В 1882г. известный русский мыслитель-традиционалист Константин Леонтьев писал: «Не православие предлагает нынче великорусское «ядро» своим пестрым иноверным окраинам, как предлагало оно татарам при Иоаннах, – а европейский прогресс самого разлагающего свойства. Мы, русские, более всех иных русских подданных, европейцы в худом значении этого слова, то есть медленные разрушители всего исторического и у себя, и у других... В каком именно племени, из всех племен, подвластных русской короне, нигилизм и потворствующее ему умеренное либеральничание распространены сильнее всего? В нашем великорусском племени... Из самого великорусского племени, бывшего так долго ядром объединения и опорой созидания, государству нашему исходит теперь расстройство»...
Вопрос об идейных основах нашей государственности актуален и сейчас. И если ныне Православие как духовный фундамент русского народа вновь возрождается, то «либеральничанье», по меткому выражению Леонтьева, плотно въелось в наш государственный организм, где и сидит до сей поры. Впору говорить, что у России две беды: дураки и либералы. Но беда не приходит одна. И вместе с либерализмом к нам занесли дешёвый дух буржуазности, традиционно чуждый русскому народу. Пассионарии сделались редкостью и потонули в бессчетном количестве серой массы, состоящей сплошь из эгоистических индивидуумов. Пресловутое третье сословие – буржуазия – подмяла всё под себя и задаёт тон не только в моде на платье или образ жизни, но даже на мышление и видение государства. Неслыханная дерзость! И это особенно тревожно, т.к. умственное развитие усреднённого буржуа не способно на широкие жесты и высшие помыслы. Оно зашорено и ограничено стенами его скобяной лавки или какой-нибудь скорняжной мастерской (в современном варианте фирмы, компании, концерна).
Исключения редки. Вместе с буржуазным духом пришло время усреднённости во всём. Усреднённый тип государственного чиновника, усреднённое милосердие, усреднённый патриотизм.
Немецкий социолог Вернер Зомбарт человеческое общество разделял на два типа – общество героев и общество торгашей (в смысле духовного состояния, а не профессиональной ориентации). Симпатии учёного были, естественно, на стороне героев. Общество торгашей не способно на подвиги. Индивиды, его составляющие, «прячут тело жирное в утёсах», как писал Максим Горький. Вместе с воцарением морали опошлившихся бюргеров теряется принцип трансцендентности государственного устройства, его одухотворённость.
Русский учёный Лев Гумилёв, сын Анны Ахматовой, автор теории пассионарности, утверждал, что Россия сможет спастись только как великая держава. Но великие державы сильны пассионариями. Социологи говорят, что достаточно иметь в обществе 15-20% пассионарных личностей, и они увлекут за собой остальные 80%, состоящие из «биомассы» и человеческого «планктона», не желающего видеть ничего дальше собственного носа.
Француз Блез Паскаль называл человека «мыслящий тростник». Но ко многим из нас слово «мыслящий» можно применить только в качестве аванса. Идеальное буржуазное общество состоит из идеальных тростников, не обязательно мыслящих. Без порывов, идей, без созидающей энергии. Аристотель учил, что государство – это «форма», а народ – «материя». Но как десять миллионов невежд не составят вместе одного мудреца, так же из десяти миллионов бюргеров не создашь одного пассионария. Мы, как материя, зачастую состоим из чужих, занесённых извне атомов. И если раньше мы делились с другими народами нашей высокой культурой и духовностью, то теперь мы предлагаем им в лучшем случае переведённые с английского учебники по администрированию и маркетингу. Наших Бердяева, Грибоедова, Фёдорова, Соловьёва мы заменили учебниками буржуазных авторов, от которых не веет духовностью. О разговоре на эту тему с одним из татарстанских чиновников говорил в своём выступлении профессор Александр Дугин. К чему татарам держаться Русского ядра, если это ядро изъедено изнутри бациллами либерализма и бюргерства? Русское ядро поражено в самую сердцевину и хочет поделиться поражёнными участками с другими. Поэтому пришло время оздоровить Русское ядро и начать необходимо с себя. Слава Богу, определённые сдвиги в этом направлении наметились. Сегодня каждый русский должен понимать ответственность, на нём лежащую. Русский народ – не народ-буржуа, не народ-торгаш (опять же, в смысле духовности, а не профессиональной принадлежности). Через выкорчёвывание либеральной заразы, через сохранение своей русскости, а, значит, своих традиций и устоев, через возвращение к истокам мы сможем пробудить спящее в нас творческое начало.
Поляки заявляют о возрождении польскости (в т.ч. на землях бывшей Древней Руси), прибалты говорят об искоренении русскости. И только нам, русским (по духу и состоянию души, а не этническому признаку), остаётся радеть о возрождении русскости.
Итальянский традиционалист Юлиус Эвола утверждал, что государство достигает своего могущества при условии наличия высшей идеи, духовной наполненности и осознания народом всей важности и полноты своей исторической миссии. Без высших целей и принципов государство вырождается в подобие одной большой фирмы, где заботы мелочны, а мысли суетны. И об этом говорил К. Леонтьев с удивительной прозорливостью: «Национальные свойства великорусского племени в последнее время стали если не окончательно дурны, то, по крайней мере, сомнительны. Народ рано или поздно везде идет за интеллигенцией. Интеллигенция русская стала слишком либеральная, т. е. пуста, отрицательна, беспринципна. Сверх того, она мало национальна именно там, где следует быть национальной. Творчества своего у нее нет: своей мысли, своего стиля, своего быта и окраски. Русская интеллигенция так создана, что она чем дальше, тем бесцветнее; чем дальше, тем сходнее с любой европейской интеллигенцией; она без разбора как огромный и простодушный страус глотает все: камни, стекла побитые, обломки медных замков (лишь бы эти стекла и замки были западной фабрики). Страус не может понять, что стекло режет желудок и что медь, окислившись, отравит его. Русская интеллигенция не в силах различать стекла и меди от настоящей пищи. Она жрет, что попало и радуется»
К счастью, в последнее время в России появилось понятие патриотической интеллигенции, казавшееся ещё таким несбыточным в начале ельцинской эпохи. Но отрицать факт наличия среди русской интеллигенции космополитов и вырожденцев пока не приходится. Вся наша демшиза состоит из этаких «граждан мира», которые сдали свою русскость в утиль и навязчиво предлагают сделать то же самое всем остальным во имя торжества чуждых нам ценностей. Так было более 100 лет назад, при Константине Леонтьеве, так происходит и сейчас: «Окисленная медь европейского либерализма уже давно отравила его, его давно уже несет космополитическим флуксом, а он все еще наивно глядит вокруг и только ищет, нет ли еще где чего-нибудь такого же, только покрепче? Даже настоящее, глубокомысленное славянофильство переварилось в слабом мозгу огромного страуса в самый простой и грубый европейского стиля эмансипационный панславизм. Пышные перья Хомяковской своеобразной культуры разлетелись в прах туда и сюда при встрече с жизнью, и осталась, вместо нарядной птицы, какая-то очень большая, но куцая и серая индюшка, которая жалобно клохчет, что ей плохо, и не знает, что делать... Такова интеллигенция наша, взятая как всецелое, как социологическая единица».
Там же он продолжает: «С упорными иноверцами окраин Россия, со времен Иоаннов, все росла, все крепла и прославлялась, а с «европейцами» великорусскими она, в каких-нибудь полвека, пришла…».
Последуем рецепту русского патриота и интеллектуала. Вспомним что мы – русские. С нами Бог!
"Сегодня.ру",Александр Дундич
