты поляка», распространяемой польскими консульствами, и так и не принятой к действию «карты русского». Лишь низкое бюджетное сопровождение этой программы не позволяет развиться этому потенциальному механизму в полноценный инструмент украинского влияния.
Предположим, Россия с братской Украиной поставит чисто пропагандистский эксперимент: кто на территории друг друга оформит больше таких карт при равных условиях выдачи? Думаю, что низкие итоговые результаты не порадуют обе стороны. Но сила и организация российского этнокультурного поля в Украине, в сравнении с украинским влиянием в России, очевидна. Интересно все ли руководители и активисты украинской диаспоры в России имеют удостоверение «заграничного украинца»?
Александр Караваев, «Информационно-аналитический центр МГУ»
