Так устал за последние сутки от украинской политики и хочется поговорить о чем-то высоком, скажем, о фольклоре, который есть концентрированное выражение души народной.
Вот, скажем, старая-старая, козацких еще, принятых в Киеве за образец времен (вероятнее всего, конца XVII - начала XVIII веков) песня про Галю, вошедшая в золотой фонд украинского фольклора и обильно исполняемая везде, от застолий до официальных торжество, как одно из самых ярких выражений национальной самобытности. Песня, сами видите, плясовая, яркая, веселая, а поскольку слова в хоре различить трудновато, то вот и полный, от слова до слова, текст. Краткое содержание. Ехали козаки откуда-то с Дона домой, на Сечь. Скорее всего, из очередного похода. Встретили (судя по дальнейшему тексту, "поздней ночью") девушку Галю, за каким-то бесом гулявшую в одиночку, и "підманули", то есть, подманили, соблазнили. Дескать, поехали с нами, Галя, "будет тебе у нас лучше, чем у родной мамы". Ну и поехали. Что там дальше было, в "темных лесах", автор умалчивает, однако же, не доезжая до Сечи, - куда женскому полу вход был накрепко закрыт, а за блуд били палками, - эту самую Галю "прив`язали до сосни косами", набрали хвороста, обложили дерево до верхушки, да и "підпалили". Сосна, ясен пень, горит-пылает, а Галя вопит: "Если кто слышит, помогите!", разбавляя истерику ламентациями на тему "ежели у кого есть дочки, пусть научит их думать мозгами" и "не пускает гулять в одиночку вечером". Короче говоря, сосна горит, Галя орет, - и долго, громко орет, - а реакции никакой. Вообще и ниоткуда. Только когда все уже, видимо, идет к концу, на крики, наконец, отзывается некий ночующий в поле козак, не из уехавшей ватаги, сообщая тому, что осталось от Гали, что, дескать, хоть и далеко, а крики слышит.
Финиш. Согласитесь, это даже не пленную рабыню-басурманку в набежавшую волну по политическим соображениям, - тем паче, что про княжну и не фольклор вовсе, а сочинение г-на Садовникова, - и не врагиню-сексотку в кожаной тужурке, мстя за сдачу корешей мусорам и обманутую любовь, - опять-таки, не фольклор, но сочинение тов. Ядова, - и даже печальная love story бедной девки с ухарем-купцом (сочинение Никитина) здесь рядом не стояло. Это чистое, без примесей, народное творчество. Отжимая воду: киднэппинг свободной православной украинки, групповое изнасилование (дай Бог, если без растления), а потом зверское убийство с целью сокрытия следов преступления. И вся эта бытовая зарисовка на предмет, как оно было в краях, не имеющих никакого отношения ни к Югу, ни к Востоку, коли, как писал Кобзарь, ми були козаками, - то есть, в кратчайшие моменты, когда Приднепровье оставалось без внешнего управления, - из века в век исполняется, сами видите, без малейшего осуждения, напротив, с развеселыми переборами. А в данном случае, еще и под бурные аплодисменты самых что ни на есть сливок незалежной элиты, дорвавшейся, наконец, до самостийной розбудови своего политического идеала...
Это мнение о запорожцах и бедной Гале вызвало непредсказуемо активную, крайне оживленную реакцию сетевой публики, немалая часть которой сочла своим долгом заступиться за отважных козаков, которые, дескать, на такое способны не были. Аргументы на стол выкладывались всякие, включая с уходом во времена древнейшие, когда рулили хтонические культы, но магистральная линия, с подачи украински мыслящего люда,свелась к тому, что вовсе не козаками были изверги, а совсем даже хазарами, - "жидами", то бишь, - с предупреждениями хорошо ко мне относящихся читателей о том, что, дескать, зря я со своим не вполне халяльным происхождением рискнул в такую нехорошую тему вписаться. Ну что ж. Действительно, а вдруг? Вдруг, в самом деле, украинская национальная традиция, зафиксированная в народном творчестве, подразумевает вменяемое, уважительное отношение к женщине, а я, томимый мутными образами, клубящимися в сусеках подсознания, храбрых и гуманных козаков злостно и подло оболгал? Может быть такое? Может. Ибо не исключено, а значит, возможно. И раз так, нужно проверить, взяв на пробу не лихой козацкий фольклор, а самый что ни на есть мирный, сельский. Песня взята наугад, навскидку, лишь бы без всяких сомнительных "Галь". А вот и полный текст. Краткое содержание. Муж требует от жены вареников. Жена не возражает, но сообщает, что дров нет, на что суженый ответствует, что, - у-ха-ха! - ежели нет, так пойди, милая, и наруби. А на жалобу супруги, мол, вымоталась вконец, сил совсем не осталось, реагирует вполне конкрентно: ну тогда, - у-ха-ха! - можешь сдохнуть. Дама, несколько ошарашенная, спрашивает: да где ж ты меня похоронишь, ежели надорвусь и таки помру?.. какие цветочки посадишь? С кем, вдовый, доживать будешь? - и слышит в ответ совершенно откровенное: "в крапиве, милая (у-ха-ха!), в крапиве, и пусть на тебе (у-ха-ха!) сорняки растут, а насчет с кем доживать буду, - можешь не волноваться, такого добра только свистни, - вот и кума (у-ха-ха!) уже на низком старте". После чего, - услышав про куму, - прекрасное виденье, прекратив динамо, срочно тянет мужика домой, -пошли, пошли, хрен с ним, что устала, и дров сама нарублю, и будут тебе вареники, - и муж милостиво соглашается, предупредив, однако, чтобы впредь баба шуточек не шутила. У-ха-ха!
Финиш. И никаких козаков, костров, похищенных девиц и непонятных "галь". Вообще, никакого экстрима. Чистая пастораль. Бытовуха. Судя по всему, столь тривиальная и традиционная, что воспринимается и фольклором подается, как нечто не только естественное, - причем, в понимании женщины тоже, - но и забавное, с лихим присвистом и бойким переплясом. Причем, ладно бы тогда, а ведь и сейчас. Знаете, при всей моей нелюбви к этому фразеологизму, как-то так...
А не может ли быть так, что я просто всерьез трактую анекдот, что, разумеется, ведет к неправильным выводам? К сожалению, может. А значит, необходимо еще раз проверить себя. Проверить себя никогда не лишне... Суперпопулярная и, бесспорно, народная песня о трусливом обжоре-козаке, которому пироги с сыром важнее суженой, явно, заведомо и безусловно шуточная, тут никакого спора нет и быть не может. Уж кем-кем, но трусами запорожцы, в основном, не были. И мораль легкая, веселая: не меняйте, мол, любовь на пироги. И тут уж прихлопы-притопы не в упрек. Так что, тут как бы и разбирать нечего. Нет к песенке претензий, как не может быть претензий к анекдоту.
Кроме, однако, одного-единственного нюанса, имеющегося решительно во всех, - и раз, и еще раз, и еще много раз, - очень разных вариантах текста, а следовательно, изначального и аутентичного, "авторского", с длинной, родословной, уходящей во времена, когда "тяжкі вороги" были повседневной реальностью.
Обратите внимание: люди из леса на поверку вовсе (специально подчеркнуто: "нiякi") не "вороги", - не турки, не ляхи, не татары, ни даже москали или хлопцы альтернативного гетьмана, - а обычные "мисливці". Охотники. Видимо, из этих же мест: охотиться в те времена за тридевять земель не ездили. И тем не менее, в мирное время, - а время явно мирное, ибо козак не в войске, - случайно наткнувшись на беззащитную хату, не только грабят ее, но и уводят хозяйку. Зачем, честно говоря, не знаю, но догадаться можно: в "козацкие времена", неважно, война или мир, пригожие малороссийские дивчины были в цене.
Согласитесь, это, - грабеж и киднэппинг, как норма жизни, - уже не юмор. Даже не черный. Это констатация факта, настолько обыденного, что исполнители, делая упор на "любовь", из века в век, не обращают внимания на мелкую шероховатость. Для нас же с вами, дорогие друзья, сей нюанс, полагаю, интересен, ибо дает понять, каковы были нравы, психология и повседневная реальность Малороссии в те, по счастью для населения краткие периоды, когда она, к несчастью для себя, оказывалась сама по себе, без призора
Вершинин Лев
