Мнения западных экспертов, многие из которых никогда не были не только на Украине, но и на постсоветском пространстве вообще — редко соответствуют действительности. Как правило, они оценивают всё происходящее исключительно с позиций «демократичности» или «недемократичности», редко утруждая себя объяснением как смысла этих понятий, так и всей логической цепочки своих рассуждений. Находясь в эпицентре событий, которые анализируют зарубежные исследователи, порой совершенно невозможно поверить, что пишут они о той самой стране, в которой ты находишься.
Мнения западных экспертов, многие из которых никогда не были не только на Украине, но и на постсоветском пространстве вообще — редко соответствуют действительности. Как правило, они оценивают всё происходящее исключительно с позиций «демократичности» или «недемократичности», редко утруждая себя объяснением как смысла этих понятий, так и всей логической цепочки своих рассуждений. Находясь в эпицентре событий, которые анализируют зарубежные исследователи, порой совершенно невозможно поверить, что пишут они о той самой стране, в которой ты находишься.
Европейский же читатель остаётся в недоумении — как же получается так, что население никак не желает поддерживать кандидата в президенты, который выступает за прогрессивные ценности, заботится о национальной культуре и искусстве? Неужели выборы полностью фальшивы? Или жители бывших советских республик настолько поражены коммунистической идеологией, что не воспринимают передовые идеи?
Кроме того, в умах большинства экспертов по постсоветскому пространству остался со времён «холодной войны» шаблон, согласно которому любой общественный или политический деятель, декларирующий приверженность абстрактным «европейским ценностям», автоматически считается хорошим. Ну, а если он находится ещё и в прямой конфронтации с Россией — то это вовсе идеальный руководитель государства. К сожалению, именно через эту призму события на постсоветском пространстве, как правило, и изучаются.
Если рассматривать этот опрос с точки зрения геополитики, центра сил и других прагматичных понятий — выбор «правильности» или «неправильности» руководителя постсоветского государства вполне логичен. Всё, что служит интересам США (в трактовке школы Бзежинского) будет объявлено передовым, прогрессивным и соответствующим принципам демократии. Но будет ли выгода «ястребов» означать и выгоду населения стран, во главе которых были поставлены «правильные парни», прошедшие «школу демократии»? Совсем необязательно.
Давайте рассмотрим ситуацию применительно к украинским реалиям. Перед нами — унитарное государство Украина, которое, тем не менее, обладает рядом интересных особенностей. Прежде всего, есть как минимум две группы населения. Точнее, все знают, что их две, но определить точную географическую границу между ними достаточно непросто. Более-менее конкретно определить её можно лишь во время выборов органов власти. Которые из-за нюансов политического процесса проходят очень часто, а их результаты оспариваются с обеих сторон авторитетными лидерами общественных организаций и политических партий.
При всей своей неоднозначности, итоги выборов демонстрируют стабильную картину. Государство в своих симпатиях делится примерно на две части, и критерием не в последнюю очередь является роковой для любого государства вопрос — нужно ли это государство избирателю вообще? Конечно, у такой позиции населения есть свои причины.
Украинские националисты — кто они?
Вторым важным для понимания украинского мироощущения аспектом является разительный диссонанс внутренней идеологии и политики. Как таковой, собственной идеологии в цельном виде просто не существует. Всю историю своей независимости, Украина пытается как то оправдать сам факт своего существования и преподнести его в виде исторической неизбежности. Со стороны может казаться, что процесс образования на карте мира государства Украина выглядит красиво, героически. Угнетаемый украинский народ веками стремился к государственности, и в результате катастрофического распада СССР наконец то вырвался из цепей, расправил крылья и направился в Европу. Изнутри же ситуация намного сложнее. Независимость на Украину попросту свалилась. Новорожденное государство не имело никаких планов по дальнейшему существованию и сколько-нибудь значимой системы государствообразующих ценностей.
На фоне этого вакуума, единственной доступной в 1991 году концепцией являлось причудливое наследие группы украинских националистов, помесь национал-мазохизма и притязаний, по крайней мере, на евразийское господство. Если повнимательнее изучить тот эрзац, который предлагается в виде заменителя идеологии, то его можно ужать до одной фразы — «русофобия в жанре ненаучной фантастики».
Причём центр распространения этой идеологии вполне определим. Это западные регионы страны. История украинского государства такова, что оно, по сути своей противоречиво. Восточная его половина его до конца XX века относилась к России, и различий между русскими и украинцами в этой части нынешней Украины было не больше, чем у жителей двух соседних областей в самой России. Западная же часть постоянно переходила из рук в руки, принадлежа то Австрии, то Польше вплоть до самой Второй Мировой, и большинство её населения также не подозревало о том, что они — генетически чистые украинцы.
В любом достаточно крупном регионе любого государства есть группа лиц, которая привержена сепаратизму. Как правило, эта группа немногочисленна и относится к маргинальным. В случае любых изменений политической обстановки, вызванных деятельностью соседних влиятельных держав, группа сепаратистов стремится примкнуть к стране, враждебной той, в которой сепаратистам тесно.
Западный регион современной Украины — Галиция — не был исключением. Как минимум с 30-х ХХ века годов лица, называющие себя украинскими националистами, сотрудничали с германской разведкой. Которая, естественно, использовала их в интересах Германии, а не абстрактной украинской державы. В основном — это был сбор информации, политические убийства и террористические акты на территории Польши и СССР. Практически все материалы, которыми оперировали националисты пытаясь привлечь на свою сторону население выходили из недр абвера. То немногое, что рождалось в умах самих националистов, не особенно отличалось от общего потока. Достаточно вспомнить общие положения программы, согласно которой националисты планировали строить свое государство. Их власть должна была быть «страшной», а главной задачей провозглашалось уничтожение русских, евреев и поляков.
В начале Второй Мировой фашисты использовали сформированные из украинских наци подразделения для решения преступных задач. Массовое уничтожение населения по этническому принципу, охрана концентрационных лагерей — вот те задачи, которые выполняли «украинские» пособники оккупантов. Со временем «украинские» части стали демонстрировать полную бесконтрольность, их энтузиазм в уничтожении «неполноценных» групп населения стал неприемлем даже для нацистской Германии.
Лидеры националистов были взяты под стражу, а большинство их сторонников разбрелось по дремучим лесам Галиции, где полностью переключились на «жизнь в лесу», средства для которой доставляли окрестные жители. Которые порой добровольно, а порой нет, снабжали сидящих в лесах националистов продуктами питания. Что касается боевых действий, а не уничтожения мирного населения, то украинские сепаратисты не прославились вообще ничем. Ни в советских, ни в немецких архивах нет следов столкновений украинских националистов с регулярными армиями.
На чем базировалась новая идентичность?
Каждому новорожденному государству нужны свои собственные герои. Неудобство для Украины состояло в том, что на всей её территории, за исключением Галиции, герои были совершенно те же, что и для территорий России и Беларуси. Поэтому, когда украинскому руководству для «кристаллизации» единой нации понадобились национальные герои, никаких кандидатур кроме нацистских пособников не нашлось. Они были единственными, кто демонстрировал неприятие к СССР и России. Всем остальным жителям территорий, представляющих сейчас Украину, было, как минимум, комфортно в едином государстве.
Вот эти персонажи и предназначались в качестве фундамента новой идеологии, предлагаемой населению Украины. Сепаратисты отдалённых областей стали преподноситься как носители общегосударственных ценностей. Фактически, взгляды исчезающего меньшинства стали важнее, чем взгляды большинства. Террористы, оставившие после себя тысячи жертв внезапно стали преподноситься как отцы-основатели нации, мудрые государственные деятели и пламенные патриоты. Предатели стали пророками, фанатики — мыслителями, а психически больные лидеры националистов, в детстве тренировавшие в себе жестокость, убивая котов — героями, на которых было приказано равняться молодёжи.
Цель у данной деятельности одна — провести масштабную подмену понятий для получения лояльности населения. Достичь этой цели — сложно. Не следует забывать, что Вторая Мировая в основном разворачивалась на территории СССР. И эта война была тотальной. Практически в каждой семье дед или прадед воевал с фашистами, а затем восстанавливал страну собственными руками. И подобные исторические фальсификации невозможно реализовать одномоментно.
Это во многом определяет распределение симпатий избирателей на выборах. Если украинский политик провозглашает героизм украинских националистов — он будет пользоваться обожанием и любовью в западной части страны и полным презрением на востоке. Ценности Востока и Запада — диаметрально противоположны. И различий между жителями Львова и Донецка больше, нежели между жителями Донецка и Волгограда. Несмотря на 60 лет существования в рамках единого территориального образования, до сих пор существуют проблемы даже на уровне языка. Восток Украины — полностью русскоязычен, запад же пользуется украинским, с большим количеством полонизмов.
Стоит ли удивляться, что внутренняя политика государства с таким непростым составом выглядит сложной для понимания?
Андрей Полевой
win.ru
