На конец июня приходится день смерти Никколо Макиавелли – итальянского политического деятеля, философа и мыслителя, чье имя стало синонимом хитрости и вероломства.

Если его современники приписывали сочинения Макиавелли сатане, то в наше время уже дошли до определения «шкалы макиавеллизма личности». Авторы разработки  - американские психологи Кристи и Гейз -  выделяют три критерия: использование манипулятивных тактик, цинизм и пренебрежение нормами социальной морали. Эта типология имеет такое же отношение к самому флорентийцу, как авторство «Государя» - к дьяволу.

     Критическая масса общественного признания настигла Макиавелли уже после смерти. При жизни вероломный интриган пользовался умеренным влиянием в родной Флоренции. Врожденное коварство не помогло ему продвинуться дальше поста секретаря Совета Десяти, на котором приходилось выполнять массу рутинных поручений. Изворотливость не спасла его от опалы, обвинения в заговоре, ареста и даже пытки на дыбе. Чудом избежав казни, мыслитель провел конец жизни как затворник, развлекаясь игрой в карты с приезжими на постоялом дворе. «Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населен одними нищими, монахами и апостолами», - говорил он, вспоминая нравы при Медичи.  

Политические работы Макиавелли интересны определением места морали в политическом процессе – вопроса, актуального для любой власти, вынужденной периодически наступать на горло своим подданным.

На каких этических ценностях должно быть основано управление? Что взять за основу нравственного эталона, и когда им следует поступиться? Допустимо ли насилие? – эти вечные проблемы  флорентийский мыслитель решал прагматично.

    Государство развивается рационально, поэтому фундаментом управления должны быть не абстрактные Б-гословские нормы, а материальные интересы, полагал он. Поскольку благом для тогдашней раздробленной Италии Макиавелли считал объединение, он допускал любое насилие для установления жесткой вертикали. Нравственность в ущерб себе мыслитель расценивал как недальновидность. «Правитель  не может и не должен  оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам  и если  отпали причины,  побудившие его дать обещание», - уверял он. Средства должны соответствовать цели: государю следует уподобляться то льву, «чтобы отпугнуть волков», то лису, «чтобы обойти капканы». Выведенные философом законы были логичны и вели к процветанию.

Понятно возмущение современной Макиавелли католической элиты: из-за него церковь теряла рычаги управления по толкованию соответствия политических решений Б-жественным идеалам. Умозрительные теории Блаженного Августина изначальном неравенстве людей и государстве как системе наказания за первородный грех терпели крах. Видимо с этого момента идет отсчет мифа о дьявольской сущности флорентийца.

… Сама идея о разделении этики и госуправления критиковалась неоднократно. Мабли называл политику общественной моралью, Руссо ставил знак равенства между нравственным злом и злом в политике, Джефферсон утверждал, что «главное для политика - быть честным». Однако эта красивая терминология мало отражала реальность. Как показали последующие примеры, преступление моральных границ регулярно встречалось в политическом процессе, только камуфлировалось формулировками про всеобщее благо, сакральную сущность власти или просьбы трудящихся.

     «Надо знать,  что с  врагом можно бороться двумя  способами:  во-первых, законами, во-вторых,  силой. Первый способ присущ человеку, второй - зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму», - писал Макиавелли в XVI веке.

И что с тех пор изменилось?