Свежие впечатления москвича, побывавшего в революционном Киеве

Когда я еще только собирался в Киев, мне все говорили – только на майдан не ходи, там опасно. И добавляли – главное, расскажи потом, что там на самом деле происходит. В Киеве мне тоже настойчиво рекомендовали не ходить на майдан. Рекомендовали, рекомендовали, а потом я услышал – ну как это быть в Киеве и не побывать на майдане? Пришлось идти.

Сам Киев не производит впечатления города, в центре которого происходят массовые волнения или акции протеста. Ездят автомобили и троллейбусы, работают кафе и магазины, люди спешат по своим делам, милиция охраняет порядок. В обычном, не усиленном режиме.

Форпостом майдана является постамент памятника Ленину, что стоит в самом конце бульвара Шевченко. Гранитная колонна вся покрыта надписями, обклеена какими-то бумажками. Вокруг – все прибрано и подметено – ни мусора, ни осколков. Говорят, кто-то рачительный прибрал к рукам осколки статуи и теперь за изрядную цену торгует ими в интернете.

Собственно территория майдана начинается сразу после перекрестка Крещатика с улицей Богдана Хмельницкого. Здесь стоит первая баррикада. Она удивительным образом напоминает картинки из школьных учебников истории о революции начала ХХ века. И разительно отличается от баррикад, которые доводилось видеть в Москве в 1991–1993 годах.

В баррикаде открыт проход для публики. Рядом – горят дрова в бочке и стоят часовые. Публики много. Работают магазины, кафе, конторы, Центральный телеграф, люди идут по тротуару по своим делам, как бы не замечая того, что на проезжей части расположился военный лагерь.

Да, впечатление, которое производит майдан – это именно военный лагерь. Причем, лагерь хорошо организованный – ряды армейских брезентовых палаток, часовые, патрули – все как полагается.

Лозунгов и символики относительно мало (обозначения частей - Коломыйская сотня, Ривинская сотня и т.д.), небольшие аккуратные плакаты и много флагов. В этой части лагеря нет ощущения стихийности, протестной вольницы, здесь – военный порядок. Это выражается даже в чистоте вокруг палаток и на площади. Сюда не только регулярно подвозят все необходимое, но регулярно убирают весь мусор. Логистика огромного лагеря организована безупречно. За всем этим угадывается сложная и планомерная организационная и подготовительная работа.

Между тротуаром и лагерем – линия лотков, на которых продаются магнитики, значки, открытки с символикой евромайдана и наиболее зрелищными фотографиями столкновений. Тут можно купить и флаги, и книжки, и шарфики. В этой торговле есть что-то специфически украинское. Сложно представить, чтобы вот так продавали символику во время событий на Манежной или Болотной площади. В памяти всплывают образы гоголевской Запорожской сечи и бодрый Янкель, раскинувший свою торговлю прямо на задворках казачьих куреней.

В здании захваченной мэрии Киева горит свет, работает подсветка наружных стен – все, как ни в чем не бывало. Над входом – большой портрет Тараса Шевченко, да под официальными табличками появилась надпись краской – «Штаб революции». Надпись почему-то по-русски.

Вот и сам Майдан Незалежности. Новогодняя елка, превращенная в агитационную пирамиду. Сцена. Около сцены – некоторое количество публики, на первый взгляд – не более двух сотен. Выступает местный бард, поет известную песню «Нич яка мисячна». Однако, перед исполнением сообщает слушателям, что большевики внесли в песню некоторые изменения, а он сейчас порадует подлинными словами...

Зеленый лазерный луч пишет на стенах окрестных домов революционные лозунги….

Чуть в стороне от сцены молодые парни в касках и с трофейными милицейскими щитами строятся в «черепаху», а потом перестраиваются в линию. То ли так обучают новобранцев, то ли фотосессия – вокруг было немало репортеров.

Хотя майдан и открыт для публики, но открытость эта контролируемая. Незаметные молодые люди как бы невзначай подходят к зевакам, показавшимся подозрительными и тестируют на знание украинского языка.

Восточноукраинский говор или чистая русская речь сразу вызывают подозрения.

Главное место боевой активности майдана находится за углом – на улице Грушевского. Высоко на холме виден Дом правительства Украины, слева – закопченные ворота стадиона «Динамо». Дальше первой баррикады никого не пускают. Сейчас перемирие и все спокойно.

Поражает в первую очередь малое пространство, на котором происходят активные действия. В сущности, весь район столкновений занимает площадь не более футбольного поля.

Замечаю выдвигающийся на позиции отряд бойцов. Они в экипировке, жилетах, касках, при дубинках и щитах, и по своему строю, походке, манере себя держать очень напоминают и своих противников из «Беркута», и других хорошо обученных и мотивированных солдат. Будь у них на рукавах нашивки, а на плечах – погоны, то ничем бы не отличались от регулярной части. И совершенно ничем не напоминали эти люди вышедших протестовать мирных граждан. Еще более это впечатление усиливается на выходе с майдана. Трехсвятительская улица перекрыта баррикадой, в которой оставлен проезд для автомобилей. Проезд узкий, в одну машину. И рядом с ним дежурят два регулировщика. Не из милиции, а из людей майдана. Эти люди в желтых светоотражающих жилетах действовуют четко и слаженно. Очень сложно представить, как вышедшие протестовать разгневанные граждане способны часами выполнять монотонную работу по регулированию движения, а ведь пост этот стоит тут не первые сутки.

Сразу за баррикадами майдан кончился. Тихие дома, деревья, припаркованные автомобили, люди, идущие с работы, школьники – обычная картина вечернего города. На Михайловской площади - еще один небольшой лагерь, окруженный невысокой баррикадой. Здесь стан некоего «куреня», в чем-то несогласного с остальным майданом, но не желающего полностью отстраниться от событий.

Что же такое майдан? Революция? Спектакль? И то и другое сразу? В основе событий - конфликт интересов внутри украинской элиты. Столкновения "Беркута" и "сотен" (боевых единиц оппозиции), идущие на одной отдельно взятой улице - не более чем фон для политического торга. Но было бы ошибкой сводить ситуацию исключительно к борьбе элит. Конфликт в верхах является отражением более глубокого смыслового, сущностного конфликта внутри украинского общества, конфликта, в котором предметом спора является вопрос о судьбе страны и самоидентификации народа.

С момента образования независимого украинского государства прошло более 20 лет. За это время выросло целое поколение людей, которые никогда не жили в единой стране.

Общение с современной украинской молодежью говорит об одном – для них история своей страны начинается в 1991 году, все, что было до этого – прошлое.

Они с сомнением относятся к изысканиям о «древних украх», их не вдохновляют подвиги УНА-УНСО, но в то же время у них нет и чувства исторической общности с Россией. Изгнание советского наследия из культуры и СМИ позволило украинским правительствам разорвать связь между поколениями, смотревшими в детстве «Ну, погоди», и теми, кто его никогда не видел. Связь между ними и их сверстниками в России разорвана. Дети выросли непохожими на отцов. Да и два десятка лет раздельной истории тоже не были пустыми. У России был один путь, у Украины – другой...

Киевские студенты прекрасно говорят на русском языке. И не испытывают враждебных чувств к России. Но и чувства исторической общности с ней – тоже не находят. Обращения к общей истории, общей культуре, традициям не находят отклика в их душе. Для них своя история началась позже. Россия же воспринимается как сосед. Близкий, сильный, с которым выгодно торговать, но который не является единственным и даже самым привлекательным.

Основные флаги майдана – желто-голубые государственные флаги Украины. Здесь почти нет черно-красных знамен УНА или партийной символики. Идеологический посыл майдана – обращение к новой украинской нации. Власть обвиняется не только в обычных для всякой власти грехах (коррупции, казнокрадстве, некомпетентности), но и в том, что она недостаточно украинская. И этот смысл майдана представляется более важным, чем политический торг его лидеров с нынешним президентом Украины. Эти события становятся своего рода инициацией, важным этапом в формировании новой украинской нации…

Однако, национальная идея национальной идеей, а все-таки – кто же составляет отряды бойцов майдана? И какую роль эти хорошо организованные отряды играют в развитии ситуации на Украине. Как вообще в современном государстве стало возможно появление организованных военизированных сил, не подконтрольных правительству? Здесь надо вспомнить о том, что затяжной экономический кризис заставил украинские власти пойти на серьезное сокращение расходов на армию, спецслужбы и правоохранительные органы. В 2013 году Украина отказалась от призыва на военную службу, но не потому, что перешла к профессиональной армии, а потому, что перевела свои вооруженные силы в кадрированное состояние, когда главной задачей офицеров и немногочисленных солдат является охрана складов вооружений и боеприпасов.

Фактически в распоряжении украинских властей сил, чтобы помешать формированию военизированных отрядов оппозиции, попросту нет. Ситуация очень напоминает ту, что сложилась в Германии в начале 30-х годов ХХ века.

Версальские ограничения лишили немецкое правительство возможности контролировать ситуацию, и на улицах немецких городов маршировали военные отряды политических партий – нацистские СА, социал-демократические «Райхсбаннер», консервативные «Стальной шлем», коммунистические «Рот фронт» и т.д. Уличные схватки, демонстрации, и все с немецкими флагами. Чем все кончилось – хорошо известно.

Знают ли об этом на Украине? Очень показательно в этом плане появление отдельных персонажей с нацистской символикой на майдане и реакция на них со стороны остальных участников протеста. А точнее – фактическое отсутствие такой реакции. Да, свастику или нацистские 14/88 пишут на щитах и нашивках немногие, но их никто не останавливает...

Формально среди лозунгов майдана нет антироссийских или антирусских. Более того, многие листовки и лозунги написаны именно на русском языке, в том числе и лозунг – «Нет русификационному порабощению». Но если почитать, что пишут сторонники протестных акций в интернете, то картина выглядит совершенно иной.

Здесь, к примеру, призывы лишить гражданства Украины тех, кто в недостаточной степени владеет украинским языком и недостаточно лоялен государству. (Надо сделать как в Латвии). Здесь и противопоставление «свободных украинцев» «русским рабам», под которыми понимаются жители восточных регионов страны, не поддерживающие майдан. Согласно официальной статистике, русские составляют 17 % от населения Украины. В отдельных регионах и городах они составляют более половины от общего числа жителей. Именно они попадут под удар в случае полной и безоговорочной победы майдана.

Идеологическая суть майдана – дальнейшая украинизация – будет реализована в еще большем давлении на русский язык, русскую культуру и русское население в целом. Ссылка на прибалтийский опыт весьма показательна.

Как известно, Европейский союз, при всей своей озабоченности проблемами соблюдения прав человека и прав национальных меньшинств, довольно вяло реагировал на проблемы русского населения стран Балтии. Все это в конечном итоге не может не привести к конфликту Украины с Россией, от которого проиграют обе страны. Не в этом ли и состоит цель тех, кто поддерживает майдан из-за рубежа?

Не так уж и важно, чем завершится текущее политическое противостояние на Украине, важна сама тенденция, когда строительство национального государства и новой нации начинает включать в себя элементы русофобии, антироссийских настроений. И не менее важно то, что сейчас этой тенденции ничего не противопоставляется.

Было бы большой ошибкой представить нынешнее правительство Украины как пророссийское или учитывающее интересы русского населения Украины. Русская тема для «Партии регионов» была лишь одним из электоральных лозунгов. Более того, именно после прихода к власти этой партии спецслужбы Украины получили карт-бланш для действий против русских культурных и национальных организаций. Тот же самый городской глава Харькова Геннадий Кернес, который сейчас так отважно противостоит майдану, не далее как осенью 2013 года запретил проведение в своем городе Марша славянского единства, мирного шествия с флагами России, Украины и Белоруссии, призванного продемонстрировать единство славянских народов. И для осуществления этого запрета был задействован все тот же «Беркут».

Есть ли выход из этой ситуации, и что может здесь сделать Россия? Во-первых, необходимо оказывать и на государственном, и на общественном уровне поддержку русским общественным организациям на Украине.

В настоящее время уровень такой поддержки совершенно недостаточен, а ее механизмы весьма несовершенны. Российская Федерация не является де-юре национальным государством русского народа, а потому не может действовать по образцу Польши, Румынии или Венгрии, которые оказывают поддержку общественным группам и отдельным гражданам по национальному признаку, но ничто не мешает России оказывать поддержку русской культуре. Русское общество и вовсе не связано в этом аспекте юридическими ограничениями, а потому может и должно оказывать поддержку русским организациям Украины.

С другой стороны, необходимо расширение и интенсификация информационных, экономических, культурных и прочих связей непосредственно с украинским обществом. Рождающаяся новая украинская нация еще не видит в России врага. Более того, имеющиеся культурные, экономические и личные связи с нашей страной скорее способствуют формирования образа доброго соседа, надежного партнера и друга, нежели врага. Образ России как врага навязывается украинскому обществу извне, и еще есть шансы переломить эту тенденцию.

4 декабря 2013 года в Институте международных отношений Национального авиационного университета Украины в Киеве открылся Информационный центр Фонда Горчакова – первый и единственный российский центр, нацеленный на работу с украинским студенчеством. В то же время, на Украине более десяти лет работают десятки таких же центров, организованных Европейским Союзом, НАТО, США, Польшей, Великобританией, Германией и другими странами. Только в киевских вузах таких центров более 20. И всего один российский. Стоит ли удивляться после этого, что украинская молодежь в большей степени склонна ориентироваться на Европу, чем на Россию? Этому способствуют также образовательные программы, предлагаемые ЕС. Так число граждан Украины, получающих высшее образование в Польше, за последние 8 лет увеличилось в пять раз и составляет в настоящее время почти 10 тысяч человек.

Ежегодно Польша предоставляет украинцам 2000 бесплатных мест для обучения в своих вузах. Россия – только 200.

Если Россия заинтересована в том, чтобы украинское общественное мнение повернулось в ее сторону, то она должна активизировать свою работу с украинским обществом, а не уповать на стойких в выполнении приказа бойцов «Беркута». Ибо приказ может поступить и другой…

Столетие, Александр Чекалин