Пожалуй, Польшу все еще сильно недооценивают в России, хотя, возможно, причиной тому сами поляки, слабо сознающие собственные преимущества. Польша входит в большую шестерку крупнейших стран ЕС (Германия, Франция, Британия, Италия, Испания, Польша), является крупнейшим государством Центрально-Восточной Европы. Близость к экономическому мотору ЕС, Германии, дает возможность польской экономике динамично развиваться.
Пожалуй, Польшу все еще сильно недооценивают в России, хотя, возможно, причиной тому сами поляки, слабо сознающие собственные преимущества. Польша входит в большую шестерку крупнейших стран ЕС (Германия, Франция, Британия, Италия, Испания, Польша), является крупнейшим государством Центрально-Восточной Европы. Близость к экономическому мотору ЕС, Германии, дает возможность польской экономике динамично развиваться.
Польша является транзитным мостом между Россией и Западной Европой. К числу преимуществ Польши можно отнести позитивную демографическую динамику и обостренную европейскую культурную идентичность. К тому же, Польша — страна высокой интеллектуальной культуры, интеллектуальных традиций. Это, пожалуй, единственная крупная европейская страна, где интеллигенция развивалась вне тренда 1968 года, лишена ультралевого (анархо-экологистского) крена.
Сегодня Польша находится в стадии роста — как экономического, так и интеллектуального. Однако большинство поляков все еще находится под влиянием двух мифов прошлого, довлеющих над польской внешней политикой. Первый миф — миф о Польше как о форпосте Запада перед лицом России1 — «скифов», врагов цивилизации и т.д. Второй миф — о Польше как «миссионере» западного влияния на Востоке, и, конкретно, в России.
Обе эти концепции едва ли могут обеспечить польское лидерство, в каких бы выражениях его не описывать, как бы его не понимать. В первом случае Польша, в лучшем случае, может, и в самом деле, стать «троянским конем США» в Европе и большой американской военной базой — и то лишь при определенной расстановке политических сил внутри самих США. При этом подобный курс едва ли прибавляет Польше уважения и влияния в Европе. Напротив, именно благодаря нему распространяются представления о Польше как о несамостоятельном, «вассальном государстве». Причем не только в России.
Во втором же случае поляков подводит плохое знание России, и, шире, всего постсоветского пространства. Реальность такова, что разговор о западных ценностях русские куда охотнее будут вести с сюзеренами Глобального Запада, американцами и британцами, чем с поляками. При этом на данный момент Польша не рассматривается в России ни как самостоятельная часть Запада, ни как наиболее комплиментарный его сегмент. К тому же, выступать в роли «учителя России» — занятие заведомо неблагодарное и бессмысленное. Россия переживает сегодня сложные времена, но, в целом, вполне справедливо считает себя не только страной с самобытной религиозной и культурной идентичностью, но и одним из лидеров мировой цивилизации. Само собой разумеется, что Россия никогда не смирится с ролью «ученика» в западной школе, кто бы ни претендовал в ней на роль учителя.
Отсутствие адекватного позиционирования в отношении с Россией наблюдается, на мой взгляд, параллельно кризису прогностического мышления самих поляков. В России сегодня постоянно идут драматические дискуссии о будущем, о том, какой будет Россия через 20, 30, 50, 100 лет. Поляки, кажется, живут в иных горизонтах прогноза, их мало занимают вопросы даже среднесрочной перспективы. Между тем, в рамках нынешних тенденций развития у поляков не так уже много вариантов. Вариант первый — превращение ЕС в полноценное еврогосударство, где Польша и другие страны превратятся в подобие декоративных автономий внутри республик Советского Союза или индейских резерваций в США. В этом случае полякам придется отказаться от своей идентичности, культуры, возможно — языка. Учитывая тот факт, что в середине столетия ЕС окажется под воздействием мощнейшей миграционной войны с Юга, вызванной стремительным ростом населения Центральной и Южной Африки и неизбежным переселением более миллиарда англо- и, прежде всего, франкоязычных африканцев в Европу, самосохранение польского этноса также может оказаться под большим вопросом.
Вариант второй — сохранение ЕС в нынешнем виде и продолжение польской игры в сателлита глобальной сверхдержавы. Этот вариант означает в перспективе снижение геополитического статуса Польши, низведение ее до уровня, на которым стоят администрации Боснии, Косово и т.д. Полякам как нации в данном случае ничего не грозит, но о европейской (тем более — мировой) роли Польши придется забыть. В периоды разрядок и перезагрузок о Польше будут забывать, в периоды холодных войн Польша будет становится обезличенным, лишенным субъектности инструментом противостояния.
Существуют ли какие-то иные возможности? Очевидно, их можно найти, если смотреть не назад, а вперед. Сегодня мы видим, что Россия и страны Западной Европы (прежде всего, Германия) заинтересованы в экономическом сближении друг с другом. При этом между Россией и ее потенциальными партнерами существует множество противоречий мировоззренческого, ментального характера. Консервативный менталитет русских и победивший в западных столицах «тренд 1968 года» (тренд лево-либеральной и антитрадиционалистской революции) по многим параметрам несовместимы между собой.
Однако я рискну предположить, что поляки могли бы сыграть роль модератора дискуссии между Россией и ее западными партнерами. Неважно, отдают себе отчет в этом поляки, или нет, но их менталитет ближе к российскому, чем немецкий или французский. Если к этому факту добавится готовность польской интеллигенции, польского экспертного сообщества стать модератором диалога между Россией и Западной Европой, такой диалог, очевидно, может состояться.
При этом нужно четко разграничить междугосударственный диаолог, и диалог общественный, неформальный. На уровне государственном позицию посредника между Россией и политической Европой пытается взять на себя Франция под руководством Николя Саркози, и это у нее временами неплохо получается.
При Шредере такую же миссию пыталась возложить на себя и Германия. Проблема, однако, заключается в том, что межгосударственный диалог такого уровня не пользовался достаточной поддержкой СМИ, поддержкой со стороны интеллектуалов, экспертного сообщества. Для последних Россия вызывает чаше всего лишь негативные эмоции, и причина их коренится, на мой взгляд, не столько в рациональных опасениях, связанных с Россией, сколько в иррациональном неприятии консервативного менталитета русских, их представлений о семье, религии, национальном государстве и т.д.
Пережив в ХХ веке яростную атаку на эти институты, Россия не хочет потерять их сегодня. Для западноевропейских интеллектуалов, выросших на идеях Маркузе, Грамши, Троцкого, поднявшихся на волне молодежного бунта 1960-х, эти запросы чувства непонятны и чужды. Однако польская интеллигенция, та ее часть, которая ищет новые подходы и питает отвращение к пропагандистским штампам, сможет лучше понять консервативный менталитет русских, чем интеллектуалы Западной Европы.
В ХХ веке войны перестали быть уделом профессиональных военных, соответствующим образом подготовленных и следующим своему профессиональному кодексу. На поля Первой и Второй мирровых войн вышли уже не армии, а народы, что привело к немыслимым трагедиям и радикальному переформатированию планетраного мироустройства. В современном мире тот же процесс, только, возможно, с обратным, позитивным знаком «+», наблюдается в сфере международных отношений. В ХХI веке дела мира перестают быть привилегией узкого круга специалистов в той же степени, как в ХХ веке — дела войны. Появление Интернета, стирание информационных границ создало новые угрозы, но наивно было не замечать и новых возможностей, которые они открывают. Одной из таких возможностей является диалог о будущем Европы, который с наибольшими шансами на успех может состояться именно в общественно-экспертной среде. Среди людей, чья деятельность определяется не столько их местом в той или иной политической, медийной или бизнес-иерархии, сколько наличие свободного интеллектуального капитала и социальной энергии, которые могут быть использованы в созидательных целях.
Успех этого диалога может сделать Польшу, в культурном смысле, осевой державой Большой Европы. Не нынешней политической Европы в границах ЕС, а Большой Европы от Владивостока до Гибралтара, в которой Запад (ЕС) и Восток (Россия) являются взаимодополняющими друг друга частями.
Александр Рублев, WIN.RU
1Любопытно, что еще Иордан, автор «Истории готов», утверждал, что граница между Скифией и Германией проходит по Висле. Вопрос лишь в том, что предки поляков в этом раскладе — по ту стороны Вислы, и средневековые польские историки возводят генеалогию поляков от сарматов.
