Вопросы геополитики и культуры в контексте глобализации и атлантизма
Интервью украинского политического обозревателя Владислава Гулевича аргентинскому изданию Disenso
1. Расскажите для начала, в какой геополитической ситуации находится сегодня Украина и какие силы воздействуют на её внутреннюю и внешнюю политику?
Изначально Украина не создавалась как независимое государство, поэтому обладала стабильностью только в рамках более мощных государственных образований, например, СССР. Образно говоря, Украина «зависла» между Россией и Евросоюзом. Я говорю «зависла», потому что политически современная Украина не относится ни к Европе, ни к России. Но поскольку каждая страна живёт не только в мире политического, но и в мире культуры и духовности, мы можем сказать, что Украина принадлежит к духовной ойкумене Русского мира. Это не относится к Западной Украине, которая в течение нескольких последних столетий политически и духовно ориентируется на Запад, а не на Россию, и где националистическая идеология достаточно сильна. Страна поделена на две неравных части – запад (15% населения) и восточно-центральная часть (85% населения). Это лишает Украину политической и социальной стабильности, и эти внутренние противоречия во многом определяют её внутреннюю политику. Власти, стремясь примирить две цивилизационных модели, пытаются унифицировать то, что унифицировать невозможно. Для этого приходиться заигрывать с пассионарным националистическим элементом, уступая ему в ключевых духовно-мировоззренческих вопросах. Такой подход не способствует снятию межцивилизационного напряжения, а, напротив, ведёт к ещё большей радикализации западных областей.
Западно-украинские политики являются проводниками атлантистской идеи в масштабах всей страны. На протяжении всей украинской независимости Соединённые Штаты поддерживают националистические силы и курируют карьеру политиков националистического толка. Можно сказать, что Вашингтон – один из самых мощных игроков, определяющих внешнеполитический вектор Киева. Добавим ЕС и Польшу, как члена ЕС и самого крупного соседа Украины.
Конечно, Россия тоже пытается утвердиться на Украине, и в последние годы она достигла в этом определённых успехов. Но российское влияние подрывается не только противодействием со стороны коллективного Запада, но и украиноцентричными аспирациями Киева. Иными словами, Русь снова отброшена в XIII в., во времена Удельной Руси - мозаичного псевдогосударственного образования, состоящего из мелких княжеств.
2. Существует ли украинский путь интеграции и политической кооперации с Россией?
Как я уже говорил выше, Киев исповедует украиноцентричную модель государственного развития и не думает о более тесном сотрудничестве с Москвой. Украина не обладает своей собственной геополитической школой. Ранее я касался этой проблемы в своей статье «Геополитика украинства как интеллектуальный дубликат». Если мы говорим об Украине, как независимом государстве, мы говорим в терминах атлантистской геополитики. Если же мы говорим об Украине, как о Малороссии, т.е. историческом названии украинских земель, тогда мы оперируем смыслами евразийской и континенталистской геополитики. Геополитическая судьба Украины определялась в Москве, Варшаве, Лондоне и Вашингтоне. Киев – это объект политики, а не её субъект. К тому же, на Украине сильно польское геополитическое влияние. Юзеф Пилсудский, Влодзимеж Бончковский, Ежи Гедройц, Юлиуш Мерошевский, Вацлав Мейбаум, Ежи Незбжицкий – все эти классики польской геополитической мысли говорили об Украине с точки зрения вопросов национальной безопасности Польши и России.
Пилсудский вынашивал идею Междуморья – антироссийского союза Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии, Румынии, Финляндии и Польши от Балтики до Чёрного моря. Философским оформлением доктрины Междуморья служила концепция польского прометеизма. Образ Прометея служил идеалистическим воплощением польской политики, которая «несла огонь свободы» народам Восточной Европы. Эта концепция тесно связана с идеей польского мессианизма, направленного на восток. Многие польские интеллектуалы (Адам Мицкевич, Анджей Товянский) были проводниками этой концепции.
Геополитическая доктрина Гедройца и Мерошевского представляла собой усечённый вариант доктрины Междуморья Пилсудского, и предусматривала создание независимых от Москвы, и антирусских по содержанию, Украины, Белоруссии и Литвы в качестве буфера между византийской Россией и прозападной Польшей. Так что независимая Украина значительно ослабляет систему безопасности евразийского континента, о чём неоднократно писал и говорил Збигнев Бжезинский, ныне – советник президента Обамы.
В то же время авторами ряда геополитических теорий были сторонники сближения Украины с Россией. Идеологами сближения двух стран выступали этнические малороссы Николай Савицкий, Георгий Вернадский, Георгий Флоровский. Число приверженцев слияния с единоверной Россией всегда многократно превышало количество сторонников украинской независимости, и только благодаря развалу СССР и образовавшемуся идеологическому вакууму идея украинского суверенитета заняла господствующее положение в государственных СМИ и в школьных учебниках. Сегодня главной геополитической моделью Киева является т.н. многовекторность – равноудалённые отношения с Россией и Западом и игра на их противоречиях. Украина заявляет о стремлении присоединиться к ЕС, о партнёрстве с НАТО без дальнейшего членства, о важности союзнических отношений с Россией и откат от ультраправой идеологии на государственном уровне. Такая позиция кажется выгодной только на первый взгляд. На самом деле, это промежуточный вариант между русофобией и русофильством с оглядкой на США.
3. По Вашему мнению, как отразилась бы скоординированная внешняя политика Киева и Москвы на политике ЕС и, шире, всей атлантистской геополитике?
Скоординированная политика Киева и Москвы смогла бы значительно ослабить атлантистское влияние не только на евразийском пространстве, но и в Восточной Европе. И если бы к оси Москва-Киев добавить Варшаву и Берлин, тогда можно было бы говорить о «похоронах» англосаксонского диктата в масштабах всей Европы. Адвокатами проамериканского курса Украины всегда были новые члены ЕС – Румыния, Польша, Литва, Латвия, Эстония. Румыния претендует на большую часть украинской территории. Польша смотрит на Западную Украину как на колыбель польской культуры, где родились многие польские писатели и философы, когда эти земли были частью польского государства. Вместе с Латвией, Литвой и Эстонией они хотели бы видеть в Украине барьер на пути «из России в Европу».
Следующим важным компонентом является Белоруссия, через которую пролегает самый короткий путь на Москву, которым воспользовались король Швеции Карл XII, Наполеон и Гитлер. Поэтому отношения Минска и Москвы так же важны, как отношения Москвы и Киева.
Черноморское побережье Украины тоже представляет геополитический интерес. Чёрное море – единственное, где нет кораблей ВМС США на постоянной основе. На украинской территории базируется российский флот. Российская береговая линия качественно уступает в стратегическом значении Крымскому полуострову. Российский порт Новороссийск не может служить полной заменой крымскому Севастополю. Союзнические отношения Киева и Москвы позволяют России не беспокоиться о судьбе своего флота в Крыму. В случае же ухода России из Крыма хозяевами Черноморского региона при поддержке американцев станут турецкие и румынские ВМФ. Пока существует геополитическая ось Киев-Москва, Чёрное море находится вне контроля НАТО. Не стоит забывать, что Чёрное море – это ворота на Кавказ, а Кавказ – это путь к Каспию с его природными ресурсами и географической близостью к Ирану. Украина же – одно из звеньев в длинной цепи системы атлантистской безопасности.
Но если рассматривать Европу как независимого игрока, то ось Киев-Москва могла бы помочь Европе освободиться от американской опеки. С опорой на Россию такой сценарий не кажется фантастичным. Уже сегодня часть интеллектуальной элиты Франции, Италии, Польши высказываются в пользу геополитического союза с Кремлём против гегемонии Вашингтона. Без Украины как важного элемента такой системы геополитический союз Европа-Россия не был бы полнокровным.
4. И в заключение. Как Вы думаете, какая главная опасность угрожает сегодня славянскому миру как геокультурному единству и как это может отразиться на процессе формирования многополярного мира?
Славянский мир не обладает единством. Русский философ Константин Леонтьев говорил: «Славяне есть, славянства нет». Значительная часть славянского мира находится под контролем атлантистов. Другая его часть склонна к континентальному союзу с Россией. Думаю, что южноамериканский континент сталкивается с похожей проблемой.
Но если подходить к славянскому миру как к геокультурному единству, в качестве главной угрозы следует назвать опасность утери исконно славянского самосознания в угоду глобализации. Глобализация, хотим мы этого или нет, есть англосаксонский культурно-политический проект. Страны и народы, вовлечённые в глобализационные процессы, подвергаются культурной деформации и покрываются налётом духовно-политического эпигонства. Слова Генри Киссинджера о том, что глобализация – это выражение интересов Соединённых Штатов, только подтверждают этот тезис. Теряются ценности, вымывается традиционный моральный базис народа. Взамен имплантируются концепции крайнего индивидуализма и ультраминимализма во всём – от политики до семьи. Общечеловеческие ценности – здоровый патриотизм, свобода, право личности выдаются за ценности англосаксонские.
И сегодня нам предлагают два выбора. С одной стороны, мультилатерализм, с другой – мультиполяризм или многополярность. Первый из них – не наш выбор. Мультилатерализм – это второе лицо униполярной гегемонистской политики США. Единственное различие – Вашингтон будет координировать свою внешнюю политику со своими союзниками (только с союзниками). Задача Запада – законсервировать раздробленность славянского мира как геокультурной единицы, дабы предотвратить образование нового центра силы. Этим центром силы могла бы стать Россия, но при условии, что Минск и Киев будут её сторонниками. Геополитический треугольник Москва-Киев-Минск способен подорвать монополию США в Восточной Европе. А с образованием оси Москва – Киев – Минск – Белград вся Восточная Европа могла бы избавиться от американского контроля. И это было бы началом новой европейской политики. Но для этого славянству недостаёт объединяющей идеологии. Время идеологем локального значения осталось в прошлом. В условиях глобализации нужно опираться на идеологию глобального значения. Идеология многополярного мира именно такая идеология.
