Массовые протесты в Болгарии вынудили правительство Бойко Борисова 20 февраля уйти в отставку. И президент Болгарии Росен Плевнелиев был вынужден назначить на 12 мая досрочные парламентские выборы, что дало основание говорить о «болгарской весне» - по аналогии с «арабской весной» 2010 года.
В странах Евросоюза не только Болгария переживает сегодня массовые выступления, и было бы упрощением видеть за этими протестами, уже третий год будоражащими Европу, лишь конкурентную борьбу транснациональных корпораций…
Более существенная причина движений протеста последних лет кроется в структуре экономик стран Европы, как эта структура сложилась к концу ХХ в. Экономики отдельных стран и регионов стали похожи на цельные локально-производственные комплексы, управляемые из центра. И не так важно, где находится центр – в офисах ТНК, на бирже или на Уолл-стрит. Отражением этого взгляда стало понятие «глобальной экономики».
Капитализм наших дней становится все больше похожим на экономику распределения феодального типа. А классическому капитализму XIX века с его свободой предпринимательства оставлены в удел лишь позабытые монстрами Уолл-стрит уголки в Африке и Азии. Регламентация государством хозяйственной деятельности была всегда: средние века Европы дают массу ее примеров – выдача королями торговых патентов, привилегий, etc. И сейчас, как и в прошлом, дорогу в бизнес стережёт не только государство, стерегут эту дорогу и владельцы сетей супермаркетов, с лихостью феодалов взимающие с товаропроизводителя плату за «вход на рынок», вкупе с кредитующими бизнес банками, которые по изощренности методов закабаления далеко превзошли ростовщиков средневековья.
Менеджеры Евросоюза сознают, что имеют дело именно с кризисом экономики распределения. И ищут выход отчасти в возрождении самостоятельного производителя. Именно такой производитель (как правило, индивидуальный предприниматель) стал главным героем программы премьера Испании Мариано Рахойа с тем, чтобы в 2014-2015 гг. вытащить экономику страны из рецессии, заодно избавив ее и от 26%-ной безработицы.
Подобные программы государственного стимулирования мелкого бизнеса – одно из свидетельств верности прогноза о существовании предела в развитии капитализма. Эталонный европейский капитализм, став в конце ХХ веке глобальным, вместе с тем исчерпал и возможности своего роста. Неожиданно выяснилось, что без соседства с так называемым традиционным способом производства, который в той же Испании пытается возродить Рахойа, капитализм превращается в экономику распределения и обречен на стагнацию. Он может даже умереть от недостатка трудовых ресурсов, а потому вынужден экспортировать работников из стран периферии. Когда капитализм стал глобальной системой, а население Европы и мира максимально разделилось на наемников и капиталистов, то сама модель производства утратила перспективу: наступил предел ее роста.
Посмотрим на структуру ВВП европейских экономик. Для Болгарии (2011 г.) она выглядит следующим образом: доля сельского хозяйство в ВВП страны – 5,2%, промышленности – 30,6%, сферы услуг – 64,2%. Для Греции (2011 г.) – 3,3%, 17,9%, 78,9% соответственно.
Структура экономик Германии и Франции, лидеров ЕС, еще показательней. В ВВП Германии в 2011 г. доля сельского хозяйства – 0,8%, промышленности – 28,6%, услуг – 70,6%. Несмотря на столь невысокий в сравнении с Болгарией и Грецией показатель, доля сельского хозяйства в ВВП Германии продолжала снижаться. Во Франции доля сельского хозяйства в ВВП выше, но доля промышленности всегда была ниже немецкой: на сельское хозяйство приходилось 1,8% ВВП, на промышленность – 18,8%, на услуги – 79,4% (2011 год).
То есть налицо тенденция, давшая основание говорить об «информационной экономике», где сфера услуг (медицина, образование, наука и т.д.) имеет приоритет над базовыми отраслями – сельским хозяйством и индустрией. Эта тенденция присуща не только Европе, но люди из сферы услуг – всего лишь вспомогательные работники, и многократное преобладание их над «чистыми производителями» нерационально с точки зрения менеджеров системы. Для них – это лишние люди, которых надо «сократить».
Рекомендации по «оптимизации» населения прозвучали уже в 1990-х и оставалось лишь найти «гуманные» способы их реализации. Они вскоре появились: от пропаганды однополых браков до шоковой терапии в экономике – и это только «гуманные методы». Ведь не зря все чаще приходится слышать: «Мир катится к большой войне». Шок и «гуманизм» дали ожидаемый результат, в частности население Болгарии сократилось почти на 20%, упав до уровня 1950 года.
Сфера услуг, включающая и государственную бюрократию, разрастаясь, превращалась в работающую на саму себя систему. Страны соревновались по числу студентов, а мест для обеспечения их работой по специальности оставалось все меньше. Результатом стала высокая безработица среди молодежи, свойственная почти всем странам, – и для нового поколение в них просто не оставалось места. В национальных экономиках распределения возникли «тромбы» из безработной молодежи и непомерно разросшейся сферы услуг, дополненные еще и «тромбом» из пенсионеров быстро стареющих наций.
Строительство Евросоюза как «большой империи распределения» лишь ускорило все процессы. В Евросоюз звали всех, соблазняя высоким уровнем жизни в новой сверхдержаве всеобщего благосостояния, но это требовало слияния национальных экономик в единую экономику распределения, что нельзя сделать механически. Поэтому возникли вопросы, сколько потребуется греков или болгар, которым в структуре экономики ЕС отведена в основном роль обслуги курортов и фермеров. Это привело к делению на нации-труженики и нации-бездельники, кишащие «лишними людьми», а именно так представляли в 2011 г. немецкие СМИ греков. На что те отвечали изображениями Ангелы Меркель в форме штандартенфюрера СС. Так появились и страны-«свиньи», к которым уже добавляется Кипр.
Однако практика показала: политика дальнейшего третирования стран-должников чревата развалом Евросоюза. Расширение социальной базы движений протеста в Греции, грозившее объединить их в общенациональное движение, едва не привело к власти партию СИРИЗА, требовавшей пересмотра отношений с Брюсселем вообще. В результате греков перестали называть нацией бездельников и дали кредиты, а на встрече министров финансов ЕС в марте 2013 года изучались варианты продления сроков выплат по долгам Ирландии и Португалии, а также условия выдачи кредитов Кипру. Брюссель явно усвоил урок, преподанный греками, но это не означает отказ от планов избавления от «лишних людей». Увеличение пенсионного возраста, коммерциализация образования и здравоохранения, рост цен на транспорт и жилье, замораживание зарплат и пособий, удлинение рабочей недели, сокращение рабочих мест в госструктурах и бюджетной сфере и т.п. – такая политика продолжится и дальше. Следовательно, бунты неизбежны, и бунтовать будут многие – от студентов до полицейских и смотрителей тюрем. Бунты последних уже имели место во Франции и Чехии. Суммированное недовольство будет время от времени выплескиваться в аккуратненькие по-европейски революции с отставкой правительств и внеочередными выборами, как это уже было в Испании, Португалии, Словакии, Греции, а теперь и в Болгарии.
Происходящее больше напоминает бунты и восстания в средневековой Европе, но с двумя отличиями. Тогда восставали производители, а сейчас протестуют потребители, требующие лишь сохранения привычного уровня потребления. А к самой экономике распределения, где они зачастую выполняют совершенно бессмысленные функции, они вполне лояльны. Отсюда и аккуратность акций протеста, больше похожих на театрализованные представления, чем на беспощадные бунты прошлого.
Однако бунтарский дух может и вернуться, а пока можно констатировать, что Европа вступила в полосу своих разноцветных и многоцветных «революций».
