Сергей Грачёв, «АиФ»: Юрий Михайлович, в условиях, когда нефть и рубль стремительно дешевеют, а жизнь дорожает, многие вновь заговорили о том, что в ближайшем будущем нам всем мало не покажется. По вашим ощущениям, есть ли сегодня повод для паники?

Юрий Поляков: (Задумывается.) Всё зависит от того, как посмотреть на ситуацию. Если в отрыве от происходящего в мире, то, конечно, ничего хорошего в этих процессах нет. Евро за 60 рубликов - это круто! Но если воспринять эти обидные потери как неизбежные трудности (а такие всегда случаются, если страна отстаивает свои интересы в исторических масштабах), то ничего сверх­ординарного не происходит.

Во-первых, когда в 91-м страна распадалась, бытовые лишения были куда серьёзнее. Помните ту дикую инфляцию, сожравшую все сбере­жения? Нас тогда просто обобрали. Но Чубайса никто за это не линчевал и линчевать не собирается. Во-вторых, надо объяснить: без волевых поступков России, за которые мы расплачиваемся «санкциями», русское население в Крыму и Новороссии уже прижали бы к ногтю или уничтожили как вредителей-колорадов. Дустом! Уничтожили бы наших соотечественников только за то, что они оказались вне пределов России в результате преступного раздела Советского Союза. Надо наконец объяснить: Горбачёв и Ельцин нанесли колоссальный урон нашей государственности, развалив СССР по административным границам. Если затеяли цивилизованный «развод», то уж будьте любезны: с теми территориями, с какими вошли в Союз, с теми же и на выход! А принадлежность земель, приклеенных по административно-политическим гешефтам, определяется плебисцитом. В итоге и Абхазия, и Южная Осетия, и Приднестровье, и Крым, и Новороссия с самого начала пошли бы к нам, то есть к себе домой. Сомнений нет! И Россия сегодня просто восстанавливает историческую справедливость, точнее, не мешает этому, как делала в 90-е годы при либералах вроде мистера «Да-с» - Козырева.

Процесс осложняется тем, что на Украине сейчас идёт бурный этногенез. Он как извержение вулкана. Можно злиться на вулкан - но это природа. Однако извержения, как и этногенез, тоже бывают разные. Есть такое понятие - «конституирующий чужой». Это когда группе населения, для того чтобы обособиться, нужно кого-то себе противопоставить. На Украине в качестве «чужого» избрали Россию и русских. Кроме того, украинский этно­генез принял самую чудовищную форму - фашистской агрессии. Вот это самое страшное! И начинаешь задумываться: что ужаснее - падение рубля или гибель тысяч русских людей под битами «укра­шистов»? И понимаешь, что это несопоставимые вещи.

— Извержение вулкана часто можно предсказать. А можно ли было как-то предвидеть то, что произошло на Украине?

— С 2001 года, когда я возглавил «Литературную газету», мы постоянно писали о том, что на Украине происходит формирование русофобского государства. Почему я, человек, занимающийся литературным трудом, это предчувствовал, а те, кто напрямую отвечал за эту сферу, не прочухали? Лет 6-7 назад я пришёл в кабинет очень высоко­поставленного чиновника, отвечавшего за национальную политику, и обратился за помощью. У нас закрылось от безденежья приложение «Евразийская муза», которое поддер­живало прорусских деятелей в СНГ, на той же Украине. В ответ на просьбу я получил отказ: «Мне абсолютно неинтересны настроения прорусской интеллигенции вне границ России». Такие вот чиновники вели политику подкармливания русо­фобов на евразийском пространстве, накачивая этническую спесь дармовым нашим газом. Давно пора начать называть вещи своими именами. При коммунистах за провалы виновные несли наказание, их имена знали. А в последние четверть века все провалы России безымянные. Позорно прохлопали судьбу брат­ского народа - и хоть кого-нибудь прилюдно пожурили?

— Андрея Макаревича, например, чуть ли не объявили врагом народа за то, что он выступил в Святогорске, а на Украине из Михаила Пореченкова сейчас пытаются слепить монстра за то, что он стрелял в аэропорту Донецка. Как, кстати, относиться к поступку Пореченкова?

— Макаревич не совершил ничего для меня нового. Он остался верен себе. Вы помните в его песнях хоть одно доброе слово о России? Я что-то не помню. Теперь о Пореченкове. А как всегда в России относились к добровольцам, которые шли помогать братским народам и пророссийским политическим силам?! Их считали героями! Вспомните, как один из героев Тургенева гибнет в бою на Балканах. Как Вронский у Толстого собирается отправиться туда же, чтобы искупить свой грех. И тех, кто ехал в 1930-е в Испанию, чтобы бороться с фашистами, тоже считали героями. Нельзя смотреть на свою страну глазами американцев или европейцев. Кстати, а кем американцы считают своих солдат, воюющих в Ираке, Афганистане, Латинской Америке? Героями!

В России всегда относились к добровольцам как к героям. Испания, 1937 г. Фото: РИА Новости

— Необязательно! Многие там их как раз осуждают.

— Я говорю сейчас о господ­ствующей точке зрения. И у нас она должна быть такой по отношению к нашим солдатам и добровольцам. Конечно, всегда найдутся те, кто с этой точкой зрения не согласится. Но вот когда к ним домой придут грабить и убивать - тогда они поймут, что, встав к пулемёту с холостыми патронами, Пореченков, кстати, в прошлом офицер, ничего дурного не сделал. Надпись «Пресса» на каске? А если не было каски с надписью «Артист»? А вот если, глядя на любимого актёра, какой-нибудь столичный ботаник захочет научиться владеть оружием, уже хорошо. Возможно, он когда-нибудь спасёт жизнь себе и близким. Объяснять подобные вещи людям, живущим в Крыму и Новороссии, уже не нужно. А внутри Садового кольца ещё приходится. Им кажется, что до них никогда не докатится… Ну-ну...

В России всегда относились к добровольцам как к героям. ЛНР, 2014 г. Фото: РИА Новости

— Года два назад в одном из наших интервью вы говорили, что вероятность массового выхода людей на улицы довольно высока. А сейчас вероятность массового протеста существует?

— Если власть повторит ошибку поздних коммунистов и по­зволит свободно организовываться и финансироваться силам, нацеленным на переворот вроде майдановского, то всё может быть. Дело ведь не только в уровне жизни. В феврале 1917 года, когда случилась революция, Россия не голодала. Голод, разруха, террор - всё началось потом. Я думаю, власть учла этот опыт... Кроме того, я не верю, что уровень жизни сегодня может упасть так, что люди начнут выходить на площади. Опять же, если человеку внятно и честно объяснить, за что он страдает, терпеть он может довольно долго. Тем более человек русский.

— А разве запрещать консолидироваться той же оппозиции - это не попрание демократических ценностей?

— Если она консолидируется для того, чтобы разучивать модные танцы или обсуждать перспективы развития России, - это пожалуйста! Но если люди сплачиваются ради бузы, извините… Безумна власть, которая допустит такое. Кстати, ни в Америке, ни во Франции, ни в Германии разрешать подобное в голову не придёт. Видели, как они разгоняют своих бузотёров? То-то… Я не жестокий человек, но уже один раз видел крах моей страны, миллионы поломанных судеб, залитые кровью окраины. Больше не хочу. 

— Давайте наконец немного про ваш юбилей поговорим. Многие не любят отмечать круглые даты. А вы? 

— Для человека публичного, занимающегося интересными обществу делами, юбилей, я считаю, - это некая фиксация того, что он сделал. Такая личная выставка достижений жизни и творчества. (Смеётся.) Будут литконференция, юбилейный спектакль во МХАТе им. Горького, презентация первого тома собрания сочинений и двух томов с интервью. А ещё пройдёт мой творческий вечер в Доме литераторов, на сцене которого когда-то я срывал первые аплодисменты, читая свои стихи.

aif.ru