Готовясь к дискуссии о 70-летии еврейских погромов в Галичине, я пытался понять логику и чувства погромщиков. Я этого не понимаю. Конечно, мы все смотрим на те события глазами человека начала XXI века, который, слава Богу, не переживал войн, геноцидов и т.д. Но я еще не сумел найти убедительных доводов о том, что мои контраргументы являются более слабыми, чем аргументы современников и «адвокатов» тех позорных событий.

Владимир Павлив. Галичане и Холокост

Почему громили именно евреев? Ибо часть евреев симпатизировала советской власти в Галичине, а немало офицеров НКВД, пытавших и убивавших в тюрьмах ни в чем неповинных галичан, были еврейского происхождения? Но такие же обвинения можно предъявить и в адрес украинцев. Среди «энкаведистов» были и украинцы-надднепрянцы, а Красную армию с цветами, хлебом-солью встречали сотни крестьянок в вышиванках и местечковых интеллигентов. И среди участников так называемых Народного собрания, которые провозглашали присоединение Западной Украины к УССР тоже были почти исключительно украинцы. Так почему не согнали злость на украинофилах?

Следующее, чего я никогда не смогу понять и оправдать — это пытки и унижение человеческого достоинства. Я понимаю, что под влиянием личной трагедии можно вынести кому-то смертный приговор и даже самому исполнить приговор. Но убийство без суда и следствия людей, непосредственно не связанных с этой трагедией, является ли актом справедливости? А разве причинение мук и унижений уменьшает боль утраты, сглаживает ли причиненную несправедливость? Наконец, если это был акт «восстановления справедливости», то почему он сопровождался грабежом жертв?

Когда я смотрю на фотографии окровавленных и обнаженных еврейских женщин в окружении погромщиков-мужчин, никак не могу понять — для чего они срывали с них одежду и заставляли ползать на карачках? Улыбающиеся или озлобленные лица этих мужчин не похожи на лица людей, которые оплакивают своих близких. Вместе они создают образ уличной толпы, озверевшей от возможности безнаказанного насилия.

Часть из них, вероятно, впоследствии оденет сине-желтые повязки на рукава мундиров вспомогательной полиции. Другие, возможно, вступят в подпольную Армии Крайову. Третьи просто будут ходить на работу и на базар, в учебные заведения и в церковь, как будто ничего не произошло. Интересно, что они делали сразу после погрома, когда вернулись домой? Становились заботливыми сыновьями, любящими супругами и заботливыми родителями?

Исповедовались ли они священникам за участие в погроме перед воскресным богослужением в церкви? А если так, то что услышали от священников? Тогда же галичане еще по-настоящему верили в Бога и чтили Церковь. Услышали ли они о том, что «Не убий!» — это заповедь Божия, а не просто фраза из религиозных текстов; что «невинно убиенные» — это не только наши «невинно убиенные»; наконец — что милосердие выше справедливости?

Понятно, что убивая еврейских мужчин, избивая или срывая одежду с еврейских женщин, бросая камни в еврейских детей, те люди еще не могли знать, что становятся частью дьявольского плана по уничтожению миллионов людей. Но этого мало для оправдания. Для того человеку даются знания и воспитание, мозг и сердце, чтобы не стать орудием злой силы. Именно для того человеку в своих поступках и помыслах нужно всегда оставаться человечным, справедливым и милосердным.

Нарушение человеческих законов может остаться безнаказанным, Господних — никогда. Поэтому и немало галичан живут с этим семейным грехом. Именно поэтому галичане не могут себе позволить антисемитизм — в высказываниях, действиях или поддержке антисемитских сил. Известно ведь, что неискупленный грех переходит на последующие поколения.

Понимают ли это современные галичане...