Итак, режим Каддафи пал. При этом следует отметить, что ливийская армия сохраняла боеспособность до последнего момента. «Прикончили» ее скорее усталость и внутренние раздоры, чем авиаудары натовских сил: западная авиация действовала в «тепличных» условиях – ПВО Ливии практически бездействовала, а местность была идеальной для применения ВВС. И все равно бомбардировки не позволили бы добиться окончательного успеха, не участвуй в боевых действиях наземные силы повстанцев.
Иными словами, несмотря на достижения противников Каддафи, конфликт в Ливии скорее нанес очередной удар по теории бесконтактных войн (которой, кстати, уже около 500 лет), чем добавил аргументов в ее пользу. Еще в 1490-х годах звучали предсказания том, что вскоре сражения сведутся к поединкам пушек. Как нетрудно заметить, этого до сих пор не произошло. Похоже, современные теоретики, либо мечтающие о полном «бесконтакте», либо настаивающие как минимум на абсолютном приоритете ВВС по отношению к наземным силам, тоже бегут впереди паровоза. Ведь во всех последних конфликтах ВВС демонстрируют абсолютную неспособность самостоятельно одержать победу над наземными силами, даже если ПВО у противника практически отсутствует.
Наиболее известный пример – натовские бомбардировки сербских сил в Косово с массовым уничтожением макетов и отнюдь не столь тотальными потерями югославской армии. Кроме того, во время второй ливанской войны, несмотря на клятвенные обещания начальника израильского генштаба Дана Халуца сокрушить «Хизбаллу» ударами с воздуха, израильтянам пришлось проводить наземную операцию. Наконец, представление о первой иракской войне («Буря в пустыне») как о триумфе авиации также не соответствует действительности. При этом ВВС тогда действовали в условиях, близким к полигонным. Иракские войска размещались на плоской равнине, лишенной растительности. ПВО Ирака была впечатляющей, однако Саддам использовал ее для прикрытия городов и военных объектов во внутренней части страны, а позиции иракских войск оказались не прикрыты от авиации коалиции.
Удары с воздуха продолжались 38 дней, количество самолетовылетов порой достигало 2-3 тысяч в сутки. К моменту начала наземной операции американцы были свято уверены, что потери иракцев составили не менее 50%. 24 февраля началось наступление на земле, и за пять дней полумиллионную иракскую группировку буквально растерзали в клочья. Это породило миф о том, что всю работу сделала авиация. Однако, как выяснилось при «разборе полетов», потери иракской группировки от ударов с воздуха на «бесконтактном» этапе составили лишь 18%. Иракскую армию прикончили наземные силы при поддержке авиации, а никак не самостоятельные действия ВВС. Американцы осознали этот факт достаточно хорошо, и претензии авиаторов на руководящую и направляющую роль были отвергнуты комитетом начальников штабов.
Кстати, уже упоминавшийся югославский конфликт стал бесконтактным… с горя. Американцы планировали в Косово наземную операцию, но союзники по НАТО их не поддержали, а самостоятельная операция выглядела «неполиткорректно». В итоге получилось, что получилось – несмотря на достаточно массовое использование беспилотников и новейших средств разведки.
Однако американцы смогли извлечь пользу даже из сомнительных косовских упражнений. Легенды и мифы о новой эре сугубо бесконтактных войн произвели неизгладимое впечатление на широкие массы «военных экспертов», внезапно уверовавших во второстепенность наземных сил, ненужность танков и всемогущество «высокоточных систем». Лозунг «второй Курской дуги не будет» стал общим местом. Между тем, американцы вовсе не собирались верить собственной пропаганде, и кое для кого это оказалось сюрпризом: во время второй иракской багдадское руководство предполагало, что боевые действия пойдут по сценарию «Бури в пустыне», и готовилось к длительным бомбардировкам — а вместо этого через границу сразу же ринулись «Абрамсы».
Таким образом, эпоха бесконтактных войн закончилась, толком не начавшись. Как выяснилось, эффективность авиации против рассредоточенных и замаскированных наземных войск даже в практически «полигонных» условиях достаточно низка. Более того, относительная эффективность авиации по сравнению с периодом Второй мировой… снизилась. Пикирующий бомбардировщик 1939-45 гг. был, по сути, высокоточным оружием – ибо убогая тогдашняя ПВО позволяла авиации буквально «ходить по головам» и бомбить в упор. Бомбовая нагрузка была ограниченной – но это было чистое железо и взрывчатка. При этом численность самолетов на тот момент была сопоставима с количеством танков: бомбардировщик, истребитель и танк стоили примерно одинаково. Тяжелые бомбардировщики достаточно эффективно «сносили» целые города – в силу той же слабости ПВО.
Однако сейчас даже просто малокалиберная зенитная артиллерия и ПЗРК заставляют тактическую авиацию держаться на средних высотах – что вынуждает применять гораздо более сложное оружие и боеприпасы, оснащенные тяжеловесными и дорогостоящими «дополнениями». Там, где ПВО более серьезна, авиации приходится применять дальнобойные ракеты, которые стоят дорого и несут относительно мало взрывчатки по отношению к собственному весу. Таким образом, современная тактическая авиация хотя и превосходит по эффективности авиацию Второй мировой, но отнюдь не настолько, как принято думать. При этом соотношение стоимости самолетов и их основных целей изменилось радикальным образом: если тактический самолет Второй мировой был в общем «равноценен» танку, то теперь он стоит в среднем в десять раз дороже, даже если не брать своеобразные исключения типа «Раптора».
Равным образом, стратегическая авиация мало способна повторить подвиги типа Дрездена, Гамбурга и Ковентри. Даже эфемерной югославской ПВО оказалось достаточно, чтобы вынудить «нестелсизированные» бомбардировщики (Б-52) держаться вне зоны ее действия, сведя их функцию к платформам для запуска «Томагавков». Между тем, дальнобойные крылатые ракеты – крайне дорогостоящий «девайс», никак не приспособленный для действительно массовой доставки взрывчатки на голову противнику. Стелсизированные бомбардировщики, способные к эффективным ударам в упор, крайне дороги, и их просто не может быть очень много. В итоге армада самолетов, утюжившая маленькую Югославию, добилась довольно скромных успехов – инфраструктура серьезно пострадала, но не была разнесена в клочья.
Если слухи о всемогуществе авиации сильно преувеличены, то в чем же причина эффектных побед американцев над регулярной армией Ирака? Во время второй иракской свою роль сыграли санкции, развалившие зависимую от импорта военной техники, запчастей и боеприпасов военную машину Саддама Хусейна, и тривиальное предательство. Однако в случае с «Бурей в пустыне» эти объяснения не проходят.
Иракская группировка была неплохо по тем временам вооружена, костяк армии имел восьмилетний опыт военных действий с Ираном и вовсе не представлял из себя трусливый сброд – элитные дивизии Саддама проявили скорее безнадежную доблесть, чем малодушие. Обычная механизированная дивизия, занявшая саудовскую Рас-Кхафджу, упорно держалась там под бомбами и ударами артиллерии. При этом наступающие войска коалиции превосходили по численности оборонявшуюся иракскую группировку только в полтора раза, причем это превосходство формировалось за счет арабских союзников США, сильно уступавших иракцам по боеспособности. Тем не менее, иракская армия была разгромлена практически мгновенно.
Любимое в народе объяснение этого факта – иракцев просто вбомбили в грунт, а наземным силам коалиции осталось только этот грунт зачистить. На самом деле схема американских военных успехов выглядит так. Удары авиации или угроза этих ударов заставляет наземную группировку противника рассредоточиться. Эффективность ударов с воздуха становится низкой – но зато это рассредоточение прокладывает дорогу наземным силам, бьющим по «распыленному» и вынужденному «прижать уши к земле» противнику (характерные разреженные построения американцев связаны с тем, что они наступали на совсем уже «распыленного» врага). Удар наземных сил, в свою очередь, заставляет противника концентрировать, перемещать и «засвечивать» свои войска – и по ним эффективно бьет авиация. В итоге мы видим «машину», действительно способную перемолоть кого угодно.
Однако следует учитывать, что эта схема работает ровно до тех пор, пока ПВО противника слаба. При наличии у противника мощной ПВО рассредоточение не будет остро необходимым, а эффективность авиаударов даже в контексте наземного наступления окажется отнюдь не сверхъестественной, что еще более увеличит роль наземных сил. И получится именно Курская дуга – плотные боевые порядки, массовые танковые побоища. Иными словами, столкновения между относительно равноценными противниками будут напоминать скорее «большие» арабо-израильские войны 1960-х-1970-х, чем югославский «бесконтактный» погром.
В этом контексте модернизация наземных сил по меньшей мере не менее актуальна, чем модернизация ВВС. Однако «сухопутчики» в рамках российских программ вооружения пока выглядят бедными родственниками авиаторов. Например, Т-95, способный стать действительно грозным конкурентом для западных танков, забракован как «слишком дорогой» — Минобороны переориентировалось на более бюджетную платформу.
Между тем, секрет успехов США не в однозначной ставке на ВВС. Он – в наличии чрезвычайно сбалансированной армии, в которой огромная воздушная мощь дополняется весьма грозными наземными силами. При этом не исключено, что рано или поздно Россия ввяжется в региональный конфликт с активно орудующими на постсоветском пространстве США — и неплохо бы быть к этому готовыми.
topwar.ru, Евгений Пожидаев
