Часть II. Начало раскола …
Заветной мечтой польских патриотов было восстановление независимой Речи Посполитой. Новая Польша виделась им не иначе, как «от моря до моря», с включением в ее состав Правобережной (а если удастся, то и Левобережной) Украины и Белоруссии. Но сделать это без содействия местного населения было невозможно. И руководители польского движения обратили внимание на малороссов.
Поначалу их просто хотели ополячить. Для этого в панских усадьбах стали открываться специальные училища для крепостных, где крестьянских детей воспитывали на польском языке и в польском духе». (1)
Возник даже специальный термин - «третья уния», которая после первой государственной унии 1569 года, когда Польша и Великое княжество Литовское и Русское объединились в одно государство, и второй, церковной унии, когда в 1596 г. христиане Украины и Белоруссии были оторваны от Православной Церкви и поставлены под контроль католичества, должна была привязать Украину к Польше в сфере культуры.
Однако откровенная полонизация не удалась, да и гордая польская шляхта вовсе не собиралась брататься со своими крепостными рабами.
Тогда тактика была изменена.
«Если Гриць не может быть моим, то пускай, по крайней мере, не будет ни моим, ни твоим», - так сформулировал эту политику видный польский деятель ксенз В. Калинка.(2)
Еще откровеннее был военный лидер польского движения генерал Мирославский: «Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон, в сердце России. Пускай уничтожают ее. Раздуем ненависть и споры в русском народе. Русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть». (1), (3)
«Новое идеологическое движение получило наименование украинофильства. Его проповедники особое внимание сосредоточили на малорусской интеллигенции. Малоруссам внушали, что они представляют собой национальность, отдельную от великороссов и порабощенную последними, призывали отказаться от русского литературного языка и разработать «свой» особый литературный язык, самостоятельную культуру». (1)
«Эта пропаганда не имела успеха. Образованные малороссы всей душой любили народные обычаи, песни, говоры, но при этом, несмотря на усилия украинофилов, продолжали оставаться русскими». (1)
««У нас в Киеве только теперь не более пяти упрямых хохломанов из природных малороссов, а то (прочие) все поляки, более всех хлопотавшие о распространении малорусских книжонок», - сообщал видный малорусский общественный деятель К. Говорский, галицкому ученому и общественному деятелю Я. Головацкому: «Они сами, переодевшись в свитки, шлялись по деревням и раскидывали эти книжонки; верно пронырливый лях почуял в этом деле для себя наживу, когда решился на такие подвиги»». (4)
«То, что потом было названо «украинским национально-освободительным движением», на начальном этапе своего развития состояло преимущественно из поляков (В. Антонович, Т. Рыльский, Б. Познанский, К. Михальчук и др.)». (1)
Еще меньше, чем среди интеллигенции, были успехи украинофилов среди простого народа.
«Широкую известность получил...случай с приехавшим в малорусское село молодым священником, который обратился к крестьянам с проповедью на народном наречии. Крестьяне очень обиделись, потому что батюшка говорил о Боге тем языком, каким они «в шинке лаются меж собой»». (6)
Другим центром подрывной деятельности против русского народа стала Австрия, которой принадлежали тогда Галиция, Закарпатье и Буковина.
Сегодня невозможно поверить, что еще в конце XIX - начале XX веков коренное население - русины - не отделяли себя от русского народа и русский язык считали родным.
«На русском языке творили местные писатели, выходили газеты, издавались книги». (1)
««Русский литературный язык различается от нашего галицко-русского наречия (говора) единственно немногими менее понятными словами и иным выговором где-яких букв», - отмечалось в галицких учебниках грамматики: «Но мимо тех различий народ на все том неизмеримом пространстве (речь идет о территории от Карпат да Камчатки - прим. А.С. Каревина)..... говорит одним и тем же русским языком, лишь одни с одним выговором, а другие - с другим»». (1), (7)
Такое положение очень тревожило центральные власти в Вене, которые справедливо полагали, что языковая близость этих провинций с Российской Империей, в конце концов приведут к их воссоединению.
«Еще в начале XIX века, когда львовский митрополит обратился к властям с просьбой разрешить преподавать в народных школах для галицко-русского населения на местном наречии (а не на польском языке), галицкий губернатор Гауер ответил, что такая мера нежелательная по «политическим причинам», поскольку народные говоры галичан являются «разновидностью русского языка»». (7)
Аналогично позднее высказывался и другой наместник австрийского императора в Галиции граф Голуховский (поляк по национальности).
«Он заявил, что введение в галицкие школы народного языка будет стимулировать интерес учащихся к произведениям русской литературы, усилит тяготение населения к России, даст «лозунг к русификации края» и, в конечном итоге, приведет к воссоединению галицких земель с Россией». (1), (8)
В 1822 году австрийское правительство даже запретило ввоз книг на русском языке, а вся национальная политика в Галиции строилась на том, чтобы галичане забыли о своем русском происхождении.
Так продолжалось десятилетиями.
Но вот в 1848 году вспыхнула революция и привела к национальному возрождению всех народов Австрийской империи.
В Галиции произошли революционные волнения польской части населения. Однако русины в них участие не приняли - не желали поддерживать поляков.
Это подсказало австрийцам мысль о возможном использовании русинов против поляков.
«Глава австрийской администрации в Галиции граф Ф.С. Стадион фон Вартгаузен вызвал к себе представителей русского движения и заявил им, что если галичане будут по-прежнему считать себя одной нацией с великороссами, то властям не останется ничего другого, кроме как договориться с поляками и вместе бороться с русскими. Однако в случае согласия галицко-русского населения объявить себя самостоятельной нацией, оно может рассчитывать на помощь Вены и лично его, графа Стадиона.
В тех условиях у галичан не было выбора. Появилось на свет заявление: «Мы - не русские, мы - рутены», провозглашавшее существование отдельной «рутенской» народности (наименование «украинцы» было пущено в ход позднее). (1)
Представители галичан брали на себя обязательство выработать самостоятельный литературный язык, отличный от принятого в России. Со своей стороны, власти поддерживали «рутенов» против поляков.» (1)
Но все эти планы оказались под угрозой, так как революция продолжалась, австрийские правительственные войска потерпели поражение от повстанцев, и Австрия вынуждена была просить помощи у России.
Государь-Император Николай I Павлович направил против революционеров русские войска, которые должны были пройти через Галицию и Закарпатье.
Участник похода, офицер пехотного полка П.В. Алабин так описывает детали похода:
«Чем глубже мы проникали в Галицию, тем радушнее встречали прием не только от крестьян, но и со стороны интеллигенции.... Нас ждала, нами восхищалась, нами гордилась, торжествовала и ликовала при нашем вступлении в Галицию партия русинов, составляющих три части всего населения Галиции.
...Русский народ Галиции все время польского над ним владычества хранил неприкосновенно свои обычаи, свой русский язык, конечно, несколько в искаженном виде (на котором теперь пишутся, однако, стихи, песни, значительные литературные произведения, учебники, даже издается газета «Зоря Галицька»), но религия его предков исказилась унией. Впрочем, униатские ксензы русинов, может быть, разделяя сочувствие к нам своей паствы, по-видимому, искренне нам преданы. Многие из них приходили поближе познакомиться с нами, откровенно нам высказывая, что они гордятся нами, как своими братьями, перед немцами и поляками и сопровождали нас приветствиями и благословениями». (9)
А крупнейший закарпатский краевед П.Сова отмечал, что, проходя через Закарпатье: «...многие солдаты были даже убеждены, что находятся еще в России, и спрашивали, где ж будет, наконец, земля неприятельская, мадьярская». (10)
Русское возрождение Галиции, Буковины и Закарпатья продолжалось и продолжалось именно как русское, а не «рутенское» и не «украинское».
Вена несколько лет терпела такое положение, но в 1854 г., после совместной англо-франко-турецкой агрессии против России, политика в русских областях изменилась. Снова стали закрываться русские газеты, на галицко-русских общественных деятелей стало оказываться давление.
Австрийский наместник в Галиции граф А. Голуховский заявил:
«Рутены не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образомобособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении». (11)
Галичане оправдывались, приводили аргументы, называли сложившееся положение объективной реальностью.
Выдающийся писатель и общественный деятель священник И.Г. Наумович на заседании галицийского сейма говорил: «Что наш язык похож на употребляемый в Москве, в том мы не винны. Похожесть нашего языка с московским очевидна. Потому что они оба опираются на общие основания и правила». (11)
Профессор Львовского университета, бывший издатель «Русалки Днестровой» Я.Ф. Головацкий указывал: «Русины того мнения, что русский книжный язык возник в Южной Руси и только усовершенствован великорусами» (12), а редактор Львовской газеты «Слово» В.М. Площанский утверждал: «Литературный русский язык должен быть один...
Что Русь делится на части, еще ничего не значит, - она всегда составляет одну целость, как Великая и Малая Польша составляют одну Польшу с одним литературным языком». (13)
Но в Вене уже возобладала антирусская политика и там уже не желали слушать ни аргументов, ни объяснения. Спешно стало сколачиваться «рутенское» движение, которое в противовес традиционной «старой» русской ориентации стало называться «Молодая Русь», и щедро финансировалось австрийским правительством. «Молодые», по заказу из Вены, признали свое родство только с российскими малороссами и начали бороться со «старыми».
«Пустить русина на русина, дабы они сами себя истребили» (14), - так в узком кругу формулировал эту политику граф Голуховский. (1)
Однако, несмотря на усилия «молодых рутенов», активно поддерживаемых властями, галичане, за очень малым исключением, считали себя русскими и при любом удобном случае подчеркивали это.
«Например, когда после разгрома в России польского восстания 1863 года галицкие поляки объявили траур по погибшим повстанцам, галицко-русское население Тернополя устроило грандиозный «русский бал» в честь победы, что до крайности обострило отношения между русскими и польскими жителями города». (1)
««Трехмиллионный наш народ русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского», - говорилось в принятой в марте
1871 года программе «Русской Рады» (15) - организации, представлявшей тогда интересы всего галицко-русского населения (лишь в 1885 году галицкие украинофилы образовали отдельную «Народну Раду»)» (1)
После провала «молодых рутенов», правительство решило обра- титься за помощью к деятелям польского движения, с которыми оно в ту пору успело уже помириться.
«Специально прибывший в Галицию из Парижа один из лидеров польского движения Генрих Яблонский (уроженец российской Малороссии) объяснил местным соратникам выгоду, которую можно извлечь из создания «рутенской нации». По его словам вместо насмешек над «рутенами», следует «привить у них сознание национальной отдельности от великороссов для солидарной деятельности против России». (1), (16)
Об этом же говорил и другой известный деятель Польши, соратник Ю. Пилсудского, В. Бончковский.
Уже после обретения независимости Польши «он заявлял, что для поляков не имеет значения, действительно ли существует отдельная украинская народность русской нации: «Если бы не существовал украинский народ, а только этнографическая масса, то следовало бы помочь ей в достижении национального сознания. Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн. великороссов плюс 40 млн. малороссов, неразделенных между собой, единых национально»». (1), (17)
«Поляки взялись за «розбудову» малорусской (украинской, рутенской) нации и, прежде всего за создание «самостийного» украинского языка». (1)
Крупный общественный деятель Угорской Руси А.И. Добрянский вспоминал: «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься преимущественно филологией, не мазурской или польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык». (18)
Создание нового языка начали с изменения правописания. «Из алфавита были изгнаны буквы «ы», «э», «ъ», введены буквы «є» и «ï», а чтобы население признало перемены, измененный алфавит приказом сверху завели в школах. Целесообразность этой азбучной «реформы» мотивировалось тем, что подданным австрийского императора «и лучше, и безопаснее не пользоваться тем самым правописанием, какое принято в России»». (1), (19)
После изменения правописания началось изменение лексики. Все, что напоминало русский язык, объявлялось «москвитизмами» и изгонялось из литературы и словарей и заменялось на польские, немецкие или просто придуманные слова.
Один из бывших украинофилов рассказывал: «Большая часть слов, оборотов и форм из прежнего австрорутенского периода оказалась «московскою» и должна была уступить место словам новым, будто бы менее вредным. «Направление» - вот слово московское, не может дальше употребляться - говорили «молодым», и те сейчас ставят слово «напрям». «Современный» также слово московские и уступает место слову «сучасний», «исключительно» заменяется словом «выключно», «просветительный» - словом «просвiтний», «общество» - словом «товариство» или «суспiльство»... (1), (20)
Многих ученых филологов удивляло то радостное усердие, с которым украинофилы отрекались от своего родного языка.
Например, профессор славистики Берлинского университета, поляк по национальности, А. Брикнер, писал: «Галицкие украинцы не хотят принять в соображение, что никто из малороссов не имеет права древнее словесное достояние, на которое в одинаковой степени Киев и Москва имеют притязание, легкомысленно оставлять и заменять полонизмами или просто вымышленными словами. Я не могу понять, для чего в Галичине несколько лет назад анафемизировано слово «господин» и вместо него употребляется слово «добродiй».
«Добродiй» - остаток патриархально-рабских отношений и мы его не выносим даже в польщизне». (1), (21)
Но австрийское правительство проводило жесткую и последовательную политику по созданию отдельного «украинского», как теперь стали его называть, языка.
Эта политика хорошо иллюстрируется на примере мемориальных досок на здании ратуши в городе Черновцы.
«Если на водруженных в 1873 и 1888 г.г. (соответственно в ознаменование 25-летия и 40-летия со дня восшествия на престол Франца Иосифа) мемориальных досках надписи были сделаны на немецком, румынском и русском языках, то на третьей доске, водруженной в 1898г. (на 50-летие), место русского языка занял украинский». (1), (22)
Подмена народного русского языка на придуманный украинский происходила декретами сверху и контролировалась польскими «реформаторами».
Конференции народных учителей 1896 г. отмечали, что школьные учебники стали непонятными не только для учащихся, но и для обучающих, требовали создания «для учителей объяснительного словаря». (1),(22)
Однако протестовавших школьных учителей и чиновников изгоняли с работы. Писателей и журналистов, придерживающихся русской орфографии и русского языка объявляли «москалями», предателями и подвергали травле.
«Наш язык идет на польское решето», - замечал И.Г. Наумович:
«Здоровое зерно отделяется, как московщина, а высевки остаются нам по милости». (10),(142)
«В этом отношении интересно сопоставить первые и последующие издания сочинений Ивана Франко. Многие слова из произведений писателя, изданных в 1870-1880 годы: «взгляд», «воздух», «войско», «вчера», «жалоба», «много», «невольник», «но», «образование», «ожидала», «осторожно», «переводить», «писатель», «сейчас», «слеза», «случай», «старушка», «угнетенный», «узел», «хоть», «читатели», «чувство» и многие другие - в последующих изданиях оказались замененными на «погляд», «повiтря», «вiйско», «вчора», «скарга», «багато», «невiльник», «але», «освiта», «чекала», «обережно», «перекладати», «письменник», «зараз», «сльоза», «випадок», «бабуся», «пригноблений», «вузол», «хоч», «читачi», «почуття» и т.д.». (1), (23)
«Всего из 43 проанализированных специалистами произведений, вышедших при жизни автора двумя или более изданиями, насчитали более 10 тысяч (!) изменений». (1), (23)
«Новый язык, с огромным количеством включенных в него польских, немецких и просто выдуманных слов, еще мог при поддержке властей кое-как существовать в Галиции, где малороссы долгое время жили бок о бок с поляками и немцами под их управлением и понимали польскую и немецкую речь. В российской Украине дело обстояло иначе. На придуманную за границей «рiдну мову» смотрели, как на какую-то абракадабру». (1)
Один из наиболее деятельных «украинизаторов» Ю.Сирый сетовал:
«Помимо того маленького круга украинцев, которые умели читать и писать по-украински, для многочисленного населения Российской Украины появление украинской прессы с новым правописанием, с массой уже забытых или новых литературных слов и понятий и т.д. было чем-то не только новым, а и тяжелым, требующим тренировки и изучения». (24)
Однако тренироваться совершенно чуждому, неудобному языку российские малороссы не желали. На это указывают количества подписчиков на русские и украинские издания.
После революции 1905 г. почти в каждом крупном городе Украины стали выходить газеты на украинском языке, которые практически не имели подписчиков.
Даже по данным того же Ю.Сирого, «Рiдний край», одна из самых распространенных украиноязычных газет, имела всего около 200 подписчиков. «И это в то время, когда такие враждебные украинскому движению и интересам украинского народа русские газеты «Киевская мысль», «Киевлянин», «Южный край» и т.д., выходившие на Украине, имели огромные десятки тысяч подписчиков-украинцев, а такие русские журналы дешевого качества, как «Родина», «Нива» и т.д. выходили миллионами экземпляров и имели на Украине сотни тысяч подписчиков». (1), (24)
Даже члены революционного Украинского республиканского союза «Вiльна Украiна» записали в свою программу: «Язык галицкий, как непонятный украинскому народу, не может иметь места ни в учреждениях, ни в школах на украинской территории». (25)
«Галицийский деятель М. Пачовский в специальной статье, посвященной языковым спорам, отмечал, что население российской Украины «несознательное»: называют себя русскими, интересуются русской литературой и даже крестьяне считают свои говоры «мужицкой» разновидностью русского языка. В общем, нет в российской Украине ни украинского общества, ни украинской жизни. «Только будто в чужом краю по углам работают единицы»». (1), (26)
Даже классик и один из основоположников украинского языка
Иван Семенович Нечуй-Левицкий перешел в оппозицию к украинизаторам: «Получилось что-то и, правда, уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далеким от украинского», - отмечал он. (27)
Наверное, украинофильство в российской Украине так же тихо и скончалось бы, как в свое время скончалось без поддержки народа в Галиции искусственно созданное движение «рутенов», но на беду русского народа в России произошла революция 1917 г., и к власти на Украине пришли украинизаторы Центральной Рады, а потом и советские коммунисты, которые с присущей им энергией и беспощадностью начали насаждать «украïнську мову».
Зачем они это делали?
Понимали ли они, что искусственное «инкубаторское» выращивание народа под именем украинского впоследствии приведет к расколу русского государства? Понимали ли, что «украинство» не пользуется никаким авторитетом на Украине?
Конечно же, понимали.
«Сам В.И. Ленин еще в январе 1917 года получил на этот счет прекрасную информацию, встретившись в Швейцарии с бежавшим из немецкого плена солдатом-малороссом. Как писал Владимир Ильич Инессе Арманд, солдат этот «пробыл год в немецком плену (вообще там тьма ужасов) в лагере из 27000 человек украинцев. Немцы составляют лагеря по нациям и всеми силами откалывают их от России; украинцам подослали ловких лекторов из Галиции». Однако, несмотря на все старания агитаторов, только 2 тыс. военнопленных согласились последовать за самостийническими лозунгами (причем большинство таких новоявленных самостийников просто стремились добиться улучшения условий своего содержания и забывали о самостийничестве сразу же по освобождении из лагеря). Остальные 25 тыс. человек «впадали в ярость при мысли об отделении от России»».
«Факт знаменательный! Не верить нельзя. 27 000 - число большое. Год - срок большой. Условия для галицийской пропаганды - архиблагоприятные. И все же близость к великорусам брала верх». (1), (28)
Видный деятель коммунистической партии Украины и ярый украинизатор В.П. Затонский отмечал, что широкие украинские массы с презрением относились к Украине: «Почему было так? Потому что тогда украинцы были с немцами... Не только рабочие, но и крестьяне, украинские крестьяне не терпели тогда «украинцев» (мы через делегацию Раковского в Киеве получали протоколы крестьянских собраний, протоколы в большинстве были с печатью сельского старосты и все на них рас- писывались - вот видите, какая чудесная конспирация была). В этих протоколах крестьяне писали нам: мы все чувствуем себя русскими и ненавидим немцев и украинцев и просим РСФСР, чтобы она присоединила нас к себе». (10), (29)
Другой видный большевик, секретарь коммунистической партии Украины П.П. Постышев сетовал, что не только рабочие, но и «99 процентов украинского крестьянства абсолютно не интересуются вопросом о самостоятельном украинском Совнаркоме». (1), (30)
Искусственность и опасность украинизации для дальнейшего государственного существования России и русского народа прекрасно видели и из-за рубежа.
Например, одна из основателей Коммунистической партии Германии Роза Люксембург после оккупации немцами Украины написала специальную статью о революции в России.
Она писала: «Большевики несут часть вины за то, что военное поражение России превратилось в крушение и распад страны... Реальные классовые противоречия и соотношения военных сил привели к германской интервенции. Но большевики создали идеологию, которая маскировала этот поход контрреволюции, усилили позиции буржуазии и ослабили позиции пролетариата. Лучшее доказательство - Украина, которой довелось сыграть столь роковую роль в судьбах русской революции. Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем просто причудой, кривляньем нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких- либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни наци- ей, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко. Буквально так, как если бы в одно прекрасное утро жители «Ватерканте» вслед за Фрицем Рейтером захотели бы образовать новую нижненемецкую нацию и основать новое самостоятельное государство! И такую смехотворную шутку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за «право на самоопределение вплоть» и т.д. Первоначальной шутке они придали значимость, пока эта шутка не превратилась в самую серьезную реальность, впрочем, не в серьезное национальное движение, которое, как и прежде, не имеет корней, но в вывеску и знамя для собирания сил контрреволюции». (31)
Так почему же Ленин «со товарищи» заложили такую громадную мину в виде «украинства» под тогдашнее настоящее и будущее Российского государства?
Эта мина рванула в 1917 году, эта мина рвалась во время Великой Отечественной войны, эта мина взорвалась в 1991 году, да и сейчас «украинство» одурачивает и подготавливает Украину как антирусский плацдарм для силового подавления России.
А причина та же, что и у поляков, и у австрийцев в конце XIX века - не иметь против себя «90 млн. великорусов плюс 40 млн. малорусов неразделенных между собой, единых национально». (17)
Владимир Ильич Ленин был ненавистником Святой Руси, русской Веры, русских традиций и, в первую очередь, он уничтожал именно носителей этих традиций.
Широко известен его разговор с А.М. Горьким, который робко предлагал прекратить уничтожение русской интеллигенции, называя ее мозгом нации, на что Ленин презрительно бросил, что это не мозг нации, а ее дерьмо.
Или другое знаменитое высказывание о том, что в России трудно найти умного человека, а если такой и находится, то это еврей или человек с примесью еврейской крови, очевидно, имея в виду себя и своего дедушку - еврея Бланка.
Ленин и Троцкий, совершив революцию в России на немецкие деньги с помощью очень часто нерусских революционеров, боялись единого велико-, мало-, белорусского народа - на его подавление штыков красных бойцов могло бы и не хватить.
Поэтому и Ленин, и его последователи в 20-х годах ХХ века проводили украинизацию населения Малой России еще более последовательно, свирепо и беспощадно, чем это делали в Галиции австрийцы и поляки. Особенный размах, превратившийся в погром русской культуры на Украине, связан с именем Лазаря Моисеевича Кагановича после того, как он в 1925 г. стал генеральным секретарем ЦК КП(б) Украины.
Его предшественник Э.И. Квиринг, проводя широкую украинизацию, все-таки сознавал, что научить народ искусственно созданному языку сразу невозможно, что здесь нужна некоторая постепенность, что пришлось не по нраву украинизаторам. А тем временем нового языка население не понимало, не знало, и не хотело знать.
В отчете Киевского губернского комитета КП(б)У в 1925г. отмечалось, что несмотря на широкую украинизацию:
25% языка - «абсолютно не знают»,
30% - «почти не знают»,
30,5% - «слабо знают» и лишь
14,5% оказались «более-менее знающими». (32)
С.А. Ефремов отмечал, что: «Наиболее серьезно к украинизации отнеслись служащие-евреи. И действительно за эти полгода выучились» (33), и в то же время украинцы и великороссы всячески противились украинизации и не желали учить «рiдну мову».
«...Подобное положение вынуждало власти при проведении украинизации опираться на евреев.
Выступая на съезде работников искусства, нарком просвещения УССР Н.А. Скрыпник сам поднял вопрос о том, что во главе многих украинизированных театров поставлены деятели еврейской национальности и пояснил: «Когда я говорил про украинизацию театров и про потребность притянуть украинцев к этой работе, я ни в коей мере не имел ввиду украинцев по крови. Только шовинисты и наши враги говорят об украинцах по крови, а мы говорим про таких граждан Украины, которые могут в дальнейшем принять участие в творении украинской культуры, независимо от того, какая у них кровь была. Нам нужна от них не кровь, а культурная работа»». (1), (34)
Но за такими заявлениями не забыли и украинцев по крови - для дальнейшей украинизации был взят лозунг Агатангела Крымского: «Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на язык, а на людей». (35)
Вот тут-то Лазарь Моисеевич Каганович и проявил свои организаторские способности.
«Всем служащим предприятий и учреждений, вплоть до уборщиц и дворников, было предписано перейти на украинский язык. Замеченные в «отрицательном отношении к укранизации» немедленно увольнялись без выходного пособия (соблюдения трудового законодательства в данном случае не требовалось). Исключений не делалось даже для предприятий союзного подчинения... Главным критерием, которым руководствовались при назначении на высокие посты, стала «национальная сознательность»». (1)
«...Специальные комиссии регулярно проверяли государственные, общественные, кооперативные учреждения. Контролерам рекомендовалось обращать внимание не только на делопроизводство и на прием посетителей, но и на то, на каком языке работники общаются между собой. Когда, например, в народном комиссариате просвещения обнаружили, что в подведомственных учреждениях и после украинизации преподавательского состава технический персонал остался русскоязычным, то немедленно распорядились, чтобы все уборщицы, извозчики и курьеры перешли на украинский. А поскольку «рiдной мови» они не знали, то должны были пройти курсы по ее изучению, причем деньги на эти курсы вычитывались из их зарплаты». (1), (36)
«На украинский переводилась вся система образования. Мова стала главным предметом везде - от начальной школы до технического ВУЗа. Только на ней разрешалось вести педагогическую и научно- исследовательскую работу. Изучение русского языка фактически было приравнено к изучению языков иностранных. Административными методами украинизировалась пресса, издательская деятельность, радио, кино, театры, концертные организации. Запрещалось дублировать по-русски даже вывески и объявления. (1)
Например, в Киевской губернии приказным порядком украинизировали 91,8% всех школ, в Волынской - 90,1%, в Екатеринославской - 79,1%. (37)
Украинизаторам катастрофически не хватало собственных кадров. Тогда было решено специально выписать знатоков «рiдной мови» из Галиции.
«...Уже к концу 1925г. в УССР орудовала 50-тысячная армия галицких «янычар», подготовленных еще при Франце Иосифе. (38) Их число увеличивалось с каждым месяцем». (1)
Советских коммунистов ничуть не смущало, что приехавшие галичане являлись гражданами Польши - враждебного тогда буржуазного государства.
Чеканные слова тогдашних руководителей Коммунистической партии в отношении украинизации очень напоминают горбачевскую компанию борьбы с пьянством в 1980-х годах.
Вот как относился к делу украинизации зав. отделом прессы ЦК КП(б)У А.А. Хвыля (Олинтер): «Каждый член партии, каждый гражданин должен знать одно: что национальная политика в действительно ленинском понимании на Украине неминуемо ведет к полной украинизации всего рабочего класса на Украине, украинизации прессы, школы, научной работы... Мы считаем, что дело проведения украинизации, решения культурно-национальной проблемы нужно поставить на такое же место, как и дело социалистического строительства в отрасли хозяйства. Таким образом, украинизация, в широком понимании этого слова, является частью социалистического строительства новой Советской Украины».(39)
Другой видный украинизатор, занимавшийся изгнанием русского языка из ВУЗов, М.Ф. Сулима требовал: «Украинизацию студента и вообще его муштру на элементарно-языковом участке нужно целиком приравнять к военизации, с дисциплиной наистрожайшей». (40)
«Решительная борьба» с русским языком дошла до того, что... было серьезно ограничено распространение на Украине центральных газет и даже главного печатного органа ВКП(б) - газеты «Правда»... Вместо центральной партийной газеты секретари заводских партячеек распространяли украиноязычную «Пролетарську правду». (1)
Это был триумф украинизации, это был триумф Лазаря Моисеевича Кагановича, который, как верный ленинец, в по-большевицки короткие сроки и с большевицкой энергией и беспощадностью выполнил решения Всесоюзной Коммунистической партии большевиков по искоренению русского языка на Украине.
Украинизаторы торжествовали, отмечая, что за короткий срок «включены десятки, даже сотни тысяч новых слов. Это величайшее событие. От этого не только изменится лексика украинского языка, но это имеет также колоссальное значение для целого прогресса дальнейшего развития украинской пролетарской культуры». (41)
«Шесть лет украинизаторского процесса в условиях социалистических темпов развития целой нашей культурной жизни есть колоссальная эпоха, которая последствиями своими может быть сравнима с целыми столетиями». (42)
«Никакая национальная шовинистическая петлюровская жовтоблакитная власть не могла бы сделать столько, сколько сделала Коммунистическая партия и Советская власть», - восторгался «ненькопатриот Рачко». (1)
Однако безумная, бесконечная украинизация всего и вся, превратившаяся в войну с собственным народом, отрицательно действовала и на самих украинизаторов: «Бесконечная борьба с русским языком, постоянное «очищение» от русизмов стали навязчивой идеей в «национально сознательной» среде, сказывалась на психике любителей «рiдной мови». Многие из них заболели «мовной сверблячкой» (выражение видного украинофила А.В. Никовского, одного из основателей Центральной Рады, а позднее петлюровского министра).
Обнаружив «неблагонадежное» слово («русизм»), устранив его, заменив другими, мовознавцы вскоре начинали сомневаться: достаточно ли новое слово отделяется от русского языка, свободно ли оно от «русификаторских» влияний?» (1)
Например, «старые грамматические термины, выработанные киевскими учеными, «филологов со сверблячкой» не устраивали, так как те же термины были приняты в русской грамоте. Срочно требовалось придумать что-либо новое. Так, «имя существительное», превратилось в «им,я сущее», затем в «сущиник», «йменник», «iменник». «Имя прилагательное», стало «iм,ям приложним», потом «iм,ям призначним», «iм,ям прикметним», «прикметником». Такую же эволюцию совершили «местоимение» («мiстоiменния» - «мiстойменник» - «заiменник» - «займенник»), «имя числительное» («им,я числове» - «ймення чисельне» - «чисельник» - «числiвник»), «запятая» («запята» - «запинка» - «кома»), «двоеточие» («двоеточка» - «двокрапка»), «сказуемое» («сказуєме» - «сказуюче» - «присудок») и другие термины. Мужской род стал «мужським», затем «мужеським» и, наконец, «чоловiчим». Соответственно женский последовательно превратился в «женський», «жiнський», «жiночий» и т.д. Остановиться уже не могли и только спорили, какое название лучше обеспечивает независимость украинского языка от русского: «iменник» или «предметник», «прикметник» или «призрачник», «присудок» или «присудень», «лапки» или «цятки», «перетинка» или «кома» и.т.п.». (1)
Некоторое послабление для русского языка на Украине произошло лишь в 1938 году. Тогда вновь открылась всеукраинская газета на русском языке - «Советская Украина», в крупных городах населению предоставили возможность выбрать язык обучения в школах.
Причины?
И.В. Сталин готовил страну к большой войне. Уже были устранены от власти, в том числе и физически, революционеры интернационалисты «ленинской гвардии» считавшие русский народ лишь топливом для пожара мировой революции, уже произошла кровавая чистка Красной Армии, и для победы в войне опять была нужна поддержка русского народа, как народа государствообразующего. А воспитанная в ненависти ко всему русскому польскими гражданами Галиции Украина становилась пороховой бочкой, которая могла опять уничтожить Государство Российское, которое тогда называлось - Советский Союз.
Для войны был нужен опять единый, а потому непобедимый русский народ. В будущей войне фронтовые военачальники будут просить прислать в пополнение только русских солдат. Советские части и соединения, сформированные по национальному признаку, будут иметь крайне низкую боеспособность и после нескольких разгромов к боевым действиям практически привлекаться не будут. Будущий Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян, сам нерусский по национальности, считал часть, в которой менее 50% русских бойцов, не боеспособной и требующей переформирования, а комбаты Великой Отечественной войны будут просить для пополнения пулеметы только с русскими расчетами. (43)
Список использованной литературы
1. А.С. Каревин «Русь нерусская», Москва, 2006 г.
2. Бутенко И. «Что должен знать каждый об украинцах», // Украина - это Русь, Санкт-Петербург, 2000 г.
3. С.Н. Щеголев. «Украинское движение как современный этап южно-русского сепаратизма», Киев, 1912 г.
4. Студиньский К. «Епiзоди боротьби за украïнство в 1863 р.», // Ювiлейний збiрник на пощану академiка Михайла Сергiевича Грушевського, Киев, 1928 г.
5. А.И. Комаров. «Украинский язык, фольклор и литература в русском обществе начала XIX века» // Ученые записки ЛГУ, № 47, 1939 г.
6. Скрипник М.О. «Нацiональне вiдроження в сучасних капiталiстичних державах на прикладi Закарпатськоi Украïни», // Прапор марксизму, № 1, 1928 г.
7. Н.И. Антоневич. «Наше нынешнее положение (Эпизоды из новейшей истории)», Львов, 1907 г.
8. Демкович-Добрянський М. «Украïнсько-польськi стосунки у XIX сторiччi», Мюнхен, 1969 г.
9. П.В. Алабин. «Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853, 1854-1856, 1877-1878 годах», Самара, 1888 г.
10. М. Макара, I. Чаварга. «Росiяни в Карпатах», // Науковий вiсник Ужгородського унiверситету, серiя Iсторiя, 1998 г.
11. Гнатюк В. «Нацiональне вiдродження австро-угорських украïнцiв (1772-1880 роки)», Вiдень, 1916 г.
12. Я.Ф. Головацкий. «Об отношениях галицких русинов к соседям», // Основа, № 5, 1862 г.
13. Площанский В. «Из истории Галицкой Руси 1882 г.», Вильно, 1892 г.
14. Свистун Ф. «Прикарпатская Русь под владением Австрии», Львов, 1896 г.
15. Проект политической программы для Руси австрийской, Львов, 1871 г. // www. ukrstor. сom.
16. С.Н. Щеголев. «Украинское движение как современный этап южно-русского сепаратизма», Киев, 1912 г.
17. С.А. Макарчук. «Этносоциальное развитие и национальные отношения на западноукраинских землях в период империализма», Львов, 1983 г.
18. А.И. Добрянский. «О современном религиозно-политическом по-ложении Австро-Угорской Руси», Москва, 1885 г.
19. Т. Флоринский. «Малорусский язык и «украïно-руський» литературный сепаратизм», Санкт-Петербург, 1900.
20. Галицкая Русь в европейской политике, Львов, 1886 г.
21. К.Н. Устиянович. «Галицко-русский сепаратизм», // Научно-литературный сборник. Повременное издание «Галицко-русской матицы», 1904 г.
22. А. Дикий. «Неизвращенная история Украины-Руси», Нью-Йорк, 1961 г.
23. Н.П. Корнiенко. «Боротьба I.Франка за чистоту украïнськоi лiтературноi мови», // Мовознатство, 1955 г.
24. Ю. Тищенко-Сiрий. «Першi надднiпрянськi украïнськi масовi полiтичнi газеты», Нью-Йорк, 1952 г.
25. М.Ф. Сумцов. «Начерк розвитку украïнськоi лiтературноi мови»,
Харьков, 1918 г.
26. М. Пачовський. «Лiтературна мова на Украïнi», // Украïна, № 4, 1907 г.
27. I.C. Нечуй - Левицький. «Криве дзеркало украïнськоi мови», Киïв, 1912 г.
28. В.И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 49, Москва, 1970 г.
29. Перший всеукраïнський учительский зiзд в Харковi вiд 5 до 11 сiчня 1925 р.», Харьков, 1925 г.
30. П. Постишев. «Пiдсумки перевiрки партiйних документiв в КП(б)У i завдання партiйноi работи. З доповiдi на Пленумi ЦК КП(б)У 29 сiчня 1936 року», // Про партiину роботу Б.м., 1936.
31. Р. Люксембург. «Рукопись о русской революции», // Вопросы истории, № 2, 1990 г.
32. Киевский губернский комитет КП(б)У. Отчет (май 1924 - февраль 1925 г.), Киев, 1925 г.
33. С.А. Ефремов. «Щоденники. 1923-1929», Киев, 1997 г.
34. Скрипник М.О. «Полiтика наркомосвiти в царинi мистецтва», // Скрипник М.О. «Статтi й промови», Харьков, 1930.
35. О. Янковський. «Посягання на мову - посягання на державнiсть», Вiче № 4, 1993.
36. «Про украïнiзацию техперсоналу освiтустанов», // Бюллетень народного комiсарiату освiти», № 13, 1926 г.
37. Малiй. «Украïнiзацiя освiти», // Рiдна школа, № 11-12, 1996 г.
38. Л.В. Блiнда. «Украïнiзация та ii роль в суспiльнополiтичному життi украïнського народу в 20-i роки», Дис. канд. iстор. наук, Киев, 1992 г.
39. А. Хвиля. «Ясною дорогою (рiк на лiтературному фронтi)», Б.м., 1927 г.
40. М.Ф. Сулима. «Мова нашого студента», // Записки Харкiвського iнституту народноi освiти», Харьков, 1928 г.
41. I. Ткаченко. «Словникову роботу на широке громадське обговорення», // На мовознавчому фронтi, Киев, 1931 г.
42. Марковський Е. «Росiйсько-украïнський словник», // На мовознавчому фронтi, Киев, 1931 г.
43.htpp://rusk.ru/st.php?idar=20725
