Дискуссия далеко не всегда делает нас сильными. Иной раз мы не можем противопоставить мелким, но безошибочным уколам оппонентов ничего, кроме веры в Россию и трижды осмеянного «Но это наша Родина!». И в самом деле, дороги – плохие, дураки – непуганные, начальство – ворует, а каждый суслик – агроном.  Что ответить, кроме предсказуемо-беспомощного «А я ее всё равно люблю»? Вопрос, конечно, риторический – ответ есть. И ответ практически неопровержимый.

Если его правильно подать. А что значит – правильно? Это значит, что когда кто-то начинает перечислять все мелкие недостатки нашей великой страны, путая, как уж заведено, правду и собственные оценки, нужно ответить строго: «Россия – территория добра и справедливости». И пока оппонент будет хватать ртом воздух, иронически морщить лоб и готовить всё самое уничижительное, на что способна русофобская фантазия, выдержать хорошую театральную паузу и перейти к аргументации.

Добро и свобода – ценности, близкие к абсолютным. Конечно, споры о содержимом этих терминов никогда не утихнут, однако если удастся договориться об их смысле, эти ценности станут ключевыми для достижения общественного согласия. Итак, попробуем сначала определиться с добром.

Есть социальная, или относительная, или готтентотская трактовка понятий добра и зла. Добро – это когда я угнал коров у соседа. Зло – когда сосед у меня. Подобное понимание базовых критериев человеческого взаимодействия совершенно не приблизит нас к согласию. Значит, «общий знаменатель» надо искать где-то глубже, в общинном, досоциальном сознании. Добро – это когда ты не делаешь другим того, чего не желал бы для себя. При этом ни один здоровый человек не желает страдать. Следовательно, можно, не допустив чрезмерного упрощения, сказать так: добро – это неумножение страданий.

Здесь, наверное, любой оппонент будет вынужден, скрепя сердце, согласиться. И тогда можно будет переходить к содержанию понятия «свобода».

Для человека, озабоченного политическими свободами, это – возможность голосовать за того, кого убедительнее показывают по телевизору или хвалят по интернету. Говоря шире, возможность принимать решения, отвлеченные от жизненной ситуации, на основании информации, почерпнутой из телевизионной передачи. Иными словами, выбирать те товары и тех политиков, чья презентация произвела наиболее приятное впечатление. К такой «свободе» обязательно прилагается «свобода прессы» – то есть свобода СМИ выбирать покупателя для своего голоса. Другими словами, выходит та же самая готтентотская свобода – выбирать тех, кто лучше оплачивает труд представителей прессы. На такой свободе консенсуса не будет. Вновь придется спуститься к корням.

Иудео-христианская традиция дает нам замечательную трактовку свободы – и не обязательно быть монотеистом, чтобы ее разделять (я вот, например, таковым не являюсь, но трактовку полностью разделяю.) Свобода – это свобода выбора между добром и злом. Для верующих – божий дар. Для прочих – особенность, выделяющая нас из животного царства. С этим тоже не будет спорить ни один здравомыслящий человек. Учитывая, что добро мы уже определили, у нас есть фундамент, на котором мы можем строить отношения с инакомыслящими. Есть подлинный общий знаменатель.

А теперь обратим взоры на Россию. Мы живем в уникальной стране. Здесь из века в век добро не награждается, а зло не преследуется. Ты можешь быть любой свиньей в пределах УК и слегка за пределами, и тебе ничего за это не будет. В крайнем случае, если уж совсем зарвался – жизнь даст пинка, чтоб ты летел впереди собственного визга к новым подвигам. Но для людей это нормально.

Ты можешь и не быть свиньей. Но не жди от общества награды. Можешь мастерить скворечники, украшать детские площадки, помогать старикам – и, скорее всего, не дождешься ничего, кроме скептической ухмылки и пальца у виска. Добро на практике не награждается – выбирая быть «не свиньей», ты ничего не можешь заработать, кроме насмешек.

В этой близости выбора, в этой страшноватой и соблазнительной «свободе каждого момента» – главное отличие России от так называемых «цивилизованных стран» (от нецивилизованных, кстати, тоже, пускай и в другой плоскости.) Разумеется, в крайних ситуациях выбор есть всегда. Однако если не рассматривать достаточно редкие в быту случаи, когда срочно требуется вытащить из дома горящего ребенка или когда предоставляется шанс безвозвмездно ограбить скорбящую вдову, никакого выбора между добром и злом нет. Контекст «умеренной добродетели в рамках законности» схватывает крепче иного бетона.

Я могу, выпив бутылку пива, долбануть ее об асфальт, и мне ничего за это не будет. А могу и донести до урны. Могу нагадить в лифте, а могу и сдержаться. Могу сесть за руль пьяным и откупиться от полиции. А могу и не садиться. Могу, наконец, сказать потом – это не я такой, это жизнь такая. А могу и честно: братцы, что-то я веду себя как г..вно. Никакого прощения я за это признание не получу: всем плевать.

Кстати, удивительное, парадоксально большое число умных и добрых людей, искренне ненавидящих свою Родину – прямое следствие истинности данного тезиса. Люди свободно сделали свой выбор – тем выше ценность выбора иного.

Свобода в России – это Свобода. А не та «svoboda», о которой нам так долго врало радио. А где свобода – там и добро. Добро в России реально. Реально потому, что является продуктом истинно свободного выбора человека. Продуктом, за который человек, как правило, не получает ничего, даже внутреннего удовлетворения: не мусоря в свинарнике, часто ощущаешь себя идиотом. Добро, которое живет в своих следствиях, но не дает его творцу ни малейшей выгоды – оно истинно.

Итак, два фактора – свобода выбора между добром и злом и, как следствие, истинность добра – вот две причины, по которым Россия лучше всех остальных стран. И за это (в том числе за это) русские люди любят свою Родину и желают ей только добра, какие бы странные формы не принимало оно на этих заснеженных просторах.