Шут: Тот, кто решился по кускам Страну свою раздать,
Пусть приобщится к дуракам, Он будет мне подстать!

В. Шекспир. Король Лир

1. Сценаристы развала России

Вопреки обыкновению, хочу начать этот текст с цитирования. В заметке «Об одном лживом аргументе против русского национализма» всем нам известный Егор Холмогоров написал в 2011 году очень правильные слова:

«…Если же кто-то планирует под шумок внутренних смут развалить РФ, раздробив ее на множество частей, то русским тем более необходимо своевременное получение инструментов, которые сделают нас субъектом политического процесса. Ибо в противном случае, в случае развала РФ, именно русские окажутся самым бесправным, самым угнетаемым, терроризируемым и порабощаемым народом на территориях новых бабайств, ханств, джамаатов и прочих притонов инфернальной неруси.

…Слабость и безгласность русских, игнорирование национальных интересов, приведут к тому, что: а) Российская Федерация развалится, поскольку в целесообразности ее существования не будут заинтересованы её собственные граждане и, прежде всего, самый многочисленный из населяющих её народов; б) на осколках РФ состоится масштабный геноцид русских, – геноцид таких масштабов, которых история никогда не знала»[1].

Еще недавно я назвал бы такие настроения алармистскими, а сценарий развала населенной русскими России – вместо создания на всей ее территории Русского национального государства – злобной русофобской утопией.

Сегодня опасения Холмогорова кажутся мне более чем обоснованными. Тому причиной серьезные усилия, действующие в гибельном для нас направлении из двух, казалось бы, непримиримо противоположных лагерей.

С одной стороны, это откровенно русофобствующий президент Дмитрий Медведев и стоящие за ним либеральные силы, отечественные и зарубежные, поставившие в повестку дня децентрализацию России с ее последующим неизбежным разделом между сильными мира сего. Так, в недавнем докладе ИНСОРа (формальный руководитель Игорь Юргенс, фактический – Евгений Гонтмахер) сделан упор именно на федерализм и необходимость возрастания самостоятельности регионов – проще говоря, раздробление РФ на отдельные уделы, которые один из современных политических журналистов уже остроумно окрестил «руспубликами». В своих недавних речах Медведев послушно подтвердил эти тезисы, вновь дав понять, чью программу он призван реализовать.

С другой стороны, это группа примазавшихся к Русскому движению людей, беззастенчиво присвоивших себе бренд русской национал-демократии, также пропагандирующих идеи дальнейшего развития федерализма в России вплоть до «конфедерации русских земель». Уже не «джамаатам» и «бабайствам», а русским регионам, возжаждавшим бесконтрольности, отрыва от Москвы, а в перспективе полной от нее независимости, отводят они главную роль в развале России.

У истоков этого направления стоят известный ныне как политический провокатор профессор Петр Хомяков и художник-поэт Алексей Широпаев, обросшие в последнее время молодым и борзым пополнением, мечтающим выделиться и запомниться публике каким-нибудь идейно-политическим кульбитом, необычным вывертом мысли. Но все, на что хватает мозгов у юных дарований – это взять хомяковские идеи и наверчивать их, «как чистый бриллиант».

Вот, к примеру, профессор Хомяков дружески делится с чеченским агентством «Ичкерия-инфо» своими откровениями:

«Мне кажется, что пора вводить в обиход термин “построссийское пространство”. Так вот, если говорить о русских территориях построссийского пространства, то они должны быть организованы на основе регионализма. В какой форме этот регионализм реализуется, зависит от конкретных условий. Это может быть асимметричная федерация, конфедерация, совокупность полностью независимых государств, типа Дальневосточной республики, Сибирской республики, Уральской республики, Балтийской Руси и т. д., и т. п. Но не хотелось бы забегать вперед. Все решит сам народ. При этом учтем, не нынешний народ, а народ, получивший опыт борьбы с империей, опыт борьбы за свободу, опыт взаимодействия с другими народами в этой борьбе».

Речь, как понимает читатель, идет именно о русском народе, который, по мысли профессора, должен уничтожить, развалить Российское государство в борьбе за свою свободу – в союзе с другими свободолюбивыми народами России, разумеется. Типа чеченцев, которым он не забывает пообещать давно желанное: «Полная независимость Кавказа. Причем с возвращением всех захваченных империей территорий»[2].

Мне приходилось более-менее подробно анализировать взгляды Хомякова, выраженные в т. н. «Программе НОРНА»[3]. Я окрестил их национал-анархизмом.

Кульбит и выверт мысли юных последователей старого провокатора как раз и состоит в том, что они, мимикрируя, перекрестили эту систему убеждений – в национал-демократию.

Мне бы хотелось, как рекомендовал Конфуций, «исправить имена», то есть вернуть понятия и концепции в предназначенную им классификационную ячейку. И показать, во-первых, что к национал-демократии (и вообще к демократии) анархизм относится так, как абсурд, ловко слепленный из здравой идеи умственными спекуляциями, – к самой этой идее. А во-вторых, что национал-анархизм потому так и называется, что ничего, кроме анархии, не обещает тем безумцам, которые поддадутся его соблазнам. Как понимает читатель, при некотором навыке до абсурда можно довести любую мысль. О том, как это делают юные выползки из хомяковско-широпаевского гнезда, речь и пойдет.

Я говорю о юных хомяковцах, ибо сложилась даже небольшая организация молодых политических честолюбцев, не стесняющихся эти идеи исповедовать публично: Русский гражданский союз (РГС). Хотя продуцирует их, раз от раза все агрессивнее, лишь один из них, самый способный, – Александр Храмов. Так что разбирать мне предстоит только программные документы РГС да писания имярек.

«В пятнадцать лет учителей научат»

Учредительная конференция РГС состоялась 21 ноября 2010 года в туркомплексе «Измайлово» (Москва).В ее Оргкомитет вошли Антон Сусов, Дмитрий Феоктистов, Александр Храмов. Все трое до этого состояли в других организациях, где им, по-видимому, перестала видеться перспектива: Сусов – в руководстве ДПНИ Александра Белова-Поткина, Феоктистов – в президиуме молодежной организации у Михаила Касьянова[4], Храмов – в Национал-демократическом альянсе у Алексея Широпаева.

Последнее обстоятельство особенно важно, ибо поначалу главным проводником в массы идей сбежавшего из России профессора был назначен именно Широпаев, организовавший с этой целью т. н. Национал-демократический альянс (НДА) и соответствующий сайт. Но Широпаев – фигура одиозная; его книга «Тюрьма народа» отличалась такой бешеной русофобией и таким антироссийским пафосом, что стяжала ему славу человека неадекватного. (Я, например, просто перестал с ним здороваться.)

Понадобился молодой, современно мыслящий и говорящий человек, способный транслировать те же идеи, не компрометируя их подобной репутацией. Тот факт, что Храмов вырос именно из НДА, таким образом, не случаен, он имеет знаковый характер.

В Манифесте РГС сразу прозвучали знакомые хомяковско-широпаевские нотки. Начиная с постулата о «нехорошем», антирусском на всем протяжении своей истории Государстве Российском: «Роль колонизируемого народа в нем отведена в первую очередь русским, которые в ходе территориальной экспансии превратились из собирателя земель в народ-донор для национальных окраин и коррумпированной бюрократии. Сверхэксплуатация русского народа, опора на изношенную советскую инфраструктуру и неэффективную сырьевую экономику, засилье полуфеодальных кланов чиновников, силовиков и этнических элит – таков закономерный итог имперского пути».

Казалось бы, речь должна пойти о том, чтобы в Русском национальном государстве развернуть противоестественную ситуацию в России в обратную сторону: покончить со сверхэксплуатацией русского народа и его ролью донора, но при этом вернуть и закрепить его роль собирателя земель.

Не тут-то было!

Идея России как «колонии наоборот» – ненова и, к сожалению, в значительной мере верна. Ее, в частности, успешно развил и обосновал в своих трудах Валерий Соловей, которого можно иногда видеть на мероприятиях РГС.

Но неверны, однако, выводы, которые делает НДА и его наследник РГС, готовые в борьбе с клопами и тараканами сжечь всю родимую избушку. Предлагаемое РГС лекарство куда хуже самой болезни, ибо в Манифесте (раздел «Федерализм и регионализм») провозглашается:

«Для того, чтобы сохранить единое русское пространство и обеспечить свободное развитие русских земель, необходимо полноценное функционирование федеративных институтов, что позволит учитывать региональные интересы. Во внутренней политике необходимо ориентироваться на принцип субсидиарности: регионам должны быть предоставлены широкие права в области местного самоуправления и законотворческой деятельности, гарантирована бюджетная автономия. Региональные чиновники всех уровней должны выбираться местным населением, а не назначаться “центром”. Необходимо прекратить колониальную практику истощения федеральным “центром” русских регионов, следует отказаться от неконтролируемого перераспределения Москвой средств, поступающих из регионов. Равноправная федерация русских земель – основа будущего русского национального государства».

О том, что ждет нас в результате подобной «равноправной федерации» (на деле автономизации с последующей суверенизацией) русских регионов, мы поговорим позже.

В анонсе учредительной конференции утверждалось: «Основу идеологии “Русского Гражданского Союза” составляют принципы национал-демократии, движение открывает новую страницу в российской политике и кладет начало широкому сотрудничеству русских националистов и демократической оппозиции». О том, кто имеется в виду под именем последней, говорилось там же в перечне приглашенных. Ожидалось участие: Национал-Демократического Альянса, партии «Правое Дело», Российского Народно-Демократического Союза. Список настораживал. Уж до чего-чего, но до участия в мероприятиях с СПС и его последышами раньше русские националисты не доходили.

Интересно для меня лично было и другое. Обещалось, что «к участникам конференции с приветственным словом обратятся… также известные эксперты, историки и публицисты». Меня, однако, на конференцию пригласить весьма предусмотрительно забыли. В последний момент это сделал лично Антон Сусов, когда ему добрые люди намекнули, что как-то неудобно делать заявку на русскую национально-демократическую организацию в отсутствие живого отца-основателя течения[5]. По простоте душевной Сусов исправил «ошибку» коллег, которая, уверен, вовсе не была случайной. Ведь кошка всегда знает, чье мясо она съела.

Не ждали – как сказано гением. Я все-таки появился в зале и, когда пришлось дать мне слово, процитировал любимого Конфуция: «Если имена не исправлены, то и речь не стройна, а если речь не стройна, то и в делах нет успеха». После чего расшифровал:

«Что значит “исправить имена”? Это значит, в нашем случае, определиться с точной политической терминологией. Сегодня в русских головах, в русском движении в целом царит ужасающая теоретическая разноголосица, путаница и неразбериха. Одни и те же термины понимаются порой противоположным образом. С этим пора покончить. И в первую очередь надо разобраться с фундаментальными понятиями: что такое “нация”, что такое “демократия”, что такое “национал-демократия”, адептами которой вы себя объявили. Предлагаю вам организовать на эти важнейшие темы научно-практические конференции, а я со своей стороны обещаю вам в этом свою посильную помощь».

Но организовывать научно-практическую конференцию по теме «национал-демократия», чтобы попытаться сообща выяснить, что же это такое, РГС не стал, а вместо этого решил сам всем все объяснить. С каковой целью Храмов подготовил целую брошюру в виде катехизиса на данную тему с многообещающим и ответственным подзаголовком: «Русская национал-демократия в вопросах и ответах». Третьи лица переслали мне ее на отзыв, я прочел[6]. Как можно было предположить, к национал-демократии брошюра имеет отношение самое поверхностное, в основном за счет названия. Но такую претензию нельзя оставить без ответа.

Молодой троянский конь

Брошюра Александра Храмова – не первое его широковещательное заявление на тему русского национализма и российского федерализма. Он уже громко выступал со страниц журнала «Вопросы национализма» (ВН), недальновидно поощряемый редакторами, которым лестным показалось вывести в свет молодое многообещающее дарование. Не посмотревши предварительно этому дарованию – даровому троянскому коню – в зубы. А следовало бы.

Я дал себе труд заглянуть в сии глубины.

Несколько слов об Александре Храмове вообще, каким он мне представляется как мыслитель. Первая бросающаяся в глаза особенность: исключительная молодость (1989 г.р.) и свежеиспеченный диплом биолога. Казалось бы, профессиональные занятия биологией именно для националиста открывают наиболее заманчивые перспективы (свежий и наглядный пример – Дмитрий Крылов, тоже автор ВН). Храмов, однако, предпочел им дилетантские политологические штудии. Знакомясь с ними, я подумал в первую очередь о том, что перед нами – второе издание Александра Дугина: внушительная эрудиция, базирующаяся на знании языка (языков) и кое-какой западной литературы, выросший на этой базе столь же огромный апломб – но слабенький мозг, который не в состоянии переварить весь массив собственных знаний.

Не способный к самостоятельной умственной работе, не располагающий ни богатым политическим опытом, ни знанием русской истории, он выживает лишь за счет интерпретации прочитанного и паразитирования на нем. Как всякий преуспевающий паразит, он ежесекундно преисполнен потребленным и готов пользовать и нас этим недопереваренным продуктом. А чтобы на выходе предстал не противный экскремент, а нечто более солидное, в качестве сырья используются авторитеты западной научной мысли. Так сказать, на самопальные джинсы нашивается фирменный лейбл «Леви Страусс».

Окрыленный сознанием собственных достоинств и признанием добреньких старших товарищей, Храмов с легкостью необыкновенной – как некий гибрид Хлестакова и Шарикова – дает «советы космического масштаба и космической же глупости». К примеру, разъясняет нам, несмышленым, что такое национализм: «Ни экстремизм молодежных субкультур, ни бытовая ксенофобия, ни квасной патриотизм – это не национализм. Национализм – это идеология и практика, провозглашающая основной целью политического процесса построение и в дальнейшем успешное функционирование национального государства», – поучает он нас (ВН № 5, с. 212).

Самоуверенность парвеню вообще свойственна молодому поколению русских националистов, но Храмову – сугубо. Недаром он солидаризуется с мнением, что «русский национализм в подлинном смысле этого слова начал формироваться в середине 2000-х». Перед нами пример классического библейского хамства, стандартное мышление выскочки, убежденного, что история «по-настоящему» началась с него – впору хоть новое летоисчисление вводить по примеру французских революционеров XVIIIвека.

Как будто не было еще в начале ХХ века Михаила Меньшикова с присными, а в конце – целой плеяды русских националистов (Илья Глазунов, Александр Солженицын, Анатолий Иванов, Вадим Кожинов, Сергей Семанов – да всех разве перечислишь!). Про себя и некоторых моих коллег уж и не говорю. Очевидно мы все, начиная с Меньшикова и заканчивая Валерием Соловьем, – неподлинные. Нравится вам, читатель, такая претензия на непогрешимость? Но уж чем-чем, а непогрешимостью это племя младое не страдает, что я и надеюсь продемонстрировать.

Не зная и не желая знать, по причине гипертрофированного эгоцентризма, отечественных предшественников, Храмов ищет себе иную опору и иных предтеч на поприще национализма, чтобы, встав на их плечи, возвыситься самому. Такую опору он находит в западных теоретиках, которых внимательно изучает, цитирует и популяризирует, максимально эксплуатируя их мнимое преимущество. Один из последних примеров – его комментированный перевод работы Дэвида Г. Роули «Имперский versusнациональный дискурс: случай России» (ВН № 5).

Понятно, чем Роули привлек Храмова: «Применение термина “национализм” к России вплоть до настящего времени некорректно и вводит в заблуждение… Отсутствие русского национализма является ключевым для русской истории и позволяет объяснить неудачу, постигшую как царскую Россию, так и Советский Союз» (ВН № 5, с. 213).

Неважно, что устами Роули вещает лишь чудовищное невежество[7], основанное на расхожих европейских мифах о России и русских, способное только запутать проблему[8]. Зато вещает в лестном ключе, позволяя Храмову и К? предстать в ореоле первопроходцев.

Импонирует ему и предельно упрощенное, восходящее к популярному на
Западе, но крайне примитивно мыслящему Геллнеру, определение национализма как политического принципа (умственный продукт – и только), согласно которому «национальное и политическое единство должны совпадать». «Другими словами, национализм – это политическое требование создания национального государства». И всего-то. Эта декларация ничем не объяснена, ничего не объясняет и способна закрыть лишь небольшой сектор понятия, но весь западный политологический мир носится именно с ней[9].

Забавно, что люди Запада, почти сплошь приверженцы «науки мнений», а не знаний и фактов, не имея выверенных понятий «нация» и «национализм», не понимая их смысла, не только вовсю ими оперируют, но и нас берутся учить. Хотя вести с продвинутым русским читателем разговор, оперируя западными категориями, совсем даже не умно. Однако у этих учителей таки находятся адепты в наших палестинах, что куда менее забавно. Храмов – один из них; он предпочитает судить о русской истории и проблематике по их отражению в кривом зеркале западных обществоведов.

Между тем, в том же номере ВН верную оценку Роули дал научный редактор журнала Сергей Сергеев: «Роули просто экстраполирует современные нормативы в прошлое, и получается вопиющий анахронизм – лучшее доказательство того, что никакие самые интересные схемы не будут убедительными без кропотливой работы с конкретным историческим материалом». Сергеев – профессиональный историк, для него это очевидно, он не обольщается иностранным именем и не подпадает под обаяние дилетанта. Храмов – недоучившийся (на тот момент) биолог – увы, всем этим грешит весьма.

Но главное – у Роули Храмов ищет и находит обоснование своей политической стратегии, которая должна вынести РГС на вершину российского Олимпа. Поскольку Роули приводит весьма убедительные примеры того, как разрушителям исторической России дважды в недавнем прошлом удалось заполучить всю полноту власти:

– «Обращение Ленина к национальному самоопределению оказалось выигрышнее, чем требование белых восстановить империю» (ВН № 5, с. 218);

– «Именно Ельцин впервые в российской истории актуализировал антиимперскую риторику и “разыграл русскую карту”, потребовав провозглашения суверенитета России, угнетаемой бременем советской империи» (ВН № 5, с. 213).

Храмов, разумеется, не призывает в открытую копировать успешный опыт двух главных в ХХ веке супостатов русского народа. Понимает, наверное, что на таком призыве потеряет вожделенные политические очки. Он просто сделал выводы для себя. И пытается применить их на практике, действуя по аналогии: развивая и проталкивая в массы разрушительную «антиимперскую» теорию федерализма для русских регионов будущей России.

Прежде, чем перейти к анализу этой теории, должен сказать несколько слов о коллизии «империализм – национализм», возникшей в русском националистическом дискурсе вовсе не сегодня, а в середине 1990-х годов. Должен, поскольку сам – живой и деятельный участник идейных баталий на сей счет.

2. Против империи и федерации –

за русское унитарное государство

Едва ли не первым в истории русского постсоветского национализма антиимперскую карту начал разыгрывать в середине 1990-х гг. именно автор этих строк. В то время, как абсолютное большинство националистов тех лет полагало необходимым восстановление СССР, а то и Российской Империи, я считал (и считаю) это несвоевременным и гибельным для русских и пытался сломать данный стереотип мышления, встречая яростное сопротивление в своих же кругах.

Сплотив вокруг себя значительную группу молодых, способных единомышленников-юристов, связанных с профессурой МГУ и ИГПАН, мы засели за написание русской конституции – Конституции Русского национального государства (вышла в свет под названием «Русский проект», 1998). Этот Проект был и остается самым важным документом всего Русского Движения последних двадцати лет.

В пояснительной записке с названием «Русскому народу – Русскую конституцию, или Национализм с человеческим лицом» подчеркивался «унитарный характер будущей России». Нынешнее административно-территориальное деление России проектом упразднялось, хотя за крупными коренными народами, составляюшими в регионе устойчивое большинство, сохранялось право на автономию или сецессию. Предполагалось, что«восстановление суверенитета русского народа на территории всей России (где он повсеместно является не только коренным, но и титульным) не ущемляет естественных прав других народов». Указывалось, что «Проект исходит из абсолютного примата принципа единства и целостности русской нации над принципом единства и неделимости российской территории» (мы предполагали, хоть и не писали об этом, что Чечню, Ингушетию и Туву целесообразно будет отделить, зато многое другое присоединить).

Специальная, очень важная главка пояснительной записки посвящалась проблеме федерализма. Я привожу ее почти целиком:

«Одна нация – одна страна

…Авторы исходили из того, что федерализация России, исторически ей несвойственная, – есть величайшее преступление власти тоталитарного интернационализма, установившейся в 1917 г.

Федеративное устройство страны есть необходимое условие и безусловное благо, когда речь идет об объединении многих земель в единое государство. Как это, к примеру, было в США или Германии. Но Россию не нужно было объединять, она и так в течение многих веков была едина.

В том же случае, если федерализация есть результат дробления единой страны, – она безусловное, несомненное зло, и закреплять это зло посредством Конституции (а именно так поступает действующая Конституция) – это безумие и государственное преступление. При этом попирается право русских на самоопределение на всей территории компактного проживания (а такой территорией является почти вся Россия), нарушается национальное единство русской нации и создается угроза ее разделения (пример чему мы уже видели при распаде СССР), наконец, грубо нарушается историческая традиция русского народа, создавшего единую могучую державу в соответствии со своими внутренними интенциями и потребностями.

Мы не можем мириться с подобным извращением и пресечением нашего исторического пути.

Есть и другие соображения, требующие отмены федерального и введения унитарного государственного устройства. Скажем о них…

Согласно ст. 9 п. 1 действующей Конституции, “земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории”. Такая постановка вопроса, с точки зрения русского человека, совершенно неприемлема. Ибо тем самым игнорируется суверенность русского народа, единого на всей территории России, а следовательно, нарушаются его права на природные ресурсы страны его проживания, то есть России в целом…

Не подлежит сомнению: хотя земля может, на определенных условиях, быть и в частной, и в муниципальной собственности, но недра, природные ресурсы – это общее достояние, источник общегосударственного бюджета. Они не должны быть ни в частной, ни в областной или республиканской (как то предписывает действующая Конституция РФ), ни в “иной” собственности…

Встают и другие вопросы, непосредственно затрагивающие судьбу русского народа. Например, как поддержать исторические русские земли от западных границ до Урала? Они совсем не богаты ископаемыми, зато богаты людьми, традициями, историей. Это, собственно, и есть “историческая родина” русских. Кто и на каких условиях будет снабжать ее природными ресурсами, если они перейдут целиком в ведение автохтонов? А ведь это и есть та самая “Россия”, могущество которой должно было “прирастать Сибирью”, а не наоборот. Эти земли до сих пор плотнее всего заселены (в то время, как от Урала до Тихого океана проживает всего 30 млн человек – лишь одна пятая населения России!), наиболее индустриально развиты, поставляют основную часть высококвалифицированного контингента.

Передача недр в собственность “субъектов федерации” дает экономические преимущества этносам, проживающим на территории этих субъектов, но ничего не дает основной массе русского народа, что не согласуется с нашим главным принципом. Нет татарских русских, нет якутских русских, нет ханты-мансийских русских: есть просто русские. Создание Российской державы – это итог их общей истории. Это деяние всего русского народа и плоды этого деяния должны принадлежать всему русскому народу. Какое-либо ограничение прав любого русского человека на недра любого уголка России никак не согласуется с теми историческими задачами, которые ставили себе и осуществляли русские в процессе колонизации Сибири, Поволжья, Дальнего Востока и т. д. Разве для того только покоряли и обустраивали мы эти земли, чтобы поднять к цивилизации из исторического небытия местные народы?

Итак, все перечисленные выше противоречия, начиная с отсутствия русской государственности и суверенности и кончая изъятием у большей части русских прав на природные ресурсы страны их проживания, требуют преодоления. Способ такого преодоления есть только один: преобразование России в унитарное государство, в сочетании с госмонополией на эфир, недра и другие природные ресурсы».

Единая и цельная русская нация требует единого и цельного суверенитета:мы понимали и выражали это четко.

Мы понимали также, что централизованное управление, опирающееся на русское большинство в регионах, – единственная гарантия целостности России. Поэтому весьма важным был пункт о назначенииПрезидентом России губернаторов областей и наместников национальных автономий.

Имперская тема в Проекте Конституции практически не затрагивалась, но указывалось (Статья 16):

«1. Россия стремится к воссоединению разделенной Русской Нации.

2. Россия стремится к свободному объединению со своими историческими территориями, населенными преимущественно русскими людьми и представителями коренных народов России, незаконно отторгнутыми от нее интернациональной тоталитарной властью.

3. Русское Государство стремится к добровольному государственному союзу народов общерусского корня: русских, украинцев и белорусов».

Как видим, данная статья фактически отрицает имперское устройство и предлагает лишь расширенные рамки национального государства, оставляя открытым вопрос о воссоединении, кроме русского, лишь осетинского и лезгинского народов, также пребывающих в разделенном состоянии. Не менее – но и не более. По принципу: взять все свое, но не брать ничего чужого. При этом национальное Русское государство изначально мыслилось как централизованное и унитарное.

* * *

Такова была первая в истории серьезная заявка на проект Русского национального государстване имперского типа. Этот проект был заострен против крайностей обоего типа: как имперского, так и федералистского, поскольку обе они, в свою очередь, заострены против русских интересов.

В основе созданного нами проекта лежал краеугольный камень концепции национализма вообще: «Нация первична, государство вторично». При этом он сохранял все демократические права и свободы. Поэтому проект новой Конституции России является доныне единственным идеальным – полным и совершенным – юридическим воплощением идей русской национал-демократии.

Положительные минусы империи

Итак, еще тринадцать лет назад в основополагающем документе русского национализма утверждалась доктрина, ничего общего не имеющая ни с федерализмом, ни с империализмом[10].

Свою борьбу с империалистической архаикой я продолжал по разным поводам. В книге «Чего от нас хотят евреи» (1999) я, в частности, писал:

«Что же касается евреев, чьи диссидентствующие представители еще недавно старались разрушить империю, то для них пришло время опомниться, одуматься, дать обратный ход. Сотни тысяч евреев оказались, по сути, заперты на просторах бывшего СССР и нынешней России. “Крикуны уехали, а нам тут жить с этими русскими (хохлами, казахами, латышами и т. д.)”, – поняли они. И решили: не вышло в свое время с Коминтерном – так пусть же вновь будет многонациональная Империя!..

Откровение состоит именно в этом: цель – многонациональная империя; цена – русский народ».

Я писал там также: «Политическая теория гражданского устройства предполагает две хорошо известные крайние точки зрения на проблему: “великодержавный патриотизм” и – “безродный космополитизм”. Ирония истории состоит в том, что в России эти крайности сошлись и породили уродливый гибрид: ”безродный патриотизм” и ”великодержавный космополитизм”».

Мне и сегодня нечего добавить к сему. Именно этими гибридами и характеризуется на деле тот российский империализм, который многие и многие мои оппоненты пытались в те времена выдать за русский национализм. Да и сейчас пытаются[11].

Со временем я продвинулся ко все более объективному пониманию имперской проблематики. И писал в книге «Итоги ХХ века для России» (2000):

«Кем строилась Российская Империя? Казаками, солдатами, крестьянами-колонистами? Конечно, да.

Но в первую очередь – беременными русскими бабами…

Россия, по сравнению с той же Средней Азией,была областью высокого демографического давления. Сегодня нам это слышать странно, но так было. Такое же положение еще раньше сложилось в отношении Сибири, где на огромных территориях проживало очень небольшое население местных племен. Избыточное русское население “переливалось через край российской чаши” туда, где это давление было меньше. Имперское строительство было естественным следствием такого баланса. Присоединение новых территорий не несло большой угрозы для цельности и статуса русской нации, пока эта демографическая тенденция сохранялась.

Но за сто лет положение полностью переменилось и превратилось в свою противоположность. К 1990 году в РСФСР уже была самая низкая рождаемость в Советском Союзе, в 1,4 раза ниже, чем в среднем по стране и даже ниже грани расширенного воспроизводства населения[12]. В то же самое время в мусульманских республиках наблюдался рост населения в 5 раз выше среднего.

Приведенное сравнение позволяет совершенно ясно понять, что с нами произошло и происходит… Перепад демографического давления, обеспечивавший когда-то русское имперское строительство, теперь сложился не в нашу пользу и работает против нас».

Так был сформулирован важнейший постулат, влекущий за собой весьма радикальные выводы. В следующей книге «Русская идея, век XXI. Что делать и чего не делать» (2002) я перечислял необходимые для выживания русского народа меры во внешней и внутренней политике и подчеркивал, что они

– «в качестве первого условия своего осуществления предполагают создание русского национального государства. Такого государства у русских не было никогда, его только предстоит еще создать. Поэтому нужно представить себе ход русской истории до 1990-х гг. и подвести под ним черту: так было. И понять: так больше – не будет…

Отсюда, в частности, следует непреложный вывод: абсолютно все, что консервирует у русского народа имперскую психологию или ее рудименты – прилегающие к имперскому сознанию идеи и идейки, необходимо без всякого сожаления похоронить. И не эксгумировать по крайней мере до тех пор, пока русские не восстановят динамику рождаемости по образцу конца XIX– начала ХХ вв. (чего сегодня никто не ждет). Надо ясно понимать: восстановить империю в каком бы то ни было виде – означает окончательно погубить русский народ». (Дальше следовал отсыл к нашему проекту Конституции.)

Последний вывод был почти дословно взят у Солженицына, с которым в данном вопросе я полностью солидаризовался.

* * *

Я рассказал об этом для того, чтобы стало предельно ясно: я возражаю Храмову с позиций сторонника вовсе не имперских идей, а именно той самой национал-демократии, трактовать которую он почему-то взялся, не имея на то ни моральных прав, ни оснований. Я многолетний и последовательный противник имперского устройства русской России. Мой стаж антиимперца – более половины всей жизни Храмова.

Но! Возможно, именно поэтому мое отрицание имперской идеи лишено ненужных крайностей, среди которых, в первую очередь, – «русская федерация», т. е. антиимперия, доведенная до абсурда, до отрицания государства. С этими крайностями мне же теперь и надлежит бороться: мой прямой долг состоит в исправлении перекосов учения, созданного при моем активном участии.

Продуктивнее и этичнее для Храмова было бы не ломиться в открытые двери и не изобретать велосипедов, а либо солидаризоваться с уже имеющейся доктриной русского этнического национализма, представленной, в частности, цитированными документами, либо идейно разгромить ее, чтобы на обломках выстроить свою. Не сделав ни того ни другого, он вряд ли имеет право на снисхождение.

Диалектика национализма и империализма

Лобовое противопоставление русского национализма и российского империализма (что характерно не только для Роули и ему подобных верхоглядов, но и для их российских аналогов) не только неисторично, но и недиалектично в философском плане. Оно упрощает, уплощает ситуацию, которая на деле гораздо менее однозначна. Недаром наиболее заметные в нашей истории массовые проявления русского национализма – будь то декабристы или меньшиковский Всероссийский национальный союз – никогда не ставили под сомнение сам принцип российской имперской государственности, но всегда только ее характер «колонии наоборот». «Нецарственный империализм», по выражению самого Меньшикова.

Однако для малообразованных, но амбициозных «авторитетов», как тот же Роули, преподанный нам Храмовым, истории русского национализма просто нет. Поэтому Роули в обоснование своей позиции ссылается не на Пестеля и Меньшикова, как оно следовало бы, а на такой же, как он сам, мутный вторичный источник – Джеффри Хоскинга, с некоторых пор популярного в российском националистическом дискурсе: «Российская империя в 1917 г. распалась по тем разломам, которые в ее ситуации были присущи империи с протяженными уязвимыми границами, растянувшимися между Европой и Азией. На протяжении трех столетий ее структуры были структурами мультиэтнической государственности, а не развивающейся нации» (ВН № 5, с. 219). Но это точка зрения крайняя и неверная, с грехом пополам выражающая лишь одну сторону диалектического противоречия.

Огульное отрицание империи очень легко ведет наиболее порывистых и легкомысленных русских к отрицанию государства вообще, к национал-анархизму. Мною же сформулированный принцип «нация первична – государство вторично» зачастую используется, увы, именно в смысле пренебрежения государством как таковым. Что по меньшей мере недиалектично. Ибо государство соотносится с нацией как форма с содержанием, они существуют в неразрывном единстве: сущность должна быть оформлена, а форма – существенна. Нельзя отбросить одно, не отбрасывая другого. Отрицание государства не просто глупо, оно, бесспорно, философски противопоказано всякому настоящему националисту.

Нет никаких реальных исторических оснований столь радикально разводить русский народ, «развивающуюся нацию», – и российское государство, развивавшееся именно ею и с нею. Ибо только Российская Империя и ничто иное было с Петра Первого государственно-политической ипостасью русского народа, как до Петра ею было Московское царство, которое мы переросли. Это простой и неотменимый исторический факт: вот такая форма была у вот такого содержания. Гегелевская разумная действительность в чистом виде. Было бы содержание другим – может, и форма была бы другой; но – не случилось.

Имперское строительство вовсе не всегда и не по всем историческим и политическим векторам было оторвано от русских национальных интересов, не совпадало с ними, как нам сегодня пытаются втолковать. Эти векторы совпадения легко отследить, к примеру, хотя бы по направлениям русской народной колонизации, которая таки имела место быть – было бы желание ее видеть[13]. Здесь не место говорить о том, в каких формах русские колонизаторы эксплуатировали (вплоть до гено- и этноцида) покоренные народы и как осуществляли свое «выгодополучательство» (модное ныне словцо), но смею заверить читателя, что подлинная картина очень далека от тех сладеньких и гладеньких картинок, которые нам охотно рисует то власть, то оппозиция, фальсифицируя историю.

Нет оснований и для утверждений, что имперское строительство ничего не давало русским, а только возлагало на них новые тяготы. Вопрос, как всегда, лишь в соотношении цели и цены. Ибо для русских, на протяжении всей нашей истории, проблема внешней экспансии на родную землю была главной, истинно роковой. И возникновение буферной зоны вокруг исконных земель уже самим фактом своего существования удовлетворяло их главному интересу, отодвигая опасность от непосредственных этнических русских границ. О том, что означает для нас сегодня утрата этой буферной зоны, красноречивее всего свидетельствует русско-грузинская войнушка 2008 года, спровоцированная, смешно сказать, грузинами по указанию США, – совершенно фантасмагорическое обстоятельство, невоможное на протяжении всей истории русского народа! Рассказать бы кому в течение прошлых пяти столетий, что русский и грузинский солдаты будут стрелять друг в друга, что русские будут топить грузинский флот, угрожать маршем на Тбилиси! Вряд ли кто поверил бы. Но факт налицо. Между тем, как ясно каждому, «грузинская угроза» – не самое страшное последствие обрушения буферной зоны вокруг русского ареала.

Но разве только в создании буфера был положительный смысл империи? Можно вспомнить и про выходы к морям, Белому и Баренцову, Балтийскому и Черному, Охотскому и т. д. Что, они не нужны были русскому народу?

Или вот яркий пример. Сибирь никаким буфером не была (оттуда нам никто не угрожал) и мореходностью не привлекала, но разве это лишнее приобретение? Мы знаем, за сколько было продана Аляска, но не помним об этом ежедневно, да и вообще склонны скорее забыть об этом неприятном факте. Продали и продали. А вот пусть-ка ответит мне оголтелый антиимпериалист, национал-анархист, обобщенный храмов-широпаев-хомяков, за сколько следовало бы продать Сибирь, без которой мы не победили бы Гитлера? Есть ли в мире такая цена? И чем такая продажа немедленно обернулась бы для русских? То же и Дальний Восток, прекрасный, как утренняя звезда (я был в Петропавловске-Камчатском и на острове Беринга, видел все сам).

Так нужно ли было имперское строительство русскому народу? Иногда, на мой взгляд, – нет (Польша, Закавказье, Средняя Азия, Аляска, Западная Украина), а иногда – очень даже! Стоило за него платить высокую цену, увеличивая бремя русских народных тягот? Иногда нет, а иногда – стоило!

Надо ли мечтать о повторении русского имперского опыта в будущем? Но это вообще не вопрос теории, а исключительно практический вопрос, зависящий от этнодемографического баланса – и только. Станет русским тесно на своих землях – русский империализм воскреснет сам собою, никого не спросив. А будем вымирать, вырождаться, – так даже и мечтать нельзя сметь ни о какой имперской экспансии, для нас смерти подобной! Свое бы удержать…

Есть и еще один момент, не учитываемый юными широпаевцами. Дело в том, что даже отделив весь пограничный Кавказ, о чем они мечтают, Россия по факту все равно останется империей, поскольку выбрасывать из нее ни Татарстан, ни Башкирию, ни Якутию и т. д. ни одно разумное русское правительство никогда не станет. Хотя бы ради тех русских, что проживают на указанных территориях, но не только.

* * *

Коль скоро наше общество дозрело до обсуждения Русского национального государства, на первый план в повестку дня, естественно, выдвинулся вопрос о его оптимальных границах[14]. Смею уверить верхоглядов всего мира, что победа русских националистов немедленно обернется:

во-первых, русской ирридентой (объединением всех земель, компактно населенных русскими, включая Белоруссию);

во-вторых, укреплением русской идентичности во всех российских регионах, включая присоединенные, и подавлением национал-сепаратистских движений, в т. ч. в русских регионах;

в-третьих, переходом от федеративного государства к унитарному;

в-четвертых, незамедлительным «абортированием» территорий, этнополитические угрозы от которых существенно превышают геополитические и экономические выгоды для русских.

Замечу попутно, что хотя не всякий патриот – националист, но всякий националист – патриот. Это аксиома из разряда азбучных.

По всей вероятности, кто-то назовет все это империализмом, но на деле ничего империалистического в этом нет: один сплошной махровый русский национализм. Регенерация Русского национального государства, которое мы имели и которое потеряли в ходе неуемного имперского строительства. Собирание русских земель заново.

Русским – всероссийскую субъектность

Вернемся к теме федерализма, как понимает ее РГС – симулякр русской национал-демократии. Первые подступы к этой теме Храмов сделал публично в статье «Российская Федерация как наследие Ленина – Сталина», опубликованной в ВН № 4. Там, ссылаясь как на высший авторитет все на того же глуповатого Геллнера, он неожиданно объявил, ничтоже сумняшеся, такую резолюцию:

«Главная цель русского национализма как системы убеждений состоит в том, чтобы русские обрели свое политическое существование в виде своих национальных республик (или «штатов») в составе федеративного образвания, построенного на принципах равноправия и демократии, не сверху, а снизу, не из Москвы, а из регионов. На смену нынешнему российскому федерализму, чья основа, заложенная большевиками, осталась не затронутой постсоветскими реформами, должен прийти подлинный федерализм, учитывающий интересы русской нации».

Я чуть со стула не упал, прочитав этот императив-оксюморон. Ибо учет интересов русской нации с федерализмом не совместим категорически. Ни с каким, будь он хоть трижды подлинный. Об этом кричит исторический опыт, причем не только отечественный[15]. Недаром все русские националисты всегда считали федерализм губительным для России – вспомним хотя бы сочинения Ивана Ильина на эту тему[16].

Было желание отреагировать на такой текст в журнале, членом редсовета которого я состою, быстро и резко: то ли написать немедленно отповедь, то ли выйти из состава редсовета, дабы не нести моральную ответственность за подобную ересь. Однако идущая следом, в стык, прямо противоположная по содержанию статья уважаемого мною профессора МГУ Александра Вдовина «Унитаризм против федерализма», по обыкновению глубокая и наполненная фактическим материалом[17], меня успокоила, остудила. И я оставил храмовский опус без последствий, если не считать принципиального выступления на редсовете, правда, в отсутствие автора. А зря, как видно, потому что в результате на свет появилась упомянутая брошюра РГС про национал-демократию.

В цитированной статье Храмов не потрудился хоть как-нибудь обосновать свой дикий, неожиданный и ни с чем не сообразный пассаж. Он попытался это сделать в своей новой статье «Советские, россияне, русские… 150 лет назад русские перестали быть холопами, но так и не стали нацией» на сайте «Свободное слово». Там он выдвинул такое требование:

«Дайте русским – как их дали всем остальным народам России – собственные национально-территориальные образования, за которыми будет закреплен их русский национальный статус. Только тогда и состоится признание русской политической нации. Зачем это нужно? А зачем вообще нужны национальные республики? Чтобы защищать “своих”…

А кто сейчас в России защищает русских? Руководство какого субъекта федерации может в случае чего действовать от имени русских и выступить гарантом их прав?..

Ведь никто не знает, сколько просуществуют “россияне”. От “советского народа” ничего не осталось за несколько месяцев. И тогда, в 1991, русских, в отличие от армян или эстонцев, некому было защищать, потому что руководство СССР заранее отказало русским в праве на русские республики в составе Союза. Сейчас важно не допустить повторения той ситуации».

Мы видим, как в этих храмовских построениях ловко мешается правда и ложь, верная посылка и неверные выводы. Но если информация на выходе не адекватна информации на входе, значит, в самом черном ящике – дефект, встроенный туда либо по ошибке, либо с умыслом.

* * *

На самом деле Храмов задел едва ли не главную проблему, стоящую сегодня перед русскими: отсутствие у них субъектности. В мире нет такой инстанции, которая была бы правомочна в отстаивании прав и интересов русского народа. И все попытки разных самодеятельных организаций этим заниматься наталкиваются на отсутствие у них мандата, легитимности. Пусть даже неформальной, как неформальны курултай и меджлис у крымских татар, что не мешает председателю меджлиса Мустафе Джемилеву быть принятым и услышанным не только в Симферополе и Киеве, но и в Москве и Вашингтоне, а также состоять в Организации непредставленных народов и наций («аэродром подскока» к ООН).

Да, нам, русским, чрезвычайно необходимо создать такую инстанцию. Я бы сказал, не обинуясь, что такова наша задача номер один. Проблемой правосубъектности русского народа мы озаботились далеко не вчера. Еще в середине 1990-х в Госдуме при комитете по геополитике работал семинар «Нация и государство» (вел его Андрей Вячеславович Архипов), на котором мы обсуждали проблему, как русским обрести свое полномочное представительство в России и во всем мире, вплоть до ООН. И с тех пор нами делалось немало подходов к теме, о чем Храмов не знает и знать не желает. История вопроса ему не интересна, поскольку вообще история начинается с него, это уж мы поняли.

Вопрос этот – сложнейший, с великим множеством подводных камней, как естественного, так и рукотворного происхождения. Достаточно сказать, что кремлевский запрет на создание партий по национальному признаку, а затем и последовавший в 2003 году запрет на создание национально-культурных автономий для народов, не находящихся «в положении национального меньшинства» были направлены именно против русской правосубъектности, против попытки русских самоорганизоваться. Ведь не объединившихся в свои национальные партии хантов, манси или алеутов боится Кремль, да и у татар, меньшинством не являющихся и даже имеющих свою республику, никто татарскую НКА не отбирает. Сурков с присными совершенно правильно чует, откуда исходит главная угроза антирусской власти России и планомерно отсекает русским все пути легитимации.

Итак, проблема обозначена Храмовым верно. Но, как понимает читатель, предлагаемое Храмовым решение в корне противоречит русским интересам.

Чьи права будет защищать глава какой-нибудь отдельной (удельной!) русской республики, хоть бы Калининградской или Новгородской? Всего русского народа? Как бы не так! В лучшем случае – своего местного электората, который только этого от него ждет и требует. Много ли сегодня тверитяне думают о жителях Приморья или Поморья?!

Как будто в этом наша цель – чтобы с помощью такой политики у нас выкристаллизовались калининградские русские, новгородские русские, тверские, московские и т. д. русские, с сугубо местническим сознанием населения и сугубо сепаратистским сознанием избираемых этим населением элит! Через десять-двадцать лет они уже и называть-то себя русскими не будут, а – как во времена «Слова о полку Игореве»: куряне, владимирцы, новгородцы. Уже сейчас идут поползновения отделить от единого русского целого – поморов, казаков, сибиряков; федерализация а-ля РГС их усугубит стократ… И единого русского самосознания на всем пространстве России не останется и в помине. И тогда уж точно никто не сможет защитить русских в Татарстане, Якутии, Башкирии, не говоря уж о Кавказе: просто некому будет это делать. Да и не захочет никто напрягаться ради каких-то «соседей».

Нет, наша цель – прямо противоположна этому: она в том, чтобы была единая инстанция, защищающая права и интересы каждого русского на каждом квадратном метре всей России, а также в ближнем и дальнем зарубежье. Делегировать эту обязанность в многие десятки рук – раздать по субъектам «русской федерации» – значит обречь ее на бесплодие. В этом нет и малейших сомнений. Не говоря уж о том, что считаться с претензиями, допустим, Твери по защите русских в Приморье или Поморье никто, конечно же, не станет: что такое и где такое эта Тверь? Кто услышит ее голос?

Правда, у меня, когда я выдвигался на пост губернатора Великого Новгорода, была такая мысль: захватить плацдарм в одном отдельно взятом регионе, сосредоточить на нем русские силы, дать им окрепнуть, обрасти инфраструктурой, чтобы потом, захватывая через своих людей из Русского Движения таким же манером один регион за другим, двинуть их на Москву и превратить чужую и чуждую нам Российскую Федерацию – в свое родное Русское национальное государство (унитарное и централизованное, конечно же). Но ведь это же совершенно иная схема, иной подход! Ничего общего с храмовским не имеющий.

Русским нужно свое представительство, бесспорно, но оно может и должно быть исключительно всероссийским, не менее! А еще лучше – трансграничным, с учетом того, что как минимум 10 млн русских живет в дальнем, а еще 20 млн – в ближнем зарубежье. Так и только так правильно ставится вопрос.

Кстати, еще пустячок: не знаю, как у Храмова, а у меня предки холопами не были: ни поморы Усть-Ваги, ни казаки Дона, ни потомственные москвичи. Такое отношение к русскому народу у юного человека, претендующего на национальное представительство, мне – не нравится. А вам, читатель?

3. Черный ящик Александра Храмова – аффекты и дефекты

Вот теперь, наконец, мы и подошли к пресловутой брошюре. Что же пишет в ней юное дарование Александр Храмов? Мало хорошего. Для удобства читателей разобью по пунктам свой анализ.

А.Ничего странного не вижу в том, что к брошюре взят убийственный эпиграф из сочинений Владимира Сорокина, стяжавшего себе славу литературного копрофага и лилипута, взбунтовавшегося от сознания собственного ничтожества против Гулливера – русской культуры, а потому старательно подгрызающего поджилки у нее на пятках. Этот эпиграф – квинтэссенция того мертвящего нигилизма, который составляет самую суть «творчества» сего эпигона навыворот:

«Что с Россией будет? – Будет ничего».

Не знаю, о чем думал Храмов, давая такой настрой читателям, но вообще-то после такого основной текст и читать-то не хочется. Зачем? Если Россию и впрямь ждет какая-то черная дыра, тотальная энтропия, то лучше, как говорят в народе, просто «усраться и не жить». Но, повторюсь, ничего странного в этом выборе я не вижу, ведь подобное тянется к подобному: рецептура храмовской брошюры – это и есть путь в черную дыру.

Взять себе эпиграф из Сорокина – все равно что помазать собственные ворота дегтем или еще чем похуже: заходите, гости дорогие!

Б.Неудачный литературный ориентир вскоре дополняется неудачным ориентиром политическим. На вопрос «Кто такие русские национал-демократы? Кто вас поддерживает?» Храмов дает ответ: «Мы – молодое поколение неравнодушных людей, которое задалось простым вопросом: почему у русской нации нет того, что есть у остальных европейских народов?». И разъясняет: «Большинство из нас – студенты, аспиранты, офисные работники. Они же – наша целевая аудитория… всем им хочется западной свободы и европейского комфорта».

Ориентация на Европу как на общественный идеал: что может быть неудачнее и ошибочнее для рождающейся русской нации – сегодня, когда омерзительная суть европейской экзистенции стала, наконец, доступна русскому обозревателю не со страниц коммунистической «Правды», а непосредственно, на улицах и стогнах? За последние десять лет я уже около 40 раз побывал в основных европейских столицах. Мне этого хватило, чтобы полностью солидаризоваться с позицией Патрика Бьюкенена, Гийома Фая, Дэвида Дюка и многих других современных пророков западного общества[18], ушибленных очевидным фактом его безнадежной гибели. То, о чем сто лет назад предупреждал Освальд Шпенглер, сбылось с трагическим перехлестом, о чем свидетельствуют не только книги названных авторов, но, прежде всего, наши собственные глаза.

Вот только один факт. По расчетам ООН, европеоиды, составлявшие в середине ХХ века 30% населения земного шара, к середине XXIбудут составлять всего 15%. Это стремительно вырождающаяся, дегенерирующая по всем направлениям общность (один из ярких симптомов – полное творческое бесплодие в культуре, начиная с 1960-х). И виновата в этом исключительно внутренняя порочность, дефективность современного европейского менталитета, испорченного той самой жаждой «свободы и комфорта», которою Храмов хвалится как доблестью. В то самое время как европейские народы в целом валятся в тартарары, весьма многие люди Запада персонально вполне благополучны в соответствии с храмовским идеалом и равнодушно наблюдают собственную гибель.

Не знаю, частый ли гость в Европе наш автор, но его восхищение Западом я не могу трактовать иначе, как атавизм советского диссидента. Конкретно – Хомякова и/или Широпаева, от которых, как видно, Храмов этим и заразился: с кем поведешься, от того и наберешься. А то, может, он проехался по туристической визе, полюбовался красотами Парижа и Рима (красоты Лондона под большим вопросом, кроме Трафальгарской площади и района Вестминстера, а Берлин и вовсе архитектурная помойка и казарма). Что ж, свобода и комфорт со стороны выглядят привлекательно: быть гостем в Европе, бесспорно, очень хорошо, ведь она сегодня вся – для гостей, званых и незваных. Но… не для хозяев!

Лучше бы Храмов потеснее общался с французскими, английскими, немецкими, американскими интеллектуалами, как это делаю я и мои соратники Анатолий Иванов, Павел Тулаев, Владимир Авдеев и другие, – поменьше бы оставалось иллюзий. Глядишь, и понял бы, насколько глубоко и бесповоротно отравлено ядом разложения все внешнее европейское благополучие. Понял бы, что европейцы самоуничтожаются, продав свое первородство за чечевичную похлебку – сиречь свой расовый приоритет за пошлый комфорт и свободу… деструктивного, асоциального индивидуализма. И не стал бы нам, и без того несчастливым нынче, прочить такое будущее.

Само собой, я отношу лишь к младенческому состоянию ума автора брошюры его убеждение, что «русские – это такой же европейский народ, как и все остальные. Мы не больше отличаемся от поляков и французов, чем они отличаются друг от друга». Но достаточно просто поставить рядом Нотр Дам де Пари и киевский (новгородский) собор Святой Софии или храм Василия Блаженного, чтобы идиотизм данной максимы стал очевиден даже слепому. Не развиваю данный сюжет, надеясь вернуться к нему в отдельном тексте.

В.Философская и методологическая основа брошюры Храмова также гнилая. Она стоит на ненадежном фундаменте ложных терминов и понятий, позаимствованных у западных обществоведов.

К примеру, на вопрос: «Что такое национальное государство?» – он отвечает прямо по Геллнеру и его единомышленникам: «Совпадение нации и государства – базовый принцип цивилизованного мира. Национальное государство – это государство, которому соответствует только одна нация, поэтому быть гражданином национального государства – это значит быть членом нации».

Иными словами, он определяет нацию через гражданство, как совокупность граждан; и это – биолог! Кроме всего прочего, он впадает в порочный круг, определяя гражданство через нацию, а нацию тут же, с места не сходя, – через гражданство. Что творится в голове у юного дарования! Впрочем, он этого даже не замечает.

Мною было потрачено много сил и времени на выяснение вопроса о природе этноса, нации и национального государства. Чтобы не повторяться, просто отсылаю читателя к своим текстам[19]. Здесь только скажу, что мы с Храмовым находимся в параллельных мирах и шанса пересечься и заговорить на одном языке у нас нет. Я глубоко убежден при этом, что его мир – фантомен, фиктивен и потому дефективен.

Но полемизировать с Храмовым по данному поводу бессмысленно, хотя бы потому, что это не его личная точка зрения. Просто он, как уже было отмечено вначале, начитался дутых авторитетов западной псевдонауки и перенял у них терминологию и аксиоматику, пропитался ими. Спорить надо не с ним, а с этими «хозяевами дискурса», что я и обещаю читателю в ближайшее время.

Храмов не раз попадает впросак, встав на зыбкую почву невразумительной западной социологии. К примеру, он с наивной доверчивостью транслирует:

«Национальное государство не делает различий между своими гражданами (хотя само гражданство получить бывает непросто), в том числе по этническому признаку. Напротив, всем гражданам оно предлагает только одну, общеобязательную модель поведения – принадлежность к единой нации, к ее ценностям и культуре. Например, быть гражданином Франции – значит быть французом, даже если твои предки жили в Венгрии (как у нынешнего президента Николя Саркози) или в Армении (как у бывшего французского премьер-министра Эдуарда Балладюра). Если же ты хочешь оставаться венгром – переезжай в Венгрию и говори там по-венгерски, хочешь носить хиджаб – уезжай в Алжир. В национальном государстве все граждане равны…».

Но уродливость французской концепции нации настолько очевидно проявляется в жизни, что только совсем не дружащий с головой человек станет рекомендовать ее в качестве примера для других. И тот плачевный и постыдный факт, что на французский престол сел ныне – впервые в истории! – еврей, да еще венгерский, кричит об этом, может быть, громче всего. Национальным французское государство (как и США) является разве только в умах горе-теоретиков. А вот попробовал бы Храмов публично проповедовать данный абзац в подлинно национальном государстве Израиль! (Можете себе представить, чтобы президентом Израиля стал бы нееврей или хотя бы полукровка?!) Его в лучшем случае бы высмеяли, в худшем – закидали камнями.

Храмов продолжает: «Национальное государство, именно в силу того, что оно национальное, вправе потребовать входной билет, исходя из соображений национальной солидарности и ценностей национальной культуры. Если ты этнический немец или еврей – ты получишь гражданство Германии или Израиля».

Но надо же ясно понимать: быть этническим евреем или немцем – это одно, а исповедовать национальную солидарность или ценности культуры – это совсем другое: объективное vsсубъективное. Храмов этого показательно не понимает.

И так далее.

Г.Противоречивость и алогичность – вообще характерная черта Храмова. Так, он вроде бы критикует известного вельможного русофоба Валерия Тишкова, по недоразумению возглавляющего Институт этнологии и антропологии РАН, за неуемную пропаганду концепции «российской нации», каковая, по словам Храмова, «придумана исключительно для того, чтобы не допустить разговора о правах подлинной, русской нации».

Но чем он обосновывает свою критику? Да только «наличием в составе РФ национальных республик – Татарстана, Бурятии, Ингушетии и других (всего 21)». Словно бы стоит только упразднить национально-территориальные образования в составе России – и не станет никаких препятствий для возникновения пресловутой единой «российской нации». Или сделать еще проще: переименовать татар, башкир, ингушей в русских и получить в итоге «русскую нацию» – для аналогии Храмов приводит румын и итальянцев, чье самоназвание игнорирует инкорпорированные этнические меньшинства[20]. А Тишков и с ним президент Медведев, стало быть, всего лишь забегают вперед, будучи правы по сути, поскольку на самом деле никакой «подлинной русской нации» нет и быть не может. Вот ужо дайте только упразднить национальные республики да назвать наше общее гражданство не «российским», а «русским» – и все граждане сразу станут русскими, и будет у нас отличная русская нация, не хуже румынской или итальянской…

Бред? О, да! Еще какой!

Или вот еще противоречие. Храмов утверждает, не утруждая себя доказательствами: «Современная нация строится вокруг литературного языка, индивидуального самосознания, капиталистических отношений и народного представительства, а не вокруг пещеры, в которой спаривались наши гипотетические предки из числа древних и давно исчезнувших племен».

Таким образом, важнейший для любого этноса (и нации как особой фазы этнического развития в том числе) признак биологической общности происхождения Храмовым отметается с порога. Но тут же он примечает: «Любая нация строится вокруг этнокультурного ядра, поэтому границы любого национального государства четко обозначены и не могут расширяться бесконечно. Германия не может перенести границу на Восток, потому что там живут поляки, и не может перенести границу на Запад, потому что там живут французы».

Где же логика? Ведь по Храмову выходит, что достаточно включить поляков или французов в состав Германии (т. е. именно «перенести границу»), дать им германское гражданство да научить немецкому языку – так они сразу же и станут немцами! Чего проще!

Вот на таких примерах как раз и видна вся фальшивость концепции нации как согражданства. Ты хоть какое полякам и французам гражданство дай, а немцами они не станут: происхождение не то, биология не та, генетика[21]. Как не стали немцами чехи, много веков проведшие под немецким владычеством, имевшие немецкое (австрийское) гражданство и еще сто лет назад говорившие по-немецки больше и лучше, чем по-чешски.

Недаром даже название одной и той же территории варьирует в зависимости от того, кто его произносит, немец или француз: Эльзас или Лотарингия. И, хотя гражданство населяющих эту область людей менялось не один раз, немцы оставались немцами, а французы – французами.

Для того, чтобы поляка или француза превратить в немца, как это было сделано со многими славянскими племенами, начиная с пруссов, их надо ассимилировать биологически, растворить в немецкой генетике, а вовсе не поменять им гражданство.

Этническое единство первично по отношению к языковому и культурному и не зависит от территориальности, экономических связей или подданства.

Азбука… Но Храмов ее не проходил.

Энциклопедия ошибок

Можно долго было бы перечислять нелепости и противоречия храмовского текста, но достаточно будет остановиться на одном, «коронном». Храмов пишет, солидно до невозможности, просто непререкаемо:

«Принадлежность к русской нации определяется (1) происхождением (подавляющее число русских – потомки славянского населения Восточно-Европейской равнины и всех, кого оно ассимилировало), (2) самоидентификацией (кто-то, имея одну польскую бабушку, будет считать себя поляком, кто-то, имея одну русскую бабушку, будет считать себя русским), (3) знанием русского языка и культуры (в том виде, как они были выработаны в XIX-XXв.), (4) лояльностью институтам русского национального государства и наличием его гражданства. Примерно такие же критерии работают и в отношении любой другой современной нации. Все они действуют комплексно: ни один из них не является определяющим сам по себе, даже происхождение (потомок русских эмигрантов может принять французскую культуру, считать себя французом и быть им), а несоответствие какому-либо из этих критериев не всегда является непреодолимым препятствием для интеграции в нацию. Русские дворяне первой половины XIXвека писали и говорили по-французски (выпадает критерий 3)[22], но связывали свою судьбу с русской нацией. Философ Федор Степун, этнический немец (выпадает критерий 1), был деятелем русской культуры и считал себя русским. Отказывать им в принадлежности к русской нации было бы абсурдно[23].

Пока у русских нет собственного государства, в определении того, кого считать русским, неизбежно будет преобладать этнокультурная составляющая, т. е. первые три критерия. Когда же оно будет создано, прибавится и гражданская составляющая (четвертый критерий): любой человек, имеющий гражданство русского государства, сможет причислять себя к русской нации».

Вот обрадовал, ей-ей! Не знаю, правда, кого больше: нерусских жителей России, вовсе не жаждущих записаться в русские, – или русских людей, которым до тошноты осточертело, когда всяческая нерусь бьет себя в грудь: «мы-де русские!» и берет на себя наглость вещать от имени русского народа. Да еще и диктовать нам, русским по всем корням, кого считать русскими, а кого нет.

Правда, доныне это чаще делалось на том основании, что имярек-де православный, а Храмов нам сулит еще и такое основание, как гражданство. Настойчиво пытаясь определить феномен (этнос) через эпифеномен, что невозможно по определению. И не понимая, что на территории России группа этнических русских, то есть русских по биологическому происхождению, в любом случае останется в составе какого угодно гражданства, а коли так – то она неизбежно потребует: 1) своего выделения по данному критерию и 2) самоопределения. И если при этом этноним «русские» эта группа сумеет сохранить для себя, то смириться с тем, что им пользуется еще кто-то иной, – не сможет никогда.

Покрывать одним этнонимом этнически разные группы – неприемлемо, это вопиющее нарушение элементарной логики, недопустимое для научно мыслящего индивида. Равно как использование неформальных критериев при определении социальной группы (в данном случае народа).

Я столько лет, с 1995 года, бился, устно и письменно, против изложенной Храмовым точки зрения, что, право, намозолил себе язык и пальцы. Повторять все аргументы против я просто устал. Желающие могут найти всю историю вопроса и все нюансы темы в соответствующих источниках[24].

Могу сказать здесь лишь, что точка зрения русских националистов лежит в диапазоне между высказыванием русского историка и идеолога Виктора Острецова: «Русский – это прежде всего тот, кто рожден от русских папы и мамы, получил русское воспитание, причисляет себя к русскому народу и действует в его интересах» – и формулировкой автора этих строк, содержащейся в материале, озаглавленном «Credo»: «В идеалерусский человек – это тот, кто имеет по всем линиям только русских предков во всех обозримых поколениях, для которого при этом родным языком является русский, родная культура представлена исключительно произведениями русской национальной традиции в литературе и искусстве, родной историей воспринимается исключительно история русского народа, а многочисленные враги русского народа оцениваются как личные враги».

Понятно, что идеал – он и есть идеал, абстракция, в жизни приходится иногда допускать от него небольшие отступления по отдельным критериям, но эталон при этом должен оставаться эталоном.

Столкновение позиций было выражено мною в статье «Национализм как он есть», опубликованной Виталием Третьяковым в журнале «Политический класс», где я писал:

«Национализм – любовь к своему народу. Но что такое “свой русский народ”, “русские” с точки зрения социологии? Сравним два варианта ответа.

Первый. Русские – это русские по крови, по происхождению (ответ этнических националистов).

Второй. Русские – это русские плюс разнообразные нерусские, но не скопом (например, все русские плюс все нганасаны и тофалары), а выборочно, то есть все русские плюс некоторые нганасаны и тофалары, обладающие “начатками русской культуры и считающие себя русскими” (ответ неэтнических националистов). Таким образом, ворота в русский этнос открываются для всех желающих, этнос теряет свои этнические границы, а вместе с ними теряет и себя, так как по достижении некоей критической точки вполне может оказаться уже так, что “русские – это разнообразные нерусские (считающие себя русскими) плюс некоторые русские, подтвердившие свою русскую ментальность”. Как и перед кем придется русским подтверждать свою русскую ментальность? Запросто может получиться, что комиссия подберется сплошь из нерусских, но прошедших тест на цивилизационную русскость. И тогда “русский татарин”, “русский еврей”, “русский чеченец”, “русский украинец” и “русский армянин” будут сообща решать голосованием, достоин ли звания русского я, у которого все бабки и деды русского происхождения. Унизительный абсурд? Разумеется! Еще какой! Но ничем, кроме абсурда, неэтнический подход к этничности и не может окончиться.

Сколько русских проживает в России? Каков их удельный вес? Мы не сможем ответить на эти простейшие вопросы, поскольку никогда не сумеем заглянуть в душу каждому тофалару или алеуту, или русскому, чтобы удостовериться в наличии “начатков русской культуры”. И в чем должны выражаться эти “начатки”? В любви к селедке и винегрету под водочку (эдак все алеуты русские)? В знании Пушкина и Даля (эдак мы и существенную часть урожденных русских отсеем)? Кто и как удостоверит наличие этих “начатков”? Кто и как будет определять и устанавливать такую принадлежность? Кто подтвердит, что данный чеченец – на самом деле уже русский, а его брат – пока еще нет? Экзаменационная комиссия, особый комитет, паспортистка в милиции или некое доверенное лицо? Как будет доказываться и чем будет подтверждаться эта принадлежность? Письменным заявлением? Аттестатом? Справкой из ДЭЗа? О, идиотизм неизреченный, злостный!».

Позднее критику неэтнического национализма, которому с юношеским максимализмом предался Храмов, я продолжил, критически анализируя коллективный труд «Русская доктрина» (см. в моей книге «Уклоны, загибы и задвиги в Русском движении», приглашаю читателя ознакомиться с нею). Процитирую только один фрагмент:

«Дают вам шкатулку с секретом, сверху надпись: “Русский Народ”. Открываете – а там Махнач и Фролов, Леонтьев и Малер, Хазанов и Жванецкий, Жириновский и Явлинский, Чубайс и Гайдар, Хакамада и Елена Ханга, и Минтимер Шаймиев, и Рамзан Кадыров и прочие, и прочие, и прочие в том же духе. И все кричат, пищат: “Мы русские! Мы за Россию! Люби нас! Принимай в свой дом! Защищай! Угощай!”. Дурдом? О, да! Нормальным людям это видно сразу, но авторы РД не видят того в упор.

Я люблю свой русский народ и мне совсем не все равно, русский ли он на самом деле или мне подсовывают вместо него суррогат, подделку, слепленную из иного этнического материала, которую я любить не хочу. Как я могу по-родственному любить то, что мне не родное? Русским ведь нельзя стать, им можно только родиться».

Не правда ли, кстати?

Что же до лично Храмова, то после таких его формулировочек возникает лишь естественное желание поинтересоваться этническим происхождением его собственных бабушек и дедушек, поскольку глубокие сомнения в их русскости возникают по ходу чтения сами собой.

Какова же общая оценка брошюры Храмова о русской национал-демократии?

Перед нами – энциклопедия образцовой беспардонной бредятины на тему русского национализма, словно специально подобранная на задворках мировой и отечественной общественной мысли. И с чудовищным апломбом выдаваемая за последнее слово русской националистической теории.

Федерализм? Нет, национал-анархизм!

Вот мы и дошли до темы федерализма. Каким должно быть Русское национальное государство: унитарным, как думаю я и мои единомышленники, или федеративным, как полагает юный Александр Храмов (его учителя, Хомяков с Широпаевым, предпочли бы, конечно, сразу конфедерацию, но она и так будет неизбежным последствием федеративности, только чуть позже)?

Храмов пытается опорочить унитарное устройство и возвеличить федеративное, но делает это бесконечно неубедительно. Пройдемся по его аргументам.

* * *

А. Свою атаку против централизованного государства Храмов начинает с уверения: «Управлять территориями от Калининграда до Владивостока из единого центра – это утопия». Он никак не объясняет свой тезис, просто ссылается на опыт Австралии и Канады, которые, якобы, «сопоставимы с Россией по расстояниям» (о том, что они не сопоставимы ни по количеству и качеству населения, ни по принципам экономики и политики, ни по истории, менталитету и традициям, он умалчивает).

Надо ли напоминать, что в течение семидесяти советских, особенно сталинских, лет управляемость всего огромного СССР (куда больше нынешней кургузой России) была на порядки выше, чем в любой другой стране мира, мобилизационные возможности нашей страны были вне всяких сравнений по любым критериям? Для Сталина, Хрущева, Брежнева и даже Горбачева управление «территориями от Калининграда до Владивостока из единого центра» – это была вовсе не утопия, а самая что ни на есть повседневная реальность. И страна при этом росла богатырским ростом. И росла бы и дальше, если бы Брежнев не проспал этот рост, а Горбачев вначале не злоупотребил, глупо и нагло, этой управляемостью, а потом собственными руками не разрушил ее гениальный механизм – партократию. После чего все как раз и рухнуло и вообще перестало управляться. Как из центра, так и на местах.

«Унитарное государство годится для Эстонии или Чехии (но даже Франция для него уже великовата), но не для таких крупных пространств», – пишет юное дарование. Пусть бы он рассказал это нынешним весьма централизованным китайцам[25], сравнение с которыми для нас куда актуальнее, нежели с Австралией и Канадой.

Но еще и еще раз подчеркну: для того, чтобы эффективно управлять такой огромной территорией, нужна особая система управления. Нужен особый – гибкий, всепроникающий, безотказный – механизм, который один только в состоянии поставить под контроль бюрократию, олигархию и региональных бонз, наполнить бюджет и фонды, наладить более-менее справедливое распределение общественных богатств, спланировать развитие нации и страны. А именно: партократия[26]. Что мы и видим в том же Китае.

В наших условиях, попросту говоря, нужна власть всероссийской Русской Партии, как бы она ни называлась.

Но это Храмову в голову не приходит, да и придти, видимо, не может.

Б. Храмов продолжает атаку:

«Сейчас в составе Российской Федерации насчитывается 83 субъекта, за вычетом национальных республик – 62. Это умышленно избыточное число: маленькими регионами легче командовать из Москвы.

В русском государстве – путем объединения ряда существующих российских регионов будет создан ряд более крупных русских федеральных земель/штатов/республик (назвать можно как угодно). Едва ли их число превысит два десятка. Границы, порядок и цели объединения должно определить само население путем референдумов (необходимо учитывать мнение не только населения областей и краев в целом, но и населения отдельных районов)».

Здесь мы имеем, по уже ставшей привычной храмовской схеме, верную посылку и неверный вывод.

Безусловно, маленькими регионами управлять из центра легче: проще управиться со ста баронами, чем с двумя десятками герцогов. Но ведь это и хорошо! В этом – благо для страны в целом (последний яркий пример, демонстрирующий сказанное, – расправа кардиналов Ришелье и Мазарини с фрондой, истерзавшей, обескровившей и разорившей Францию за полвека феодального своеволия, игры алчности и честолюбий баронов, герцогов и даже принцев крови; величие этой страны, наставшее в результате укрощения фрондеров – сравним их с региональными элитами России – хороший аргумент против храмовских идеек[27]).

Вовсе не укрупнять (ничего хорошего из создания семи округов в России, кстати, не произошло), а напротив, разукрупнять такие регионы, как Якутия, Башкирия и Татарстан, предстоит русскому правительству, преследующему национальный русский интерес.

Храмов же предлагает все строго наоборот, как, кстати, и Юргенс с Медведевым, чтобы максимально затруднить единое управление. Враги народа, включая названных, должны быть ему весьма благодарны за такие рекомендации. Уже сейчас наши мобилизационные возможности вполне ничтожны по сравнению с тем, что было хотя бы четверть века назад. Но им этого мало, они требуют от послушного российского правительства – добить всякую управляемость нашей страной. Ну, и Храмов им подпевает дискантом – куда конь с копытом, туда и рак с клешней.

В. Храмов дает конкретные рекомендации по обеспечению своеволия регионов.

В частности, пишет умилительнейшую чепуху: «Русские регионы смогут соревноваться между собой и в защите русских за границами русского государства: кто создаст более благоприятные условия для репатриации этнических русских, кто больше вложится в русские национально-культурные объединения».

Пройдя губернаторские выборы от звонка до звонка, я прекрасно представляю себе, что выскажет местный электорат тому кандидату, который пообещает из местного бюджета выделять средства куда-то вовне, вместо того, чтобы тратить на тот самый электорат! До финиша такой кандидат не дотянет – это сто процентов. А если на это пойдет действующий губернатор – не видать ему второго срока. Степень общерусской солидарности в провинции наш юноша явно преувеличивает. Лавры Манилова, как видно, спать Храмову не дают[28]…

Он, однако, продолжает мечтать, да еще как изысканно: «Возможно, в русском государстве будут более консервативные и более либеральные земли: где-то будут запрещены аборты, а где-то разрешены однополые браки. Желающие смогут перебраться в тот регион, законы которого им по душе». Интересно, где же обнаружится наш мечтатель сам в этом случае? И какая из русских областей в итоге окажется в роли заказника гомосексуалистов того или иного пола? Что-то я не припомню, чтобы еще кто-либо из русских националистов когда-либо выражал подобные чаяния[29]. Вот оказия! С чего бы? Только тогда уж, надо полагать, такой союз земель быстренько заслужит в народе прозвание «Педерации». Или, с учетом неуемного стремления в Европу, – «Педерляндии».

Российским региональным ослам Храмов предлагает – и это мудро с его стороны – морковку: бюджетную автономию. Чтобы регионы сами распоряжались своими доходами:«Там, где деньги зарабатываются, они должны и тратиться (исключение составляют расходы на общенациональные нужды, такие, как оборона)». Лакомо! Особенно для местных баронов и герцогов, которые получат вожделенную возможность дербанить то, что сегодня отнимает центр на общие нужды.

Надо ли объяснять, что из этого выйдет? Вместо укрепления единства русского народа за счет совместного потребления всеми русскими во всей России доходов от российских недр (рассредоточенных по всей территории крайне неравномерно) или предприятий, строившихся в отдельных регионах за общенациональный счет при Советской власти (как тот же КАМАЗ), произойдет стремительная имущественная поляризация регионов, которая повлечет за собой буквально переселение народов и, как следствие, перенаселение одних и запустение других областей. Это в первом приближении, не говоря о многом прочем негативе.

Храмов даже наглядно показывает, как это будет:

«Татарстану была предоставлена значительная автономия и право распоряжаться доходами от добываемой на территории республики нефти. Сибиряки надеются, что, став отдельной “национальностью”, они смогут добиться чего-то подобного. Выход тут только один – предоставить жителям Сибири автономию в статусе русских федеральных земель, что и предлагают национал-демократы. Русское национальное государство – это то государство, в котором русские смогут реализовывать свои права на самоуправление и достойную жизнь, не записываясь при этом в татар, сибиряков или чеченцев».

В переводе на русский язык это означает, что без сибирских богатств сразу останутся все остальные, несибирские, русские. Спасибо! И за это погиб Ермак? И о таком «приращении России Сибирью» мечтал Ломоносов? Без чеченской и ингушской нефти мы все и так уже остались: с 1991 г. они не дали ни копейки в российский бюджет. Да и Татарстан явно не помнит, на чьи денежки КАМАЗ строился. Только Сибири в этом ряду нам не хватало. Но дай храмовым волю – и с Сибирью будет то же…

Храмов грозится: «Русская национально-демократическая революция сокрушит грабительскую российскую вертикаль власти. Русское национальное государство будет строиться как федерация русских земель, связанных отношениями партнерства, равноправия и справедливости». Примерный идеализм, хоть на выставку!

Но мы будем надеяться, что вертикаль власти устоит, иначе никакого партнерства, равноправия и справедливости (в наших условиях они могут быть только вынужденными, как показано выше) не будет и в помине, а будет просто хаос и крах всей экономики.

Г. Иногда рецепты Храмова скрыто комичны по своей сути, чего автор не замечает. Он, например, пишет:

«Нужен не перенос столицы, а децентрализация и передача полномочий в регионы. Центром притяжения для всей страны не должен быть один-единственный город со столичными функциями, который высасывает из страны финансовые и человеческие ресурсы. Если такая столица-пылесос будет расположена не Москве, а, например, в Новосибирске, ситуация не улучшится. Нужен не один, а 15–20 (по числу русских федеральных земель) центров притяжения и развития».

Вместо одного пылесоса будет двадцать! Класс! Вот-то пылесосное сословие возликует!

Но ликовать придется недолго, поскольку единое государство в этих условиях быстро развалится, не имея возможности содержать общероссийские институты, армию и флот в том числе. А уж тут к нам явятся такие новые хозяева, что пылесосы быстренько перейдут из русских рук – в совсем другие. Собственно, Медведев этим уже озаботился, когда провозгласил уход государства из крупных предприятий и добывающих отраслей (нет сомнений, что акции, принадлежащие сегодня России, перейдут в руки заморских покупателей). Но, конечно, с отдельными «самостоятельными» регионами проделать эту операцию будет еще проще.

Комедия Храмова сильно отдает трагедией, не правда ли?

Д.Вновь, в который раз, отмечаю странное устройство черного ящика (сиречь, мозга) Храмова: из верной посылки делается неверный вывод.

Вот он пишет, совершенно справедливо: «Российская Федерация, правопреемница СССР, унаследовала от него систему ассиметричного (по отношению к русским) федерализма. Разумеется, русская демократическая революция покончит с этой ситуацией».

Все так, готов подписаться!

Но как Храмов предлагает покончить с противоестественным положением? Да только так, что эта противоестественность возводится в энную степень. Вы думаете, он предлагает отменить вообще ненужный русским принцип федерализма вкупе с национально-территориальными образованиями? Как бы не так! Пожалте:

«Каждая федеральная земля, образованная из существующих ныне краев и областей (их в составе РФ 63), будет наделена русским национальным статусом и войдет в состав русского государства как его неотъемлемая часть. Фактически это и будут те русские республики, которых советская и российская власть так и не дали русским».

Шестьдесят три (!) русских государства вместо одного! Да о таком и Гитлер не смел мечтать, хотя нечто подобное и пропагандировали его лучшие министры!

* * *

Удивительно, как начав с сетования на трудности управления такой большой страной Россией, Храмов пришел к последовательному изложению мер, непременно сделающих это управление уже совершенно невозможным в принципе!

Иными словами, перед нами никакой не федерализм, а чистейшей воды анархизм.

В полном соответствии с внутренней логикой дискурса.

Что и требовалось доказать.

 

О русском сепаратизме

У того учения, которое РГС распространяет под видом национал-демократии, есть (помимо национал-анархизма) вполне устоявшееся наименование: русский сепаратизм. Храмов – не один в поле воин и даже не зачинатель, и не корифей (пока) движения русских сепаратистов, украшенного именами Петра Хомякова, Алексея Широпаева, Ильи Лазаренко, Вадима Штепы и др.

Интересующихся отсылаю к замечательной и неизменно актуальной статье Андрея Борцова «Русский сепаратизм» http://warrax.net/89/separatism.html, детально раскрывающей всю суть и подноготную этого движения. А чтобы проиллюстрировать сказанное, даю подборку фактов из названной статьи, ярко рисующих в целом то направление, к которому примкнули РГС и Александр Храмов лично. И куда они своими силенками пытаются контрабандно подтянуть национал-демократию.

Если вас, читатель, стошнит, – виноват не я, а Храмов и К?; если не стошнит – виноваты вы сами.

«В Петербурге существует движение “Ингермландия”, выступающее за независимость города. Отрывок из декларации: “Мы объявляем о начале строительства нового общества, основанного на принципах Декларации прав человека и свободной экономики. Мы призываем всех, кто неравнодушен к судьбе Санкт-Петербурга и области, к судьбе своих детей и внуков, всех, кто разделяет наши взгляды, присоединяться к нашей созидательной деятельности. Работа предстоит большая и тяжелая, но время выбрало нас. Вместе – победим! Да здравствует вольный Санкт-Петербург! Да здравствует независимая Ингерманландия! За вашу и нашу свободу!”

Выглядит, конечно, смешно. Однако в свое время так же смешно, дико и нелепо выглядела возможность отделения от России Украины и Белоруссии.

Вот еще лозунги сепаратистов, так сказать, с других мест: “Koenigsberg – вместо Калининграда! Tilsit – вместо Советска! Rauschen – вместо Светлогорска! Демократия – вместо сатрапии! Буржуазные Ценности – вместо ордынского “Третьего Пути”! ЕС – вместо СНГ!»…

Еще объединение сепаратистов: “Сообщество создано с целью популяризации сепаратистских устремлений среди граждан Кенигсбергской Губернии. Начинать демонтаж Эрефии – удобнее всего именно отсюда. Freies Ostpreussen – Свободная Восточная Пруссия”.

В Калининграде существует даже некая “Балтийская республиканская партия”, выступающая за отделение от РФ.

Существует проектсоздания некоей “Казачьей республики”:

“27 августа 2005 года в городе Челябинске сформирован Организационный комитет по созданию и государственной регистрации Федеральной Казацкой Национально-Культурной Автономии (ФКНКА). Оргкомитет возглавил атаман Исетского казацкого войска М. Н. Лонщаков. Статус этнической общности и организационная структура национально-культурных автономий в сочетании с законодательством о реабилитации репрессированных народов позволит казакам получить доступ к бюджетам всех уровней и независимость от местных и московских чиновников.

И если в обозримом будущем Россия останется Федерацией, то казацкий народ обязан добиться признания своего законного права на национальное самоопределение сначала – в рамках реального казацкого местного самоуправления в местах их (казаков) традиционного компактного проживания, а в перспективе – восстановив, как минимум, казацкую национально- территориальную автономию, либо образовав в установленном законом порядке самостоятельный субъект Федерации – казачью республику”.

Я, между прочим, сам казак по происхождению (Хоперский округ), и прекрасно знаю, что казаки всегда отделяли себя от “мужиков” (обычных крестьян) на бытовом уровне, но при этом никогда не отделяли себя от русского народа в целом. А тут, отказывается, “этническая общность” появилась.

А вот лидер хит-парада: манифест“Свободная Тверь”:

“Древняя история нашего города неразрывно связана с доблестным сопротивлением, которое он долгое время оказывал москальским захватчикам.

…Огнем и железом была создана русская народность, предназначенная удерживать людей в подчинении москальского престола. …

И вот уже Тверь (точнее – Тверской одномандатный округ № 173) представляет в Государственной думе москаль из Академии МВД Владимир Васильев, причастный к жестокому уничтожению чеченских юношей и девушек вместе с заложниками в “Норд-осте”…

Довольно! Мы – не русские! Мы – тверичи – русского и украинского, татарского и башкирского, карельского, конголезского и сирийского происхождения. Мы не против жить в союзе с соседями, но хотим свободно договариваться об условиях этого союза, а не принимать диктат державного центра.

Программа-минимум: восстановление права Тверской области на избрание губернатора – из числа тверичей, а не заезжих варягов; повышение федерального статуса области до того, каким располагают республики в составе РФ.

Программа-максимум: выход Тверского края из сформированной насильственным образом Российской Федерации и создание нового, равноправного и свободного союза с теми регионами, которые этого пожелают.

Нет – империи! Даешь соединенные штаты России!”

Кстати, о Соединенных Штатах. Сепаратисты договариваются до призывов НАТО в Россию:

“…родственников среди номенклатуры у нас нет, т. е. в корпосистему мы не входим, а поскольку держателем жизненного пространства является именно она (достаточно сравнить уровень жизни любого из моих читателей – и уровень жизни обитателя “рублевки”) – то мы, получается, самые натуральные голодранцы. Оффшорные нищеброды без кавычек.

Но тогда, следуя элементарной бытовой логике и здоровым принципам этноэгоцентризма (коллективного этнического эгоизма), мы должны кооперироваться не с режимом, а с его врагами. Любыми врагами. Американцам нужны ресурсы России? Отлично, они все равно не наши. Авось чего и нам перепадет. Да и в конце концов, надо же кремлинов проучить! Месть – это святое.

Официально заявляю – в случае любого конфликта путинского жиртреста и стран НАТО считайте меня патриотом НАТО. Воевать не пойду, но чем могу, помогу белому брату.

Слава Бушу! Слава США! Слава НАТО!”

Обратите внимание на ход мысли. Для удобства распишу по пунктам.

1. Сепаратисты не входят в число богатого населения РФ.

2. Соответственно – не получают доли от распродажи России, а очень хочется.

3. И виновата в этом нынешняя власть. Nota bene: обвинение идет не в продаже Родины, а именно в том, что “с нами не делятся”.

4. Декларирована готовность к предательству (ресурсы-то все же страны, а не правительства) с мотивациями “авось поделятся из милости” и “главное – чтобы правительству хуже было, а что будет с народом – без разницы”.

“Говнорашка это наш прямой и явный враг, а вот НАТО – потенциальный освободитель… Будем надеяться, что НАТО поможет нам уничтожить антирусскую Говнорашку”».

Без комментариев. За одним исключением: заметил ли читатель какую-либо принципиальную разницу между тем, что изложено в этом обзоре, и тем, что пропагандирует Храмов? Я – нет.

4. Законы, которые полезно знать

В завершение расскажу о трех законах, которые мне удалось извлечь из изучения истории разных стран и народов по данному поводу. Это Первый и Второй законы элит и Закон о благе и зле федерализма.

Первый из них наиболее выпукло можно продемонстрировать на примере Латинской Америки (хотя он одинаково хорошо просматривается и на других многочисленных примерах, вплоть до распада СССР). Второй – на примере обеих Америк. А третий – на примере Древней Руси, поскольку это ближе нам и очень ярко и убедительно по сути (хотя, опять-таки, примеров очень много, включая вышеупомянутую фронду XVIIвека – попытку установить «французскую федерацию регионов»).

То и другое позволит показать абсолютную оторванность храмовских построений от реальной земной почвы.

Первый закон элит

Некогда Центральная и Южная Америка в целом подразделялись на две большие части: одна представляла собой колонию Испании, другая – Португалии.

Триста лет Испания и Португалия полновластно владели этими землями. Испанцы и португальцы – близкородственные этносы, понимающие друг друга почти без переводчика[30]. В расовом отношении они практически неотличимы. Сходно у них, католиков, и отношение к миру, и модель поведения. В отличие от англо-саксов, они, сами будучи микстом, активно смешивались как с рабами африканского происхождения, завозимыми для обработки плантаций, так и с местными индейскими племенами, также в большинстве своем порабощенными. Метисы и мулаты, в свою очередь активно мешались между собой и т. д.

В итоге такого трехсотлетнего всесмешения во всем указанном регионе сложился более-менее цельный микст, создалась вторичная раса с единым национальным самосознанием («мы – нация метисов», – говорят латиносы), единой религией (все ревностные католики), более-менее единым романским языком (главным образом, испанским) и единой культурой, единым национальным характером, единым типом хозяйства, установленным метрополией.

В 1810 году в этих колониях вспыхнула война за независимость. Когда власть метрополий, Испании и Португалии, на всем огромном пространстве полутора континентов рухнула, ничто, на первый взгляд, не мешало созданию двух мощных супердержав в границах, соответствующих двум бывшим имперским владениям. Ведь ничто, кроме условных административных границ провинций, не разделяло этих людей, одинаково мыслящих, говорящих и поступающих, живущих в одинаковых условиях и по одним стандартам, исповедующих одну религию, ведущих единый тип хозяйства и даже использующих для себя один общий этноним[31]. Они, казалось, просто обречены были на полное государственно-политическое единство, а как же иначе!

Однако никаких сверхдержав, вопреки всем самым благоприятнейшиым условиям, не получилось. Границы провинций, еще вчера ровным счетом ничего не значащие и никого никак в действительности не разделяющие, границы условные и фантомные, выдуманные колонизаторами лишь для удобства управления, внезапно оказались непреодолимыми, несокрушимыми.

Сегодня на этой территории расположены не две великие страны, как можно было ожидать, а более тридцати: Антигуа и Барбуда, Багамы, Бардбадос, Белиз, Боливия, Бразилия, Венесуэла, Гаити, Гайана, Гватемала, Гренада, Гондурас, Доминика, Доминиканская республика, Колумбия, Коста-Рика, Куба, Мексика, Никарагуа, Панама, Парагвай, Перу, Сальвадор, Сент-Винсент и Гренадины, Сент-Китч и Невис, Сент Люсия, Суринам, Тринидад и Тобаго, Уругвай, Чили, Эквадор, Ямайка… Уф!.. Большая часть из них невелики по размерам (кроме Аргентины и Бразилии) и являются суверенными только по документам, находясь в полной зависимости от более развитых стран мира.

Самое интересное, что все эти страны по-прежнему, как двести лет назад, населены более-менее единым этническим составом, говорящим на более-менее едином языке и обладающим более-менее единым менталитетом. Но они имеют самые разные режимы и, соответственно, гражданство. И никакого движения к объединению, слиянию на базе этнического, культурно-языкового, религиозного, хозяйственного, территориального и исторического единства они не проявляют даже в зародыше. Не сливаются, несмотря на очевидную однородность, – и все тут!

Это кажется противоестественным и противоречащим интересам населения этих стран, но факт налицо.

Спрашивается, как и почему, в то время, как в Северной Америке разные штаты сложились в единую великую страну, в Южной – огромные и еще вчера единые колонии вдруг разделилась на самостоятельные государства?

Движение за независимость берет свое начало в 1810 году, и состояние границ между провинциями именно на этот год стало статусом кво по умолчанию. Вот так и получило в один момент признание суверенитетов все это множество новых стран, еще вчера бывшее единой колонией Испании или Португалии и населенное более-менее однородной во всех отношениях этнической смесью.

На короткое время Симону Боливару удалось создать Великую Колумбию на основе бывших испанских земель. А на основе португальских, также временно, сложились Объединенные провинции Рио-де-ла-Платы. Казалось бы, как хорошо! Но они просуществовали совсем недолго и развалились в первом случае на Венесуэлу, Колумбию, Эквадор, а во втором на Аргентину, Уругвай, Парагвай, Боливию. Особо должен подчеркнуть, что Венесуэла и Эквадор оторвались от Великой Колумбии, а Уругвай и Парагвай – от Объединенных провинций не просто так, за спасибо, а через кровопролитные, подлинно братоубийственные войны.

Почему?!

Потому что ни расово-этническая, ни географическая, ни историческая, ни экономическая и вообще никакая иная общность не способна противодействовать Первому закону элит. О котором, увы, ни Храмов, ни его учителя и единомышленники не имеют, как видно, ни малейшего представления.

Этот закон прост и гениален, ибо безотказно работает всегда и везде, никогда не давая сбоя и не зная исключений. Его сформулировал Гай Юлий Цезарь, и звучит он так: «Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме». Каждый, кто занимается управленческой работой, знает этот закон, но не умом, а спинным мозгом, поскольку он – в крови администратора любого уровня.

Латиноамериканские провинции еще вчера были всего лишь административнми единицами единой империи (Испанской или Португальской). Но добившись свободы, они не стали объединяться в единое государство именно потому, что сработал Первый закон элит. Вчерашние губернаторы при первой же возможности захотели стать президентами, королями, диктаторами и т. п. Потому что лучше быть полновластным владыкой в маленькой, нищей и зависимой стране, чем зависимым лицом в большой, сильной и великой державе. Их, по законам стайного существования[32], поддержало все ближайшее окружение, как военное, так и полицейское и административное, чтобы сохранить собственный высокий ранг.

Перед нами – зримая модель того, что немедленно будет с Россией, если дать веру и волю Храмову и его старшим и прочим товарищам. Первый закон элит тут же автоматически сработает с привычной неотвратимостью.

Нетрудно понять, что если рухнет или хотя бы существенно ослабнет власть центра, метрополии, Москвы, то границы русских областей, как это произошло в Латинской Америке двести лет назад, мгновенно станут непреодолимы и несокрушимы, как бы ни были нелепы и несправедливы (например, в Татарстане, Башкирии, Якутии, Адыгее). Именно так, как это произошло при развале СССР. Счастье, если останутся хотя бы прозрачны, в чем никакой уверенности нет.

Ничто не удержит единство нации и страны, как мы видим на примере Латинской Америки: ни этническое единство русских, ни общий язык, культура и религия, ни общая история, ни даже экономические выгоды и интересы, уповать на которые приучали нас марксисты. Большинство населения когда-то недаром проголосовало за сохранение СССР, понимая все пользы от этого, но голосование помогло, как мертвому припарки: республиканские элиты (российская в их числе) растоптали волю большинства и разорвали страну, не дрогнув.

Точно так же, не дрогнув, разорвут Россию элиты региональные. Федерация незамедлительно превратится в конфедерацию, а та – в какой-нибудь «Союз независимых русских государств», в точности по модели распада СССР с последующим созданием СНГ. В каковом Союзе, однако, примут участие далеко не все «русские республики», часть из которых начнет территориальные, или ресурсные, или еще какие-то междоусобные войны, а часть из республик преобразуется в микромонархии или микродиктатуры (а кто помешает? кто проконтролирует? центра-то ведь нет или он слаб!) с правом вести международную политику, объявлять войну, печатать свои деньги, с монополией на внешнюю торговлю, со своей пограничной и таможенной службой и т. д.

Напомню, что в 1990-е годы Якутия, например, уже пыталась ввести свою таможню и визовый режим посещения, а многие прочие республики обзавелись своими конституциями и законами, без оглядки на центр, стремясь к полному суверенитету. К примеру, по татарским законам можно было стать гражданином Татарстана, не будучи гражданином России! И т.д. Только Путину удалось поставить зарвавшихся этнократов на место и привести к единому знаменателю все республиканские законы. Удалось во многом потому, что все республики инфильтрованы русскими, выполняющими де-факто роль главной скрепы страны.

Но если с короткого кремлевского поводка сорвутся русские области, никакие путины их удержать уже не смогут. Вы хотели бы, читатель, чтобы ваши дети гибли, к примеру, при отделении Ханты-Мансийского округа от Тюменской республики? Или за свободу Московской области от Москвы? Нет? Но ведь это будет, и вас не спросят!

Если бывший центр или какие-либо союзные структуры попытаются удержать «руспублики» силой в новом, чисто русском СНГ, опять же начнется война за право выйти из Союза. Как воевали Венесуэла и Эквадор (точнее, их властные элиты) за то, чтобы не остаться в Великой Колумбии.

Нетрудно предсказать роль в таком развитии событий заинтересованных держав: США, Западной Европы (в целом и по отдельности), Китая, Японии… Напомню, кстати, что на крохотных японских островах расселено 120 млн этнических японцев: ровно в четыре раза больше, чем российского населения на всем пространстве от Урала до острова Беринга (менее 30 млн). О населении Китая в этой связи лучше и не вспоминать. Ни Дальневосточная, ни Сибирская, ни Уральская республики, буде они возникнут, не смогут защитить свое достояние и своих людей, это более чем очевидно. И воевать, если что, за свои интересы мировые державы будут, конечно же, на территории уже разделенной, но еще не поделенной между ними России.

Но, конечно, первоочередная задача для всех сильных мира сего – это разделение, расчленение России: «разделяй и властвуй» есть вековечная формула на все времена. Храмов и ему подобные, посильно работая на эту идею, могут не задумываться и не догадываться, чьи интересы они в действительности обслуживают. Но это никак не меняет их реальной роли мелких агентов глобальных сил.

Надеяться, что «русские республики» сохранят хотя бы тень независимости от внешнего мира, – наивно, глупо и нелепо. Мне страшно даже мысленно заглядывать в ту пропасть, в которой мы обнаружим себя при таком развитии событий. Широпаевцы (и Храмов со своим РГСв том числе) хотят не переделать в единое Русское государство антирусскую Эрэфию, а уничтожить ее, разорвать на много маленьких стран, антирусская сущность которых от этого нисколько не изменится. Кто, кроме хищников и бандитов, захвативших сегодня власть в регионах, скажет им за это спасибо? Только еще большие хищники и бандиты – но уже международноого класса.

В тотальном проигрыше окажется в своей массе тот самый русский народ, о благе которого заботливо печется юный Храмов, желающий освободить русских от «грабительской российской вертикали власти».

Очередная утопия, как обычно, будет стоить нашим детям крови, и немалой. И тогда слова Егора Холмогорова о том, что «на осколках РФ состоится масштабный геноцид русских, – геноцид таких масштабов, которых история никогда не знала», могут обернуться зловещим пророчеством.

Вот почему все разумные русские люди понимают: таких пропагандистов федерализма, как Хомяков, Широпаев, Храмов, надо не учить, лечить или перевоспитывать, а расстреливать на месте как врагов народа.

А Медведева, спросит любопытный читатель? Ну, про президента мы тут не говорим, ужо бог ему, убогому, судья. Однако зарубку на памятке о выборах поставим.

Закон о благе и зле федерализма

Что такое «федерализация» нашей страны, мог и должен бы понимать каждый русский человек на убедительном примере Древней Руси. Но мы об этом не задумываемся. А зря. Бросим быстрый взор на нашу историю, которая, похоже, никого ничему так и не научила.

Древняя Русь была вполне унитарным государством. Об этом позаботились Рюрик, Олег, Игорь, Ольга, собравшие и державшие под своей властью летописные племена. Хотя сам момент призвания Рюрика пятью племенами – двумя славянскими и тремя финскими – есть, как раз, момент типичного федеративного объединения в соответствии с главным принципом федерации «expluribumunus»– «из многого единое». Но раз сложившись, это единство сомнению и разложению уже не подвергалось; Русь вплоть до Святослава, Владимира и Ярослава оставалсь унитарной.

Даже попытка древлян поднять бунт против Игоря не имела в виду отложения древлянского княжества от Киева: убив верховного властителя, древляне тут же попытались не выйти из-под центральной княжеской власти, а женить своего местного князька Мала на овдовевшей Ольге, чтобы ему править всей Киевской Русью, как правил убитый князь. Но Ольга с это ролью отлично справилась сама. Жестоко и напоказ раздавив остатки древлянской «самостийности», она тем дала суровый урок всем прочим подвластным племенам. После чего немедленно отправилась в самый отдаленный и проблемный регион, на Новгородчину, где твердой рукой провела перераспределение и инвентаризацию земель и их налогообложение. Показала, кто в русском доме хозяин: никто и не пикнул. Ни о какой федерации в то время не могло быть и речи.

Именно унитарный, по большому счету, характер Киевской Руси (наличие вассалов-посадников в крупных городах этому не противоречит) обеспечивал военную мощь и огромные мобилизационные возможности киевских князей. Они не раз сотрясали даже стены Цареграда-Константинополя, влоск разгромили Хазарский каганат, овладевали Херсонесом и владели Тмутороканью. О том, как резвились славяне и русы на византийских и болгарских землях есть леденящие кровь рассказы в писаниях Прокопия Кесарийского, Льва Диакона и других авторов.В 1076 г. Владимир Мономах совершил успешный поход против немецкого императора Генриха IV: русские войска с боями прошли Богемию и остановились только в Силезии. Не раз воевали Польшу. И т.п. Монархи ведущих европейских стран считали за честь породниться с Киевом.

Но скоро этому могуществу пришел конец – и именно потому, что киевские князья стали делить собственное государство на части, «федерализовать» его. Они делали это (как и Храмов собирается) из самых лучших побуждений: чтобы не обидеть никого из родных сыновей. Но последствия этих «благих» дел были ужасны для всей страны.

Смерть Святослава, оставившего трех сыновей на трех престолах, не привела к сепаратизму и распаду страны только потому, что сыновья быстро провели смертельную схватку за центральный престол, за Киев. Никто не хотел быть правителем второго сорта, питая надежду владеть всей Русью целиком. Братоубийственная война закончилась смертью двух старших братьев и вокняжением Владимира, который правил железной рукой и никакого сепаратизма не допустил, удержав унитарный характер правления.

Взятие Полоцка, в ходе которого самостоятельная, не от Рюрика, династия полоцких князей была зверски уничтожена (Владимир на глазах княжеской четы вначале изнасиловал их дочь Рогнеду, а потом убил их на глазах только что поруганной девушки), была показательной расправой над самой идеей сепаратизма.

Однако именно в это княжение первым в нашей истории знамя русского сепаратизма поднял сын Рогнеды Ярослав, ненавидевший своего отца и попытавшийся впервые отколоть Новгород от Киевской Руси, перестав платить отцу урок (дань). Владимир немедленно стал готовить карательный поход против сына, чтобы вновь раздавить сепаратизм в зародыше, но внезапно скончался.

Смерть Владимира, имевшего двенадцать сыновей от семи «водимых» (законных) жен, поначалу поставила под угрозу единство страны. Снова забрезжил призрак федерализации, а то и распада. Однако Ярослав унаследовал-таки киевский престол, как когда-то отец, перебив, изгнав и пережив многочисленных братьев[33], и правил затем единолично, ни с кем не деля своего полновластия.

О государственном единстве (унитарности) Древней Руси в те века красноречиво говорит тот факт, что судьбой далекого Киевского престола дважды распорядились новгородцы, посадившие на него вначале Владимира Святославича, а потом и Ярослава Владимировича, даже вопреки воле последнего, собравшегося уж было бежать за море от брата Святополка. В то время новгородцы явно чувствовали себя частью единого государства и единого народа, имеющими свою долю в общей судьбе, а значит и право в нее вмешиваться. Отдельные аномалии (Полоцк, Псков) как возникали, так и исчезали.

Но в конце жизни Ярославу Мудрому явно не хватило мудрости: презрев жестокие уроки, полученные отцом и им самим, он вновь раздал сыновьям уделы.

Так возникла-таки первая русская федерация. Что из этого вышло?

Со смертью Ярослава Киевская Русь почти сразу же распадается на княжества: Киевское, Черниговское, Переяславское, Полоцкое… В Новгороде, Пскове и Вятке власть берет вече (это уже шаг к конфедерации).

И тут же начинаются феодальные войны, кровавые усобицы, как и следовало ожидать.

Лиха беда начало: дробление русских земель, естественно, продолжалось, уделы множились: Черниговское княжество распадается на Черниговское, Новгород-Северское, Путивльское, Курское, Рыльское, Трубчевское; Полоцкое – на Витебское, Минское, Слуцкое; и т. д.

Киев стремительно теряет контроль над Русью в целом.

На короткое время некоторая централизация Северо-Восточной Руси произошла при Всеволоде Большое Гнездо (1154-1212). «Слово о полку Игореве» отразило общерусский авторитет Всеволода; в летописях его именуют «великим»; даже киевский митрополит проводил политику по его указаниям. Но после смерти Всеволода вокруг его наследия развернулась борьба, в которой приняли участие многие русские князья, включая киевского Мстислава Удалого. Владимиро-Суздальское княжество поделили три сына покойного князя, вскоре сошедшиеся в смертельной схватке – т. н. Липецкой битве. Та же история! И это могучее княжество в итоге развалилось на уделы: Ярославский, Переславль-Залесский, Тверской, Угличский, Ростовский, Белозерский, Суздальский, Нижегородский, Галицкий (Мерский), Стародубский, Московский, Юрьев-Польский и др.

Настали неизбежно времена, когда владимирцы, киевляне, новгородцы, тверитяне, москвичи и т. д. обзавелись сугубо местническим, «региональным» самосознанием, забыв о своем общерусском существе. Расплата не заставила долго себя ждать.

Вскоре, когда пришли татаро-монголы (жестко централизованная и четко отмобилизованная система), удельная Русь противостоять им уже не могла. Те наши земли, что не подмяли под себя татары, – тут же прихватили Польша и Литва, образовавшая т. н. Литовскую Русь, ориентированную на Запад. В том, что феодальная раздробленность (читай: федерализация) Руси была главной причиной ее погибели, никогда не сомневались ни современники, ни потомки[34].

Всего за какие-то 200 лет, прошедшие от смерти Ярослава, расплодившего первые уделы, до татарского завоевания, огромная и могущественная страна, чей голос имел вес в концерте европейских стран от Константинополя до Упсалы, превратилась в колонию (поначалу – и вовсе в систему колоний, в соответствии с удельной структурой), не имевшую независимой внешней политики. Все бесчисленные протори и убытки, чудовищные жертвы русского народа, отбросившие нас от магистрального пути европеоидной расы на обочину, обрекшие на догоняющий путь развития со всеми издержками, – это плод той древней федерализации унитарного государства Киевской Руси.

Разделить единую страну было легко, на это хватило лишь духовного завещания киевского князя. Сложить потом вновь унитарную Русь было куда трудней и обошлось очень дорого. Все безобразие удельной системы, разнузданное Ярославом «Мудрым», было серьезно ограничено только спустя четыреста с лишним лет Иваном Третьим, а вконец сломано лишь его внуком.

Но почему после смерти Василия Третьего не состоялся реванш федерализма? Ни при регентше Елене Глинской, ни в отроческие годы Ивана Четвертого? Потому что все русские люди еще очень хорошо представляли себе пагубные последствия этого, страшились нового распада, как огня, и ни за что не пошли бы на такой самоубийственный шаг. Исторический век феодальной раздробленности объективно закончился, и возврата к старому быть не могло. Надо быть экстремально глупым, чтобы не учиться на собственных ошибках (это относится как нашим поумневшим предкам, так и к их поглупевшим потомкам – Хомякову, Широпаеву, Храмову и К?).

Урок прост и ясен. Он состоит из двух тезисов:

1) федерация, собранная в единое целое из прежде разных частей, как собрали Рюрик и Олег все летописные племена в единую Русь под своей эгидой, как собрали Соединенные Штаты Америки или Германскую Империю, – это хорошо;

2) федерация, полученная дроблением единого целого на разные части – плохо.

Вместе эти тезисы – и есть Закон о благе и зле федерализма.

Второй закон элит и Россия

В данной связи вновь вернемся к вопросу: как и почему в то время, как в Южной Америке огромные и еще вчера единые колонии вдруг разделилась на самостоятельные государства, в Северной – разные штаты сложились в единую великую страну? Причем утверждалось это единство также через войну – долгую и кровопролитную войну Севера против Юга, федералистов против конфедератов[35]? Почему в одном случае люди воевали за государственное единство, а в другом – за выход из него?

Дело в том, что Север представлял собой в целом регион промышленного и банковского капитала, а Юг – землевладельческого. Развитый национальный капитализм Севера, дозревший до стадии империализма, требовал единого пространства для перемещения товаров и капиталов. И принудил к этому единству Юг. Подлинная элита американского Севера времен Линкольна – это уже не региональная управленческая элита Вашингтона или какого-либо штата, а представители крупного капитала, чьи империалистические амбиции простирались далеко за пределы административных границ. Понимание ими экономических выгод единства страны нашло свое выражение в финансировании соответствующих политических и военных проектов. Капитал северных штатов уже мог диктовать свою волю политикам и генералам – и ломать волю местных элит, вечно жаждущих полного всевластия в своем гнезде[36].

Дело в том, что Второй закон элит гласит: «Лучше быть первым во всей стране, чем в отдельной провинции» (формулировка моя). Объединители США хотели и могли первенствовать в масштабах не только Севера, но и всей будущей державы. Соответственно, у политиков, за спиной которых стоял этот капитал, появились свои супершансы.

С тех пор североамериканская финансово-промышленная элита как субъект истории неуклонно расширяла и существенно расширила-таки зону своего влияния.

Однако ни на Юге будущих США, ни в Центральной и Южной Америке такого капитала и таких амбициозных финансово-политических элит не было. А у тех, что были, амбиции не простирались далее границ своих провинций. Результат налицо.

Нет их сегодня и в современной России. Удержать нашу страну от распада, если он начнется, будет просто некому: слабенький русский национал-капитализм до этого (до стадии империализма) еще не дозрел. О чем убедительно свидетельствует уродливый и, на первый взгляд, противоестественный феномен русского сепаратизма.

Резюме

Как успел заметить читатель, исторический опыт федерализации единых некогда государств – зловещий симптом, предвещающий их скорый распад и кончину. (В отличие от образования новых федеративных государств из многих дотоле независимых – по прямо противоположному принципу.)

Конечно, возврат сегодня, после развала СССР на национальные государства, к мечтам о единой и неделимой России времен Деникина и Колчака – чистой воды анахронизм. Я противник идеи восстановления СССР или Российской Империи. Нам чужого не надо.

Но и свое мы отдавать не не хотим и не будем: русские люди должны жить в своем едином (унитарном) и централизованом государстве. У русского народа должна быть одна страна, одна голова, одна судьба – только тогда он, возможно, уцелеет в грядущих испытаниях. Русское Движение именно этот лозунг должно сделать своей ясной целью.

Сегодня Россия есть русская страна с антирусской властью. Нам, русским националистам, надлежит взять в ней всю власть, чтобы преобразовать ее в Русское национальное государство – «для русских и по-русски», как завещал великий русский патриот. Это возможно, понятно, только при наличии единого сильного русского центра.

Что же касется федерации, то нам и эта-то, действующая, федерация обрыдла, достала нас своей противоестественностью. От нее надо отказаться в пользу единой централизованной державы по образцу республиканского Рима.

Даже в самом этом отвратительном слове лично мне всегда слышалась какая-то издевательская «педерация». Пусть кто хочет живет себе в такой Педерляндии, а я не желаю. Но никуда не уеду, а буду всеми силами способствовать ее преобразованию.

Впрочем, шутки в сторону. Представления о том, быть ли Русскому национальному государству унитарным или федеративным (с понятной перспективой раздробления и распада), – относятся к тому классу идей, за которые убивают и умирают. Как это делали, к примеру, те же белогвардейцы, у которых, собственно, и не было другого работающего лозунга, кроме как «за единую и неделимую Россию».

Об этом пусть не забывают те, кто сознательно или нет уже сегодня ведет кампанию по разрушению страны России, которой суждено завтра стать нашей, русской.

* * *

Есть еще одна причина, по которой я взялся за перо.

Почему Храмов так легко жертвует единством централизованного русского государства, созданного с таким трудом и с такими жертвами перед лицом могущественной необходимости?

Он просто не понимает, зачем оно нужно. Он ставит именно этот вопрос: «Зачем нужно русское национальное государство?». Но дает на него вот такой примитивный, на уровне пятиклассника, ответ:

«1) Только руководство русского национального государства сможет защитить русских в условиях масштабных внутренних миграций…

2) Не менее важно русское государство и в условиях внешней миграции…

3) Национальное государство отстаивает интересы нации и за пределами своих границ…

4) Только русское государство способно целенаправленно вкладываться в русские территории и русское население, не расходуя деньги на бессмысленные имперские амбиции».

Это все, что есть у него за душой. Я не охотник исследовать примитивные ответы на сложные вопросы. На тему государства, его необходимости (или, напротив, – ненужности, в системе анархистов) и т. д. написаны горы трудов. Я не хочу и даже права не имею погружать читателя в эту бездну цивилистики. Да этого и не требуется, чтобы с первого взгляда и так понять: перед нами – детское, девственное сознание, претендующее на решение глобальных проблем. Хлестаков и Шариков в одном лице, как и было сказано.

Наивность, скажет читатель? Простота, что хуже воровства, отвечу я.

Как говаривал Гегель, истина одна и она конкретна.

И она – не у Храмова, добавим.

Раздражает не столько глупость и однобокая образованность Храмова, крепко подкованного… на одно копыто. Сколько именно эта убойная наглость, апломб нечеловеческий, претензии, пресловутое библейское хамство, неосторожно взращенное редакторами ВН. Его попытки с кондачка учить нас русскому национализму.

Пугает, что о национал-демократах уже начинают вовсю судить и рядить, исходя именно из подобных безапелляционных писаний, замазывая при этом грязцой ни в чем не повинных деятелей Русского Движения, которому медвежьи услуги юного да­рования могут дорого обойтись.

Ибо хомяковы, широпаевы, храмовы, под видом борьбы с имперской идеей и при­крываясь чуждой им на деле маской «национал-демократии», ведут борьбу именно с Русским национальным государством, которого пока еще нет. В превентивном, так сказать, по­рядке, зарабатывая политические гранты и бонусы у исконных врагов России, мечтающих о ее расчленении. Тот факт, что все последнее время внутренняя политика нашей страны целиком диктовалась внешними обстоятельствами, учтен этими горе-политиками хорошо, даже слишком.

Если их идеи возобладают или будут приняты к руководству правителями России, то Русского национального государства не будет никогда, разве что в карликовом и марионеточном – курам на смех – варианте.

В этой ситуации со стороны подлинных национал-демократов, да и всех иных участников Русского движения, прекраснодушие и политическая близорукость – слишком большая, непростительная роскошь.

ПРИЛОЖЕНИЕ: брошюра Александра Храмова в том электронном виде, как она ко мне поступила. Читатель сам, если захочет, сможет вылущить из нее немногие рациональные зерна, что не входило сегодня в мою задачу.

---

[1] http://holmogor.livejournal.com/4075463.html

[2] http://anvictory.org/blog/2010/05/16/intervyu_redaktsii_iaichkeriya-info_s_professorom_petrom_homyakovyim/

[3] См. в кн.: Севастьянов А. Н. «Уклоны, загибы и задвиги в русском движении» (М., 2011).

[4] NB: с 2006 г. (с 18 лет). На сайте русских сепаратистов «Дебрянский политический клуб “Пересвет”» Феоктистов недавно признался насчет будущего России: «Я допускаю любой вариант развития событий – от создания конфедерации, до введения оккупационного режима правления. Сам я сторонник федеративного государства».

[5] На эту тему см.: Александр Севастьянов. Национал-демократия – не национал-социализм. К истории вопроса. – Вопросы национализма, № 2, 2010.

[6] Читал в электронном виде, вышла ли она на бумаге, я, находясь сейчас вне России, знать не могу, поэтому не даю ссылок на страницы.

[7] В этом всякий может убедиться, ознакомившись хотя бы с такими исследованиями последних лет: Д. А. Коцюбинский. Русский национализм начала ХХ века. – М., РОССПЭН, 1998; Кирьянов Ю. И. Русское собрание. 1900–1917. – М., РОССПЭН, 2003; Н. А. Митрохин. Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. – М., Новое литературное обозрение, 2003; А. И. Байгушев. Русская партия внутри КПСС. – М., «Алгоритм – Книга», 2005. И др.

[8] Вслед за Роули (а Роули вслед за легионом клеветников) Храмов тиражирует такую, например, давно разоблаченную и донельзя примитивную ложь: «Советская империя действительно, как пишет Роули, распалась из центра: русские более не захотели нести на себе имперскую ношу… Отсутствием русского национализма можно наиболее убедительно объяснить коллапс самодержавия, в то время как наличие русского национализма сыграло ключевую роль в коллапсе Советского Союза» (ВН № 5, с. 213-214). Зачем Храмов это делает? Чтобы успешнее экстраполировать эту ситуацию в наши дни.

[9] Подробный анализ этого обстоятельства надеюсь дать в специальной статье.

[10] Читатель может найти соответствующие тексты на сайте www.nationalka.ru, заглянув в «Национальную газету» № 6–7 за 2006 год, посвященную теме Русского национального государства и его Конституции.

[11] Последний убедительный пример являет 900-страничная «Русская доктрина» (2008), критику которой см.: Севастьянов А. Н. Уклоны, загибы и задвиги в Русском движении» (М., 2011).

[12] Русские. – М., «Наука», 1999. – С. 136.

[13] Разве имперский вектор всегда и во всем был антинароден? В отношении Севера, Урала, Сибири, Дальнего Востока, Поволжья, Прибалтики, Крыма и Новороссии, предгорий и равнин Кавказа, Кубани – это, безусловно, не так. Антинародным, династическим можно считать лишь империалистическое движение в Польшу, Финляндию, Туркестан, горный Кавказ, Закавказье. Рекомендую источник: Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации. – М., МГУ, 1996.

[14] Этот вопрос давно рассмотрен в националистических дискуссиях. Итоговые выводы отражены в карте «Русская Россия. Карта компактного расселения русского этноса» и моих комментариях к ней.

[15] Из 44 федераций, что были образованы на Земле за последние 200 лет, удержали свою форму лишь 17 (пока); а большинство – 27 – либо распались, либо стали унитарными (см.: Фарукшин М. Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. – Казань, 1998, с. 99).

[16] Например: Ильин И. А. Федерация в истории России // Ильин И. А. Наши задачи.Историческая судьба и будущее России. – М., 1992, в 2-х тт. – Т.1. Обзор мнений русских мыслителей на тему государственного обустройства России (федерализм – унитаризм) см. в ст. А. Н. Вдовина.

[17] Лейтмотивом статьи Вдовина можно считать приведенную им цитату из работ видного русского дореволюционного профессора-государствоведа А. А. Жилина (1912): «Превращение России в союзное государство, по нашему глубокому убеждению, было бы гибелью этого государства». Мысль, правоту которой блестяще подтвердила конечная судьба федеративного СССР.

[18] Я бы не стал игнорировать также труды крупных отечественных мыслителей А. А. Зиновьева, О. А. Платонова, И. Р. Шафаревича и др. на сей счет. Храмов берет под сомнение знаменитый прогноз Шпенглера на том основании, что «промышленный рост в развивающихся странах несколько снизил удельный вклад Европы в мировой ВВП (с 37% в 1950 до 25% к концу второго тысячелетия), но европейские страны до сих пор остаются мощнейшей экономической силой». На мой взгляд, это глубоко ошибочное, безрассудное суждение, основанное на не имеющем отношения к делу экономическом факторе. Ибо дело-то все в том, что на Западе становится просто противно жить. Жизнь там устроена неправильно, плохо. Этого никаким промышленным ростом не прикрыть и не исправить. Случись мне покинуть Россию, от чего борони бог, я поеду доживать свой век в Индию, Непал или Китай, где жить приятно, но никак не в Европу. Ибо созерцание агонии близкого родственника, пораженного лепрой и гниющего заживо, весьма не здорово для психики, даже если есть при этом вкусных устриц, ходить по музеям и любоваться с Монмартра красивыми видами. Шпенглер был, конечно же, прав, а точку поставили Дюк и Бьюкенен.

[19] Рекомендую для начала хотя бы такие: 1) Этнос и нация. – М., Книжный мир, 2008; 2) Национальное государство. – Национальная газета, № 6–10 (96-100), 2006; Русское национальное государство: «рай для своих» или «лавка смешных ужасов»? Критика критики национализма. – Политический класс, № 4, 2008. Но в первую очередь, конечно, – тот проект конституции Русского национального государства, о котором речь шла выше.

[20] Логическая ловушка, в которую попал Храмов, понятна: с точки зрения внешнего мира, все россияне тоже – «русские», без вычленения татар, чеченцев или евреев, как и нам со стороны все жители Румынии кажутся румынами, а Италии – итальянцами. Но это мнимое, условное единство: попробуйте-ка внушить чеченцу или шапсугу, что он на самом деле – русский, а румынскому венгру – что он румын!

[21] Только что закончив обстоятельное рецензирование фундаментального исследования Е.В. и О. П. Балановских «Русский генофонд на Русской равнине», я осмеливаюсь это утверждать на твердом основании.

[22] Популярное заблуждение. Французский широко использовался, но не превалировал, а тем более не исключал использование русского языка.

[23] Русским дворянам никто и не отказывает, т. к. язык это не этнообразующий критерий. А вот обрусевший немец Степун именно так и должен именоваться, а вовсе не русским – с какой бы стати? Мало ли кто кем себя считает? Одних наполеонов по всем психушкам не оберешься. Если угодно, можно дать Степуну (как и филологу Далю, художнику Левитану и многим другим) титул «почетного русского». Но назначить этническим русским нельзя никого, никогда и ни по каким критериям, тем более неформальным. Если уж и говорить об абсурде, так именно в связи с подобным намерением.

[24] Вот некоторые мои публикации на сей счет только за последние пять лет: 1) Этнос и нация. – М., Книжный мир, 2008; 2) Уклоны, загибы и задвиги в русском движении. – М., Русская Правда, 2011; 3) Новые мехи для нового вина. – Вопросы национализма, № 4, 2010; 4) Все, что вы хотели знать о русском национализме. – Наш современник, № 12, 2007; 5) Семнадцать мгновений истины, или Наш ответ Данилину. – Наш современник, № 10, 2009; 6) Русская идея как электоральный ресурс. Первоочередные этнополитические проблемы русского народа. – Политический класс, № 4, 2007; 7) Национализм как он есть. Дистилляция термина – единственный путь к «хорошему национализму». – Политический класс, № 8, 2008. И др.

[25] Слепота Храмова видна хотя бы из того, что он по старой памяти зачисляет Китай – в некий «третий мир» (каким он был в 1960-е), не видя в упор, что эта великая страна давно уже рассталась с временно отсталым прошлым и уверенно пошла на обгон лидера «первого мира». В сегодняшних реалиях к бывшему «третьему миру» куда ближе Россия. Можно не сомневаться, что еще на глазах моего поколения состоится как падение Америки, так и торжество Китая – державы номер один завтрашнего мира. Впрочем, где Храмову знать, что такое Китай! У него одна Европа в зашоренных глазах.

[26] Подробнее см.: Александр Севастьянов. Соло partia. – Литературная газета, № 54, 2005.

[27] Очень рекомендовал бы всем стороннникам идей Хомякова-Широпаева-Храмова почитать мемуары кардинала Ришелье или хотя бы парижского коадьютора де Реца, благо они изданы по-русски. Они бы все поняли раз навсегда про фронду и неуклонно порождающие ее мотивы баронов и герцогов.

[28] А это вот разве не маниловщина: «Если некоторые национальные образования (например, Татарстан, Башкортостан и пр.) по итогам голосования будут сохранены и станут пользоваться большой автономией в рамках федерации, то за судьбу русского населения там не стоит беспокоиться. Руководство соседних крупных русских федеральных земель в случае необходимости найдет экономические и политические рычаги давления, чтобы защитить права и интересы русских». С какой стати? Зачем им лишние неприятности и хлопоты? И какие же это рычаги? Весьма глупое предположение! Что, небогатая Саратовская русская республика начнет войну с богатым Татарстаном? Промышленная Свердловская – с нефтеносной Башкирией? Нет слов!

[29] Возможно, Храмову следовало бы не в национал-демократы, а в либертарианцы записаться. А я-то еще гадал, что значили его таинственные слова: «Мы либеральнее патентованных “либералов”»… Потуги Храмова оправдать и реабилитировать либерализм в России, чем он усиленно занимался не только в брошюре, но и в статье «Национализм и модернизация. Теория и перспективы либерального национализма» (ВН № 2, 2010) напоминают старания Баркашева по отмыванию свастики: демагогия чистой воды. Везет же нам!

[30] Если быть точным, те и другие – потомки микста кельтоиберийцев (например, лузитан), свевов, вестготов, римлян, арабов, мавров и евреев, говорящие на очень близких языках романской группы, в основе которых – народная латынь. Португальцы как отдельный этнос начинают формироваться не ранее XII века, после образования отдельного государства; в Латинской Америке на португальском языке говорит Бразилия.

[31] Вторичная раса «метисов» к этому времени уже сложилась. Симон Боливар в 1819 г. высказался с острым пониманием этого собственного единства и своеобразия: «Следует вспомнить, что наш народ не является ни европейским, ни североамериканским, он скорее яв­ляет собой смешение африканцев и американцев, нежели потом­ство европейцев… Невозможно с точностью указать, к какой семье человеческой мы принадлежим. Большая часть индейского населения уничтожена, европейцы смешались с американцами, а последние – с индейцами и европейцами. Рожденные в лоне одной матери, но разные по крови и происхождению наши от­цы – иностранцы, люди с разным цветом кожи».

[32] Эти законы хорошо описаны этологами. См., например, в кн.: В. Р. Дольник. Непослушное дитя биосферы (любое издание).

[33] Воевал во главе новгородских и варяжских дружин за Киев с братом Святополком, убившим Бориса и Глеба, потом с братом Мстиславом Тмутараканским, с племянником Брячиславом. В этих войнах погибли Борис Ростовский, Глеб Муромский и Святослав Древлянский. Брата Судислава Ярослав захватил и гноил в тюрьме, потом заставил принять постриг. Только после смерти брата Мстислава он стал единоличным правителем вновь единой Руси (кроме Пскова, где сидел Брячислав, а потом его сын). На приход в единоличную власть у Ярослава ушло 20 лет.

[34] Точно так же раздробленная на феоды и провинции Франция не смогла противостоять поначалу экспансии более централизованной Англии, а раздробленная на княжества Германия на тридцать лет превратилась в «территорию охоты» для итальянцев, испанцев, французов, шведов и пр., грабивших, убивавших, насиловавших, терзавших…

[35] Кстати, единство Германии было обеспечено также не без военных успехов Пруссии, добившейся своей гегемонии среди немецких княжеств как дипломатией, так и вооруженной рукой. Я должен здесь напомнить, что обе главные европейские континентальные державы – Германия и Франция – сполна познали прелести «федерализма» (читай: феодальной раздробленности бывшей Империи Карла Великого, первоначально поделенной его тремя внуками, но продолжавшей делиться и впредь), за которые заплатили: Франция – Столетней, а Германия – Тридцатилетней войнами. Последствия этих войн им приходилось преодолевать еще столетия, Франции вплоть до возмужания Людовика XIV, а Германии до Бисмарка и Вильгельма I.

[36] Конечно, приходилось в чем-то идти на компромисс, давая, например, штатам определенную свободу рук, в том числе в законодательной сфере, но такова была разумная плата за соединение, так выражался баланс сил того времени. Впрочем, идея единства и общей управляемости из центра все равно превалировала. За что и с какой стати должны идти на такие уступки и жертвы мы, русские?

Александр СЕВАСТЬЯНОВ