От редакции: эта статья написана и опубликована в «Комсомольской правде» еще 21 июня 2007 года. Но актуальна и сейчас. Итак, статья: «Год назад в аэропорту Загреба я вместе с мужем-хорватом встречала друга по иракской войне – польского журналиста Яна. Мы встретились, обнялись, отерли пыль с нашей дружбы и на три дня ушли в большой славянский запой. Трое суток русская, поляк и хорват не выходили из квартиры, стучали стаканами по столу и говорили о политике. На исходе первой ночи я встала на стул, как Ленин на броневик, и произнесла речь…

…О великой империи под названием Россия, которая веками неуклонно расширялась, и горе тем, кто вставал на ее пути. «Ну а мы тогда кто?», – тихо и зло спросил Ян. «Вы? – я сделала широкий, снисходительный жест рукой. – Вы наши младшие братья-славяне». Утро принесло мне жестокое похмелье и осознание того, что имперские гены у каждого русского в крови. В разные времена эта наследственная болезнь называлась по-разному – империализмом, мировой революцией или интернационализмом. Теперь свои письма мой друг-поляк начинает неизменно ироничным: «Привет, Большая Сестра!».

Россия и Польша: хроника обид. Польша – значительное восточноевропейское государство с населением 40 миллионов человек. Бывший сателлит Советского Союза, а ныне член ЕС и НАТО и главный американский союзник на территории Европы. Исторический враг России (польская интервенция в Россию 1605-1612 годов – Лжедмитрий, гордая полячка Марина Мнишек, спасители России Минин и Пожарский, Иван Сусанин и прочие живописные персонажи). Поляки до сих пор гордятся тем, что дважды занимали Кремль. Весь XVII век – бесконечные русско-польские войны за территории.

Речь Посполита (польско-литовское государство) – одна из первых «диких» мировых демократий. В польском «золотом» XVI веке парламент имел право равного голоса с королем, а уже в XVII веке наступила эпоха «выборных королей». Их выбирали дворянским голосованием и даже женили по приказу сейма (парламента). Монарх не имел права объявлять войну и повышать налоги, а любой захудалый шляхтич (дворянин) мог наложить вето не только на королевское, но и на парламентское решение, а также требовать роспуска сейма и новых выборов. Свобода выродилась в анархию и беспредел. Буйная, колоритная и вольная шляхта хотела одного – полной независимости и, как водится, эту независимость потеряла (или пропила).



В XVIII веке могущественные соседи (Пруссия, Австрия и Россия) три раза делили Речь Посполиту, окончательно ликвидировав ее как государство в 1795 году. Свыше ста лет Польша входила в состав Российской империи. Самый популярный тост русских и польских революционеров XIX века: «За нашу и вашу свободу!». Только в ноябре 1918-го Польша вновь провозгласила независимость, а уже в 1920-м началась польско-советская война, которая закончилась поражением большевиков – к полякам отошли земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Рухнула ленинская мечта принести мировую революцию в Европу.

До Второй мировой войны Польша пламенно дружила с Германией и даже поучаствовала в 1938 году в разделе Чехословакии (ей достался угольный район Тешин). Дружба кончилась 1 сентября 1939 года, когда Германия напала на Польшу, а уже 17 сентября Красная Армия, согласно пакту Молотова–Риббентропа, нанесла полякам удар с востока, снова заняв территории Западных Украины и Белоруссии – те самые древние земли, за которые веками шла борьба. От Польши, кроме названия, осталась только польская водка (кстати, неплохая).

Но уже спустя три года русские и поляки сражались плечом к плечу против фашистов (на территории СССР из польских ссыльных была создана Польская армия). Освобождение Польши от фашистов стоило СССР 600 тысяч жизней. Поляки не любят вспоминать о том, что русские спасли от разрушения Краков, красивейший город Европы, и освободили Освенцим, зато они навсегда запомнили расстрел 20 тысяч польских военнопленных в 1940-м в лесах Катыни органами НКВД и тот факт, что Красная Армия не пришла на помощь Варшавскому восстанию, когда 2,5 тысячи польских повстанцев 63 дня сражались с 15-тысячной фашистской группировкой. Дело кончилось кровавой бойней, но Сталина устраивала такая «чистка» польских рядов. Он предпочитал, чтобы к власти пришли проверенные Москвой люди.



Судьба послевоенной Польши решилась в Ялте, где «делили мир» Сталин, Черчилль и Рузвельт. Ее восточные спорные земли (Западные Украина и Белоруссия) были присоединены к СССР, а взамен она получила немецкие территории – Померанию и Силезию, из которых были изгнаны несколько миллионов немцев. «Эта операция, несомненно, была одним из искуснейших политических ходов Сталина, – пишет польский писатель Ежи Помяновский в своей книге «К востоку от запада». – Она выглядела актом справедливости по отношению к украинцам и белорусам, ибо на востоке Польши они составляли большинство... Она, безусловно, должна была стать актом справедливости и по отношению к Польше».

По Ялтинскому договору Польша оказалась в советской зоне разделенной Европы. Русские пришли, чтобы остаться почти на полвека. Последний советский солдат покинул страну только в 1992 году. В XXI веке новая Польша – государство с националистической политикой, перспективной экономикой и самым экзотичным правительством в мире в лице двух близнецов – президента Леха Качиньского и премьер-министра Ярослава Качиньского. «Однояйцовая республика» (как остроумно называют Польшу местные журналисты) выбрала себе в качестве покровителя и защитника Америку. Далекая заокеанская держава пугает их куда меньше, чем соседская Россия, в течение почти двух столетий душившая Польшу в дружеских объятиях. Мой друг Ян переехал в Вашингтон, редко пишет своей Большой Сестре. По-видимому, он нашел Большого Брата.

Варшава-2007: мясные и ракетные страсти. «Ты только не говори в Москве, что мы тебя в Варшаве мясом кормили, – говорит мой однокурсник по Московскому университету Яцек, накладывая на тарелку отличные жареные колбаски и котлеты. – Еще подумают, что мы тебя отравить решили. Говори всем, что ела только рыбу».



Польша – страна-мясоед и едва ли не главный поставщик говядины Евросоюзу. Русское мясное эмбарго – излюбленный предмет шуток. В качестве важного политического аргумента мои варшавские друзья всю неделю пичкали меня телятиной и свиными сосисками. «Ну, вкусно? А ты говоришь, эмбарго!».

Очаровательная Варшава – город накаленных политических споров до драки и ночных по-славянски бесконечных посиделок. Эта маленькая, энергичная европейская столица до страсти увлекается политикой, пирожными и горячим шоколадом. В несколько бурных ночей я успела поссориться и помириться со всеми своими старыми и новыми друзьями. Мы не сошлись ни по одному вопросу: от Второй мировой войны до американских ракет в Европе и операции в Ираке. Помню, как ночью мой друг-журналист Пшемо (носит футболку с надписью на украинском «Хвала Богу, что я не москаль!») хватил кулаком по столу и воскликнул: «Нет, никогда нам не понять друг друга! Польша и Россия всегда будут по разные стороны баррикад!». Но такая разница политических взглядов ничуть не помешала нам пить зубровку до трех часов ночи. Славяне, понимаешь.

В Польше все в курсе новостей, у всех есть свое мнение и своя позиция. Пресса – необыкновенно влиятельна и отличается широтой взглядов. «Ну в какой еще стране вы вот так с ходу взяли бы интервью у замминистра? – говорит мне первый заместитель министра иностранных дел Павел Коваль. – И это притом, что интервью я вам даю на русском языке!».



В начале нашей беседы господин Коваль повел себя с оптимизмом истинного дипломата, рассуждая о том, что русско-польские отношения вовсе не так плохи: мы соседи, а между соседями чего только не бывает. «Вы от меня жестких слов не дождетесь! Я не хочу добавлять камень в стену, которую между нами строят недоброжелатели». Одним словом, будущее видится ему в розовом свете (это притом, что накануне министр иностранных дел Польши Анна Фотыга демонстративно проигнорировала приглашение посетить Москву).

Когда разговор коснулся американских ракет в Европе, настроение у замминистра заметно ухудшилось. «Эти ракеты ни против кого не направлены, – заявил господин Коваль. – Это все пропаганда». - «Зачем же их ставить?». – «Чтобы защититься от других ракет. Любой эксперт подтвердит вам, что это только всего лишь оборонные ракеты. Найдите мне хоть одного эксперта, который скажет, что эти ракеты направлены против России или кого-то другого!». – «Если у Польши нет видимых врагов, тогда зачем ей ставить ракеты, которые к тому же, по вашим словам, никакой роли не играют?», – повторяю я свой вопрос. «Потому что Польша так ХОЧЕТ! И МОЖЕТ! Потому что Польша независимая страна и может принимать решения в рамках своего суверенитета».

Та горячность, с какой господин Коваль делает свое заявление, вызывает у меня невольный смех. «Для меня истина нашего разговора в том, что для вас смешно, что Польша может чего-то хотеть! – замечает господин Коваль. – России нужно выстраивать отношения с нами, исходя из того, что Польша – самостоятельное государство, тогда между нами не будет проблем». «По опросам, 57% поляков выступают против размещения американских ракет на территории страны. Что вы на это скажете?». – «Вы имеете в виду общественное мнение? Что ж, общественное мнение думает, что крокодил живет в лесу. Любая страна в мире решает десятки вопросов, о которых общественное мнение вообще ничего не знает. Для технических решений есть профессионалы и эксперты». – «Но, согласитесь, вы не можете игнорировать мнение граждан по такому серьезному вопросу, как ракеты». – «Что может общественное мнение знать о системе ПРО? Не смешите меня! Не надо путать мнения граждан, которые касаются выборов (и в их результате формирование правительства, призванного решать проблемы безопасности страны), с результатами исследования общественного мнения, которые являются образцом той или другой социологической методологии. Что вы знаете о ПРО? Что я знаю о ПРО? Давайте, к примеру, поговорим о физике: я не физик, вы не физик, но у нас есть свое мнение. Мне смешно, что вы задаете такие вопросы, потому что это чисто профессиональные дела. Как, представим, можно построить центр ядерной энергетики, если полстраны не знает, что это такое? Для этого правительство приглашает специалистов».



В кулуарах министерства иностранных дел люди были куда более откровенны. «Почему вы не торгуетесь? – спросил меня один занятный молодой человек за чашкой кофе. – Почему Россия, черт побери, с нами не торгуется? Что ж, мы понимаем: вам не нравится идея ракет в Польше. Но что мы слышим в ответ? Только угрозы. Никаких деловых предложений. Может быть, вы предложили снять эмбарго? Или отменить визовый режим для поляков? Или выгодные контракты? Ничего! Но политика – прежде всего бизнес, взаимовыгодный обмен. А вы высокомерно третируете нас и обращаетесь с Польшей, как с младшим непослушным братом. Сейчас я дам ему хорошего тумака, и он мигом станет паинькой. Но мы уже не маленькое испуганное восточноевропейское государство, мы часть Евросоюза, а значит польская проблема с Россией становится европейской проблемой с Россией. Измените угол зрения, перестаньте важничать, учитесь говорить на равных. А что касается ракет... Для чего мы сидим в этом здании? Чтобы защищать интересы НАТО». Я поперхнулась кофе. «Вы, наверное, хотели сказать, чтобы защищать интересы Польши?». – «Ну, конечно, – поправился молодой человек. – Но Польша – часть НАТО, если мы вступили в пакт, мы должны выполнять свои обязательства». – «Так выйдите из пакта», – легкомысленно предлагаю я. «НАТО – наш зонтик, – серьезно заметил мой собеседник. – В том числе и от России».

Как в Варшаве можно потерять работу. Говорят: тот петух, который раньше всех начнет кукарекать, быстрее всех окажется в кастрюле с супом. Именно такая история случилась с господином Кужнером, бывшим директором польского Института международных отношений, а ныне скромным профессором Варшавского университета. Когда в начале этого года США подняли вопрос о размещении ракет-перехватчиков в Восточной Европе, мистер Кужнер был первым, кто немедленно выступил как ученый и политолог, всем и каждому разъясняя, чем опасен американский противоракетный щит. И немедленно потерял работу. Уже в феврале его уволили с поста директора государственного института за «несоответствие основной линии правительства».

«Вся эта история с ракетами – это не просто плохо для Польши, – говорит господин Кужнер. – Это плохо для мира и плохо даже для Америки. Объясню почему. Когда я слышу от какого-нибудь политика, что Иран угрожает Америке и что ракеты должны защитить Америку от Ирана, мне хочется сказать: «Слушай, друг, сходи к психоаналитику, возьми пару недель психотерапии, может, тебе станет получше». Иран не может атаковать США. Куда реалистичнее, если США атакуют Иран, о чем уже несколько месяцев идут разговоры. Такого не было в истории, чтобы слабое государство атаковало супердержаву. Но, как водится, сильные государства обвиняют слабые в агрессии. Иран не самоубийца. Самоубийцами могут быть террористы, но не страны. Иран, Россия, Корея или Китай – любая страна, которая решится атаковать Америку ракетами, будет стерта с лица земли через несколько минут. Ответ будет немедленным. У Америки достаточно оружия, чтобы сделать это, и все об этом знают. В мире нет страны, нет президента, нет правительства, готового совершить такой акт самоубийства.



Теперь о ракетном щите. Когда в годы «холодной войны» Америка предложила СССР: слушайте, новые ракеты ни вам и ни нам не гарантируют безопасности и стабильности. Куда безопаснее, если мы останемся открытыми для взаимных угроз и взаимных атак. Русские сказали: «ЧТО?! Вы думаете, если мы будем уязвимыми, это гарантирует баланс и стабильность?». Да, ответили американцы. Потому что когда ты в безопасности, ты становишься более агрессивным, ты уверен в себе, если знаешь, что у тебя прикрыты тылы. Страны с высоким уровнем защиты, вероятнее всего, начнут атаку первыми. Русские согласились. Самозащита должна быть лимитирована.

Что происходит сейчас? Американцы затевают новую глобальную систему, которая защитит не только Америку, но и американские базы по всему миру. Систему, обеспечивающую им АБСОЛЮТНУЮ безопасность, и если они этого достигнут, уже ничто не остановит их от атак и претензий к другим странам, которые они сочтут угрозой для себя. И это опасно. Потому что полная защищенность одной страны означает угрозу для других. Глобальный американский иммунитет спровоцирует новую гонку вооружений больших стран и ответ маленьких стран на более низком уровне (к примеру, «Аль-Каида»). Все это ведет к новой эре нестабильности.

«Но многие поляки уверены, что американские ракеты для них – зонтик безопасности, не так ли?», – спрашиваю я. «Вот карта Польши, – профессор Кужнер берет со стола кофейное блюдечко и рисует на нем пальцем. – Ракеты будут установлены на севере, неподалеку от побережья Балтийского моря. Они действительно смогут защитить Америку, но оставляют беззащитными все главные города Польши – Варшаву, Краков, Познань. Эта база не будет иметь никакого отношения к польской безопасности, более того, подставит Польшу под удар как страну, лояльную к американской армии. Людям твердят: «Ракеты вас защитят» – и не дают вникнуть в суть вопроса. Какой главный резон для этого глобального американского проекта, в котором Польша лишь незначительное звено? Кто стоит за этим? Бизнес, те финансовые и военные круги, которые заработают громадные деньги на самом дорогом военном проекте в истории стоимостью в 1 биллион (тысяча миллиардов) долларов. (Для сравнения: на сегодняшний день весь мировой военный бюджет – каждая ракета, каждая пуля – не превышает биллиона долларов.) Проект сулит такие огромные выгоды, что его усиленно проталкивают на всех уровнях – лоббируют через медиа, через политиков всех мастей. Очень напоминает ситуацию перед иракской войной. Помните, как это было? Через ООН, через прессу, через правительства шла колоссальная пропаганда, что Ирак – это огромная угроза. Кто проектировал и создавал черный образ Ирака, якобы готового атаковать США? Военный сектор, нефтяной и строительный (те компании, что получают заказы на восстановление страны после ее разрушения). Ту же ситуацию лоббирования мы наблюдаем сейчас. Не стоит удивляться. Мы живем в эпоху глобальной промывки мозгов».



Старая гвардия. Не умирает и не сдается. В шумном литературном кафе неподалеку от польского сейма их всегда можно встретить – старых польских писателей из тех, кому за восемьдесят. Осколки истории, пережившие страшный двадцатый век, старая гвардия. Они засыпали под гром рушащихся царств и империй, а поутру видели, как обломки выметают за дверь. Они все еще галантны, все еще прямо держат спину и ясно мыслят. Узнав, что вы из России, они с удовольствием перейдут на русский. «Ах, где вы так замечательно выучили русский?», – спросите вы и получите ответ: «В Сибири» или «В Казахстане». Бывшие ссыльные обожают говорить о России и русских женщинах и, как ни странно, питают к той эпохе самые теплые чувства. Совсем как в анекдоте, когда ветерана войны спрашивают: «Скажите, вы пережили такие страшные времена. Когда вам было лучше: при Сталине, Хрущеве или Брежневе?». «При Сталине», – немедленно отвечает ветеран. «Но почему?!». – «Бабы были моложе».

Писателю Юзефу Хэну 84 года. Шустрый маленький старичок, по слухам, страшный бабник. Его острые глазки замечают всех красивых женщин в кафе. Он кушает котлетку с капустой, руки его дрожат, а голос скрипит. «А вы знаете, что я дезертировал из Красной Армии? – говорит он мне. – Ваши там, наверное, до сих пор меня ищут. Скажите им, я тут, в Варшаве. Хи-хи!». Я разражаюсь смехом. Какой прелестный старик!

«Когда фашисты вошли в Польшу, я убежал в Россию, – рассказывает Юзеф Хэн. – Не хотел оставаться с немцами, к тому же я еврей. Пошел воевать в Красную Армию. Потом Сталин издал приказ: всех иностранцев и подозрительных лиц убрать с фронта, и меня отправили в штрафбатальон. Так получилось, что Сталин спас мне жизнь: меня забрали накануне тяжелых боев. Из всей моей роты выжили всего несколько человек. (Кстати, моя жена – последняя сталинистка в Польше.) А из штрафбата я убежал. Услышал, что где-то в СССР создается польская армия, и побежал искать своих. Было много приключений, пока я наконец добрался до Польши. Вы спрашиваете, что я думаю о проблемах между Польшей и Россией. Я из поколения скептиков, а не патриотов. Я думаю, скептики спасут мир. Патриоты никогда не возьмут метлу, чтобы подмести улицу. Они всегда борются ПРОТИВ кого-то, а не ЗА кого-то. К власти в Польше сейчас пришли русофобы, чья политика – сплав национализма и католицизма. Они делают глупость, считаясь с чувствами своих избирателей. У русских нет польского комплекса, а у поляков русский комплекс очень силен. Пора смотреть на вещи трезво. Впервые за всю историю Польши стране не угрожает внешний враг. Мы в безопасности. Политики напрасно сходят с ума. Такой благоприятной ситуации не было уже четыре века. И что мы делаем? Мы беспрерывно ворошим прошлое. Не трогайте прошлого. Англичане правы, когда закрывают архивы минимум на 50 лет, пока не сменится поколение. Если мы могли помириться с немцами, почему мы не можем помириться с русскими?».



Знаменитому польскому писателю Ежи Помяновскому тоже 84 года. Он вельможа старинных времен, настоящий аристократ, любезный и непреклонный. Тоже попал в мясорубку времени. Когда Германия напала на Польшу, Ежи Помяновский, элегантный варшавский студент-философ, стал навалоотбойщиком на одной из шахт Донбасса. Сложная и противоречивая личность. Основатель и главный редактор «Новой Польши», литературного журнала на русском (!) языке. До страсти обожает Россию, русскую литературу возводит в ранг религии, перевел на польский Солженицына, Бабеля, Ахматову, Мандельштама, Чехова и Толстого. До ужаса (как все поляки) боится возрождения Российской империи, способной подмять под себя Польшу. Чутко угадал настроения постсоветской толпы. «Люди с полосатыми пластиковыми сумками, не читавшие «Доктора Живаго», заполнили базарные площади и трибуны стадионов по всей Польше, – пишет он о «челноках» перестроечной эпохи в своей книге «К востоку от запада». – Поляки в большинстве своем не догадывались, что эта серая толпа терзается чувством утраченного достоинства, столь естественным после потери их государством статуса сверхдержавы. Более того – что это чувство усиливается благодаря феномену, известному лишь подданным диктатур: историк С. М. Соловьев утверждает, что национальная гордость способна заменить собой свободу, то есть компенсирует ее отсутствие – и, как правило, преувеличенно. Причиной претензий становилось господствовавшее среди вчерашних советских граждан убеждение, что принадлежность к социалистическому лагерю должна была составлять предмет гордости – гордости за участие в предприятии, может быть, и зловещем, но вызывающем восхищение и ужас у всего остального мира».

О русских солдатах, погибших за Польшу: «...Подспудным угрызениям совести сопутствует убеждение, что мы неблагодарны по отношению к своим благодетелям. Ведь они оставили в нашей земле 600 тысяч солдат. Эти ребята погибли, сражаясь с немцами; им и в голову не приходило, что они гибнут за то, чтобы создавать у нас колхозы, – они же сами рвались из них. Тот, кто не чтит их память, грешит и политической глупостью, и отсутствием великодушия».

Господин Ежи Помяновский настороженно, но любезно смотрит на меня. «В данный исторический момент устранена главная причина неприязни между Россией и Польшей, – говорит он. – Мы, поляки, примирились с тем фактом, что надо нашим восточным соседям отдать наши города – литовцам Вильнюс, белорусам Гродно и украинцам Львов. И Польша, и царская Россия веками пытались овладеть городами и землями трех соседей. Независимые Украина, Литва и Белоруссия – залог мира между Россией и Польшей. Я не против конфликтов, они нужны для прогресса, но их нужно направить в цивилизованное русло». «Что Польша имеет сейчас против России?» – спрашиваю я. «Тот скромный факт, что 96% наших потребностей в газе удовлетворяется Россией. Мы, по недосмотру может быть, подписали в 90-х годах договор с «Газпромом» на кандальных условиях. Польша обязана была принимать 14 миллиардов кубических метров газа. Нам же были нужны в то время только 8 миллиардов, остальное мы должны были все равно покупать без права перепродавать излишки и пускать лишний газ в воздух. Брать все и держать газ в несуществующих магазинах. Лишь в 2002 году наш вице-премьер поехал в Москву и вернулся безумно счастливым, потому что наши дорогие друзья из «Газпрома» согласились продавать нам только 100% газа. А закон Евросоюза гласит – только 33% импорта. Но так как Россия не член Евросоюза, нет суда, который мог бы нас примирить, а наши начальники уже давно не встречаются. Мы духовно близкие народы. Но и нам, и вам часто не хватает великодушия. Я считаю, неэтично устранять памятники. Хотя, вы знаете, в Польше настоящий культ могил. В ноябре, в день всех усопших, на всех советских могилах зажигаются свечи».



«Слишком большую роль в наших взаимоотношениях играет история, – говорит депутат польского парламента Тадеуш Ивинский. – Польше легко иметь хорошие отношения с США, Аргентиной или Австралией, потому что они далеко. А вот с соседями... Вечное: «Не там забор поставили». Необходим процесс примирения, через который мы прошли, например, с Германией. Мы должны отделить историю от экономики и стать более прагматичными. Не надо становиться перед Россией на колени, но и не надо учить ее демократии. Мы должны быть партнерами».

P.S. В модном польском клубе «Тортилли фэктори» в пятничный вечер яблоку негде упасть. На сцене – группа со странным названием «Ожог кофе 3», которая упрямо играет исключительно песни группы «Ленинград». «Без тебя п...ц», – обреченно поет солист в тельняшке. «Без тебя п...ц», – упоенно вторят поляки. «Без тебя п...ц!», – поют даже американцы за соседним столиком, радостно ухмыляясь и ни черта не понимая. Меня распирает от зубровки и патриотических чувств. «Ну что, без нас п...ц, а?!», – кричу я своему собутыльнику. Имперские гены, понимаешь…