Недавно исторический журнал «Дилетант» озадачил читателей очень странным вопросом: «Александр Невский – коллаборационист или герой?»
Такой вопрос имеет отчётливый привкус идеологической диверсии, а вся затея направлена на разрушение давно сложившегося образа мужественного защитника Земли Русской. И делается это отнюдь не по глупости.
Символические образы – опоры самосознания нашего народа. Их разрушение может лишить народ воли, что чревато для нас катастрофическими последствиями, на фоне которых распад СССР покажется мелкой неприятностью.
Здесь нельзя абстрагироваться от реалий мировой политики. А они чем дальше, тем больше напоминают 1930-е годы. Тогда, как и сегодня, разворачивалась бескомпромиссная схватка за контроль над ресурсами планеты, что привело к самой страшной войне в истории человечества.
Напомним, что после прихода Гитлера к власти в Германии руководство СССР стало готовить народ к защите Отечества. В сфере идеологии, культуры и образования ценности интернационализма были дополнены ценностями патриотизма.
Их пропагандой занялся советский кинематограф, выдавший серию историко-патриотических кинолент – «Пётр Первый», «Минин и Пожарский», «Суворов»…
Но, пожалуй, самым ярким и в наибольшей степени отвечавшим национальному самосознанию нашего народа стал фильм С. Эйзенштейна «Александр Невский» с Н. Черкасовым в главной роли – и гениальной музыкой С. Прокофьева.
Этот шедевр мирового кино и сегодня смотрится на одном дыхании, а в 30-е годы он прямо готовил советский народ к жестокой схватке с беспощадным врагом.
Но вот информационная политика «Дилетанта», очевидно, преследует иные цели. Один из вопросов редакции был сформулирован так: «Можно ли сказать, что образ Александра Невского во многом овеян легендами и слишком идеализирован?»
Ответ историка Ирины Карацубы авторов вопроса не разочаровал: «Это образ, сконструированный Русской православной церковью, которая всегда с историей обращалась так, как ей это было удобно, и не отличалась никогда особой исторической аккуратностью, а потом и московским самодержавием».
В том же русле был и следующий вопрос: «Существует мнение некоторых исследователей, что Александр Невский «унизил всю Русь отношениями с Ордой». Согласны ли вы с этим?»
Карацуба и тут не подвела: «Он просто способствовал выбору Русью одного из самых травматических и не самых полезных векторов развития. Потому что, конечно, ставка была на Орду. Скажем, Даниил Галицкий сделал ставку совсем другую. Слово «унижение», в общем, корректное, но оно очень эмоциональное».
Не углубляясь в анализ ситуации, в которой оказался Александр Невский, Карацуба прозрачно намекнула на то, что «ставка» Галицкого, имевшего тесные связи с папой Иннокентием IV, её сердцу милей. А ведь помощи от Рима против Орды Даниил так и не получил.
Поскольку именно после поездки Александра в Орду в 1252 году, по словам Карацубы, установился «режим монгольского ига на Руси как политической зависимости», назвать князя героем у неё «как-то язык не поворачивается». Повернётся ли язык назвать его коллаборационистом, пока не ясно.
Накануне нашествия Батыя Русь более века была раздробленной. Разным был и ущерб, причинённый нашествием отдельным княжествам.
Если Рязанское княжество и вся Северо-Восточная Русь первыми и в полной мере испытали на себе сокрушительную силу удара кочевников, то до Новгорода и Пскова те не дошли. В 1238 году Торжок, бывший «воротами» в Новгородскую землю, задержал Батыя до весенней распутицы. Захватив и разграбив Торжок, кочевники вынуждены были повернуть обратно.
Было очевидно, что Батый не оставит Новгород в покое – слишком лакомый кусок представлял собой этот крупнейший торговый центр. Но в отличие от лежавшей в руинах Северо-Восточной Руси, княжества северо-запада Руси получили шанс избежать разорения.
В это суровое время новгородским князем был юный Александр. Он понимал, что сил противостоять Батыю у Новгорода не хватит – ни в чистом поле, ни за городскими стенами.
В марте 1238 года дружина дяди Александра, Владимиро-Суздальского князя Юрия Всеволодовича, была разбита в битве на реке Сить. А Владимир монголы взяли, использовав стенобитные орудия, захваченные в Китае. Укрепление столицы княжества не было рассчитано на столь мощную осадную технику.
Дань Орде была меньшим из зол. Но беда не приходит одна. Неспокойно было и на западных рубежах. Регулярные набеги совершали литовцы. На русские земли зарились датчане и шведы.
Главная угроза исходила от немцев-крестоносцев. Они прочно обосновались в Прибалтике. В 1224 году захватили построенный Ярославом Мудрым Юрьев (христианское имя Ярослава – Георгий – Юрий), переименовав его в Дерпт.
В страшный для Руси 1240 год, когда орды Батыя разграбили Киев, а Александр разгромил шведов на Неве, крестоносцы взяли Изборск и осадили Псков. Из-за измены городских старейшин враги вошли в него. Часть знати бежала в Новгород, надеясь вместе с новгородцами отбить у врага город.
Крестоносцы воздвигли город Копорье, намереваясь двинуться на Новгород. Их цели были вполне очевидны.
Как и в наше время, политика «Drang nach Osten» («натиска на Восток») преследовала цели взять под контроль земли славян с их природными богатствами, а их самих нещадно эксплуатировать, подавляя сопротивление.
«Мы же видим, что происходит в мире, – заметил Владимир Путин. – Как говорится, товарищ волк знает, кого кушать. Кушает и никого не слушает».
Во все времена политика Запада прикрывалась пропагандистской завесой о гуманитарных целях экспансии. Если в начале ХIII века с благословения папы Римского крестоносцы несли православным «истинную веру» – католичество, то сейчас Запад всеми силами стремиться одарить мир своими идеологическими ценностями.
Как тогда, так и сейчас, с теми, кто «подарки» не принимает, Запад говорит на языке грубой силы. В 1204 году крестоносцы долго и с наслаждением грабили и резали жителей Константинополя, а в православных храмах плясали и кривлялись распутные девки, предшественницы «пусек».
В 1999 году НАТО бомбило Белград. При этом варварские бомбардировки беззащитной столицы европейского государства лицемерными западными и прозападными пропагандистами именовались не иначе как «гуманитарные».
Как тогда, так и сейчас, это были уроки всем не желавшим подчиняться диктату Запада.
Как тогда, так и сейчас, это вызвало раскол в политической элите нашей страны, где были не только готовые встать на пути агрессора, так и желающие сохранить «нажитое непосильным трудом» ценой любых уступок «разносчикам демократии».
Именно эти «непротивленцы» и есть подлинные коллаборационисты.
В этой связи примечательно поведение новгородского князя, которого «Дилетант» подозревает в коллаборационизме. После того, как рыцари захватили Псков, псковский посадник Твердила Иванкович и его единомышленники признали власть Ордена. За что немцы оставили Твердилу в должности, понимая, что отныне он – их «сукин сын».
Летом 1241 года Александр Невский взял Копорье – базу крестоносцев. Хотя никаких радаров там не было, князь понимал, что такое соседство со «странами НАТО» русским ничего хорошего не сулит.
Эстонцев и часть немецких пленников он отпустил, а остальных крестоносцев провёл по Новгороду. Это «реалити-шоу» подняло дух народа.
Взятые в плен изменники были казнены. Как поведал ещё в первой половине ХVIII века русский историк В. Татищев, Александр и позже так поступал с предателями Родины.
5 апреля 1242 года на льду Чудского озера произошло знаменитое Ледовое побоище. Дружина Александра разгромила крестоносцев, остановив их экспансию на Русь. Орден отказался от всех своих завоеваний 1240–1241 гг. в Новгородской земле.
И. Карацуба не права, связывая «установление режима монгольского ига на Руси» с поездкой туда Александра в 1252 году. Она должна знать, что ещё в 1243 году вернувшийся из Европы Батый вызвал русских князей в столицу Золотой Орды для объявления им условий, на которых будет её господство.
Крупнейший специалист по истории Руси А. Кузьмин писал: «Русским князьям, вызванным в ставку Батыя – Сарай, приходилось выполнять определённые унизительные процедуры, подчёркивающие их подчинённое положение. Михаил Черниговский, отказавшийся выполнять эти требования, подвергся мучительной казни. Такая же участь ожидала и других непокорённых. Как и всегда, сильных ломали, слабых запугивали, корыстных покупали».
С 1243 года князьям стали выдавать «ярлыки» – документы, удостоверяющие их права владения и управления городами и землями. Этим подчёркивалось, что отныне утверждение на княжество – прерогатива хана. Зависимость русских княжеств от Орды установлена в 1243 году – до поездки туда Александра.
Не стал 1252 год поворотным и в установлении «ордынского выхода» – фиксированного размера дани. Этому предшествовала перепись населения – «запись в число». На Руси она прошла в 1257 году по инициативе хана Берке.
В отличие от других князей, Александр не спешил в Орду. В итоге он был затребован ханом. В конце 1240-х Александр Невский побывал и в Сарае, и в столице Монгольской империи – Каракоруме.
Историк А. Горский обоснованно предположил, что «Александр смог убедиться в военной мощи Монгольской империи, делавшей невозможным противостояние ей своими силами, понять, что монголы не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру».
Отношения Александра с Ордой складывались непросто. Своей политикой он стремился избавить Русь от разорительных набегов ордынцев, добивался освобождения русских дружин от бремени участия в ханских походах.
Популярный и несговорчивый князь, не участвовавший в кровавых междоусобицах, вызывал опасения. В 1262 году его вызвали в Орду. Почти год пробыл он в ставке хана практически на положении заложника. Смертельно больного князя отпустили осенью 1263 года. Судя по всему, его отравили.
А. Кузьмин писал: «Почти четверть века, в самый трудный для Руси период, Александр мечом и дипломатией защищал её от смертельных угроз и с Запада, и с Востока. Он не знал поражений на поле боя, побеждая обычно с меньшими силами. У него трудно усмотреть и дипломатические ошибки. А судить его потомкам следует не столько по результатам, которых он достиг, сколько по препятствиям, которые пришлось преодолевать».
Патриоты России никогда не сомневались в том, что Александр Невский – герой и защитник Отечества.
А коллаборационисты – это те, кто ставит такое понимание под сомнение.
