Николай Васильевич Гоголь, сам малоросс по происхождению, спорил с украинофилами-почитателями поэзии Тараса Шевченко, говоря, что в стихах кобзаря дёгтя больше, чем поэзии: «Это может быть и приятно нам, малороссам, но не у всех такие носы, как наши».

Не стараясь ни в коем случае никого задеть или оскорбить, укажу, что украинская литература, в самом деле, обладает каким-то неистребимым налётом провинциальности и хуторянства. Виссарион Белинский говорил, что «украинская литература знакомит нас только с Марусями, Одарками, Прокипами, Кандзюбами, Стецьками и тому подобными лицами…».

Разве он не прав? Любой, кто читал украинские литературные произведения, подтвердит, что чуть ли не в каждом из них – то сельский парубок Васько, то дивчина Маруся, то пьяный кум Кандзюба, то хитрый дьяк. Даже украинизатор-коммунист Николай Скрипник указывал, что украинская литература – это литература горилки, галушек, дьяка и кумы.

Неужели все эти люди вот так вот взяли, да и навели поклёп на украинское письменное слово?

Но взгляните на названия произведений, с которыми знакомят украинских школьников на уроках литературы – «Мартын Боруля», «Федько-халамыднык», «Кумедия с Костем», «Репейники», «Мудрость колхозная». И это всё не какие-то случайные авторы, а классики – Владимир Винниченко (его памятниками уставлено пол-Украины), Остап Вишня, Осип Бодянский.

А литературные псевдонимы? Кажется, их авторы сделали всё возможное, чтобы нанести на свои произведения толстый-толстый слой сельской пыли, да так, чтоб и просвету не было.

Тот же Осип Бодянский, известный украинский филолог, и вовсе не русофоб, к его чести будет сказано, защищал в спорах с Гоголем позицию украинофилов, высоко ценил поэзию Шевченко. Но посмотрите, как он подписывал свои произведения – Запорозец Исько Матырынка, Бода-Варвынец. Совершенно не солидно!

Афанасий Рудченко подписывался, как Панас Мирный (типа русского Демьяна Бедного, за тем лишь исключением, что Демьян такой в русской литературе один, да и то, появление его обусловлено политической конъюнктурой, а панасов мирных в украинской литературе – сплошь да рядом, и появлялись они всегда, а не только по политическим мотивам).

Панас Мирный написал такие известные знатокам украинской прозы произведения, как «Пасечник», «Яков Бородай», «Разве ревут волы, когда ясли полные?». Словом, всё о селе и всё про село.

К слову, вспомните образ Юлии Тимошенко, лихо закрутившей на голове причёску «бублик», как у продавщицы сельского продмага! А ведь пользовался её образ спросом у избирателя! Видимо, на уровне подсознательного восприятия сельских символов, как чего-то своего и понятного.

А предвыборный плакат депутата нетрадиционной ориентации Олега Ляшко, где он предстал в вышиванке и с вилами в руках? Политтехнологи верно просчитали ситуацию. Такой плакат мог вызвать эмоции только в стране, насквозь пропитанной провинциализмом.

Между прочим, идеолог украинского национализма Дмитрий Донцов в своих статьях клеймил как раз украинский провинциализм и сельскость, как неудобоносимое интеллектуальное бремя.

Но оставим политику, и продолжим о литературе.

Разве можно представить Александра Дюма с каким-то примитивным, захолустным псевдонимом, типа Жак-пчеловод или Гастон-башмачник? Или Чарльза Диккенса в виде Джона-лопуха или Бобби-кучера? А Гёте в виде Ганса-пастуха или Фрица-огородника?

Ни за что и никогда! Потому и живут их произведения в веках, а пробы пера выше указанных украинских писателей благополучно забываются, как только школяр покидает родную школу, где его заставляют эти произведения читать насильно.

Неоспоримый факт: русскоязычные писатели-малороссы смотрятся на порядок выше своих погрязших в колхозном мировоззрении коллег-украинофилов. Вспомните хотя бы Гоголя. Его знают и читают за границей, а Панаса Мирного и Владимир Винниченко заграничный читатель не знает, и никогда не знал. Тратить своё время на перевод «Федька-халамыдныка» ни один иностранный переводчик не будет. Разве что какой-то неисправимый энтузиаст, готовый делать это назло жизненным реалиям.

Я помню, как в советское время в украинских книжных магазинах продавалась украинская литература. Украинцы тогда совсем не хотели читать ту муть, которая называлась современной украинской литературой.

На книжных полках в домах советских украинцев украиноязычные издания можно было встретить крайне редко. Человек приходил в магазин, выкладывая 20 или 50 рублей (немалые деньги по тем временам!), а то и больше, за русскую книгу. Но украинскую книгу ему давали бесплатно! Иногда не 1-2, а по 3-4 шт.!

Помню, отказываюсь, говорю «Мне не надо!». «Нет, надо!», - упрямо отвечает продавщица (на русском языке). И уходил я домой с заветной книгой русского писателя, обречённо таща в пакете несколько томиков бесполезного украиноязычного чтива, которое никто потом не читал.

«Вслед за испорченным языком, как тень за телом, приходит неизбежное падение вкуса, наук и просвещения», - говорил польский философ Ян Снядецкий. Убеждаешься в правоте его слов, когда видишь упрямые попытки украинских национал-аферистов выдать медь за золото, сиречь присвоить украиноязычной литературе общемировую значимость.