То, что произошло с Березовским, – это какой-то совершенно завершённый, абсолютный личный человеческий крах. Такой, который вызывает сочувствие даже у людей, лично не знавших покойного. А я его знал – и, в общем, неплохо. И мне, честно, – Бориса Абрамовича жалко. Очень. И для начала – мир праху.
То, что он говорил в своих последних интервью, – это самоистребление человека, который всегда был адекватен своему пониманию действительности. Понимание было отнюдь не всегда адекватно, но себе он доверял, себя он любил и себя уважал. Самое страшное, что он сказал, – это разочарование в себе самом.
Березовский – прикладной математик не по специальности, а по типу мировоззрения. Человек, который считал, что мир, безусловно, можно измерить общим аршином и понять умом, – весь мир, включая Россию. Ну, не Тютчев он. Это я сейчас говорю вне каких-то политических, нравственных оценок. Он строил некую модель действительности на основании имеющейся к него информации. Информация у него была эксклюзивная, но вовсе не исчерпывающая для описания мира. Такой исчерпывающей информации нет ни у кого – этим и отличаются гуманитарные знания от математических, естественнонаучных. И вот он творил такую модель – внутренне непротиворечивую, абсолютно стройную, но глубоко искажённую с точки зрения реальности. И опровергнуть эту модель могло только столкновение с действительностью. А для этого нужно время. Вот время и пришло. И как человек именно такого прикладного мышления, он не мог не признать факта краха своей модели реальности.
Что касается версий. Самоубийство я исключаю полностью. Я думаю, что он был способен на это. Возможно. Но тогда весь мир узнал бы об этом в каком-нибудь сверхглобальном послании. Потому что Борис Абрамович себя любил и смотрел на себя глазами человечества. И даже депрессия его была в значительной степени нарциссистской. Он страдал, но этим страданием упивался.
Исключить естественные причины смерти, конечно, никто не имеет права – и возраст, и болезнь... Но как-то всё очень удачно получается у туземных британских спецслужб. Им как-то удивительно везёт: всё, что должно исчезнуть, исчезает точно вовремя. И Литвиненко, и Бадри, и Березовский. При таком везении я бы посоветовал британским налогоплательщикам прекратить финансирование своих спецслужб, потому что вместо них очевидным образом работает Господь.
Когда Березовский писал Путину покаянное письмо, он прекрасно понимал, что в его случае адекватным и эффективным может быть только деятельное раскаяние. А деятельное раскаяние Березовского совершенно не входило в планы его кураторов последних лет.
Простейшее соображение. Вот-вот должен начаться коронёрский суд по делу Литвиненко. Можете себе представить в контексте известных теперь уже всем настроений, что бы там мог наговорить Березовский. И им это надо?
Борис Абрамович верил в то, что он самый умный и самый хитрый и всех сделает. Он говорил, что на смену ярким индивидуумам приходит серость. Борису Абрамовичу идеально подходит известная фраза Талейрана: «Это хуже, чем преступление, это ошибка». Потому что Борис Абрамович преступление себе простить мог, как известно. А вот ошибку – нет. Но серости не просят прощения. Тем более перед лицом смерти.
