Потенциальных очагов сепаратизма, порой весьма радикального, в странах Евросоюза всегда было много. Каталония, Валенсия и Страна Басков в Испании, Северная Ирландия, Шотландия и Уэльс в Великобритании, Ломбардия в Италии, Корсика и Бретань во Франции, Фландрия в Бельгии...

Однако события последних недель показывают – сегодня угроза «традиционным» европейским границам исходит не от экстремистов, а от публики, внешне вполне респектабельной. Вроде сторонников независимости Каталонии, собирающих в поддержку сепаратистских инициатив тамошних социал-демократов миллионные митинги. Эти люди приходят к власти без насилия, или, если угодно, их выносит к власти невидимая «мягкая сила»…

«…Французские СМИ сообщают о взаимодействии сепаратистов Корсики и Бретани, о растущем интересе к национальным языкам в Бургундии, Лангедоке, Провансе, Эльзасе. На выборах в шотландский парламент победила националистическая партия, выступающая либо за конфедерацию, либо за отделение Шотландии от Британии. Схожие тенденции развиваются и в Уэльсе… На грани раскола оказалась Бельгия, разделенная на фламандское и валлонское сообщества. В то же время в соседнем Люксембурге немало желающих воссоединиться с одноименной бельгийской провинцией». На днях глава правительства Каталонии Артур Мас заявил на заседании парламента, что Каталония хочет стать независимым государством в ЕС, поскольку для нее «наиболее приемлемым был бы статус штата в составе Евросоюза». 25 ноября в Каталонии пройдут досрочные выборы, в ходе которых избиратели должны будут ответить на вопрос о необходимости выхода региона из состава Испании…

Политический сепаратизм заявляет о себе не только в странах-членах ЕС, но и подумывающих об этом членстве. В мае 2011 г. непризнанный Секуйский край Румынии был официально представлен в Европарламенте как венгерский регион (в рамках Дома венгерских регионов в Брюсселе). Население Силезии угрожает отделением от Польши, подчеркивая, что это реакция на «косовский сценарий». (Польский парламент, боясь активизировавшихся силезцев, требующих для начала автономии своего края, столетиями принадлежавшего немцам, исключил последних из списка проживающих в стране национальностей, хотя официально, согласно последней переписи населения, силезцев в Польше около 200 тысяч, фактически же их может быть более миллиона человек). Сама Польша вместе с Румынией и Венгрией тем временем резервируют для себя куски Украины с помощью новых законов о гражданстве... Премьер же «евроустремленной» Молдавии официально называет «страной» Приднестровье (превосходящее Молдавию по экономическому потенциалу вдвое)...

Все это свидетельствует об усилении регионального уровня власти в странах Европы. Регионы, благодаря Лиссабонскому договору, предусматривающему увеличение их представительства в Европарламенте, постепенно «перетягивают» полномочия у своих государств. Всё более важным институтом в системе управления Евросоюзом становится Комитет регионов.

Парад региональных суверенитетов в Европе на руку центральной бюрократии ЕС, но весьма невыгоден правящим группам в отдельных государствах - регионализация дробит территории этих государств. Это снижает влияние более крупных и развитых стран и ведет к «выравниванию» их как административно-территориальных единиц Евросоюза. Кроме того, это уменьшает вес правящих элит ведущих стран Европы, способствуя укреплению центральной бюрократии. «Пункту управления» в Брюсселе гораздо проще руководить конгломератом из 7-10 десятков региональных образований («Соединенных Шатов Европы»), чем 2-3 десятками крайне не равных по экономическим и прочим возможностям государств. Поэтому, кстати, сейчас внедряют в массовое сознание мысль, что Брюссель – это выделенная в отдельную административно-территориальную единицу столица не бельгийцев и Бельгии, а всех европейцев и единого Европейского союза.

С одной стороны, автономизация экономически развитых регионов ослабляет влияние отдельных государств. С другой стороны, происходит оптимизация расходов, благодаря которой Европейский центральный банк (ЕЦБ) всё больше и больше превращается в автономного политического субъекта.

Под сепаратистскими устремлениями «регионалов» лежит солидный экономический фундамент, подобный тому, на котором в свое время вошла в большую европейскую политику партия "Лига Севера", ратующая за отделение промышленно развитых северных регионов Италии от отсталого аграрного Юга и создание независимой "Республики Падания". Несколько примеров.

Бельгия. Многие фламандцы, считающие, что экономически более состоятельная Фландрия содержит отсталую Валлонию, открыто жгут бельгийские флаги и требуют от своих политиков объявить о независимости от «валлонских захребетников». «Хрупкий государственный механизма Бельгии, созданный революцией и сохранявшийся благодаря компромиссу, разваливается. И сейчас то, что когда-то было трудно себе представить - разделение страны, неожиданно оказывается вполне возможным», - даёт подсказку «Washington Times». Брат президента Евросоюза Хермана ван Ромпёя (Herman Van Rompuy), фламандский христианский демократ Эрик ван Ромпёй (Eric Van Rompuy) прямо заявляет: «Бельгия находится в коме. Пациент в состоянии клинической смерти». Разница между бельгийцами, говорящими по-французски и по-голландски, выражается и в отношении к структуре государства - первые выступают за централизованное государство, вторые - за децентрализацию. Согласно данным опросов общественного мнения, почти половина фламандского населения Бельгии - 49,7% - выступает за отделение от франкоязычной части страны. Говоря о Бельгии, стоит также заметить, что часть исторической Фландрии входит в состав Нидерландов (Голландии), а фламандцы отнюдь не считают себя единым с голландцами народом (фламандцы – католики, голландцы – протестанты).

Испания. В этой стране целые регионы открыто управляются регионалистами. Сторонники отделения от центра сильны в Каталонии, Стране Басков, Галисии, Андалусии, Валенсии и даже на далеких от Европы Канарах. Несколько лет назад в Испании активизировались ставящие вопрос о независимости Страны Басков радикалы ЭТА (Euskadi Ta Askatasuna - Баскская родина и Свобода). Возникшая в середине 1960-х годов, ЭТА с тех пор ведет вооруженную борьбу за создание независимого баскского государства, в которую предполагается включить три провинции, образующие испанскую Страну Басков (по сути, уже имеющую зачатки армии), а также из населенных этническими басками испанскую провинцию Наварра и департаменты южной Франции. Андалусийский национализм, или «андалусизм», появился после франкистского правления, т.к. конституция, принятая после смерти Франко, позволила всем регионам Испании получить частичное самоуправление. Однако даже получение ещё большей автономии на уровне Каталонии и Басконии не успокоило региональных сепаратистов, стремящихся законодательно закрепить статус андалусийцев как нации. Галисия, ещё одно автономное сообщество Испанского королевства, также стремится к ещё большей автономии, а радикальная часть движения «галисионистов» ратует за независимость. В Каталонии, уже заимевшей собственную полицию, одобрен ее новый статус, значительно расширяющий прерогативы автономии. Каталония является наиболее развитым экономическим регионом: составляя 16% от общего населения Испании, каталонцы производят 23% валового национального продукта. Так называемый валенсионизм расколот на две части. Одна часть ощущает себя каталонцами и поддерживает движение тамошних сепаратистов. Другая часть, blaveros («голубые», по цвету валенсийского флага), считают каталонцев «пятой колонной», подрывающей состояние их региона, и выступают за развитую автономию Валенсии. Ещё одним крупным региональным сепаратистским движением является канарский. Эти острова, являющиеся в основном местом отдыха для европейцев, впервые потребовали автономии при республике в 1933 году, но само сепаратистское движение зародилось ещё раньше.

Италия. Помимо крупных движений севера и юга, в этой стране существует и множество некрупных регионалистских / автономистских партий. Многие из них являются частью Лиги Севера, но большинство не имеет к паданским сепаратистам никакого отношения и преследует собственные интересы. Прежде всего экономические. Так, Валле-д’Аоста - самый маленький регион Италии (население около 130.000 человек), часть бывшего Савойского королевства, один из центров итальянского туризма. Основные требования, продвигаемые т.н. Вальдотанским союзом на местном и национальном уровнях – финансовая автономия и в перспективе – политическая, на манер Сицилии. Полумиллионная провинция Трентино, как и соседи из Валле-д'Аоста, также имеет большое количество регионалистских/автономистских движений и партий, что обусловлено близостью Трентино к южному Тиролю, в котором издавна сильны сепаратистские настроения. Из остальных региональных сепаратистских движений Италии наиболее сильны сардинское и венетское. Пик последнего пришёлся на 1960-70 гг., когда из переживающего экономический бум региона шёл отток налогов в пользу бедных южных провинций. Крупнейшая политическая партия региона Венецианская Лига (Liga Veneta) является составной частью Лиги Севера и была одной из партий, основавших эту Лигу. Требования венетистов включают в себя политическую и финансовую автономию, признание венетского языка официальным в регионе, а у наиболее радикальных венетистов – независимость.

Великобритания. Националисты из Шотландской национальной партии уже несколько лет муссируют тему референдума об отделении от Соединенного Королевства. Шотландия располагает едва ли не крупнейшими в Евросоюзе запасами нефти и газа на шельфе Северного моря. Она считается дотационным регионом лишь потому, что ее нефтегазовые доходы (порядка 20 млрд. долларов в год) присваиваются Лондоном. Неудивительно, что шотландский национализм расцвел под лозунгом "Это шотландская нефть!". К этому стоит добавить, что за происходящим на севере Соединенного Королевства очень внимательно наблюдают из Уэльса и североирландского Ольстера... Комментаторы и журналисты со ссылкой на социологические опросы (показывающие, что идею независимости Шотландии поддерживают более 60% респондентов) отмечают, что «больше всего шотландцы недовольны внешней политикой Лондона, участием Британии в кампаниях в Ираке и Афганистане, превращением страны в мишень для международного терроризма, а также поддержанием статуса великой державы с помощью дорогостоящей программы модернизации ядерного арсенала страны. Беспокоит их и то, что население Шотландии неуклонно сокращается из-за постоянной миграции в Англию, особенно среди молодежи».

Дания. Здесь не прочь окончательно порвать с центром Гренландия с ее 56-тысячным населением. Единственное препятствие для отделения до недавнего времени – большая часть бюджета острова состоит из субсидий Копенгагена. Однако с тех пор, как климат острова стал теплеть, противники размещения на территории Гренландии элементов системы глобальной ПРО США говорят об отделении от Датского королевства все громче. Из ленты новостей, июнь 2009 года: «Гренландия переходит к режиму автономии после 300 лет датского правления, сообщают местные СМИ. За создание автономного от Дании управления островом на референдуме в ноябре 2008 г. проголосовали 75% гренландцев». Любопытно, что Гренландия «до этого уже получила право самостоятельно распоряжаться полезными ископаемыми острова и примыкающей к нему морской экономической зоны – прежде датской. Однако населяющим остров 50 тысячам эскимосов (инуитов) этого, похоже, мало. Теперь Гренландия получает возможность претендовать на ту часть Северного Ледовитого океана, на которую «положила глаз» Дания. А это до 40% территории океана, где сосредоточены значительные запасы нефти и особенно газа. Не исключено, что может быть запущен также процесс отделения автономных от Дании Фарерских островов (в Норвежском море), рядом с которыми есть также нефть и газ, а также в перспективе Шпицбергена (нефть, газ, каменный уголь)… Власти Шпицбергена в последнее время высказывали недовольство слишком маленькой, по их мнению, финансовой помощью от «центра» (Осло) и недостаточно активной политикой «центра» по защите интересов и экологии Шпицбергена». В прошлом году сайт Wikileaks опубликовал тайную переписку сотрудников Госдепа США (при подготовке к заседанию Арктического совета), согласно которой американские дипломаты считают, что «независимость Гренландии будет выгодна для нефтедобывающих компаний США».

По сути, мы являемся свидетелями своеобразной экономической балканизации Европы. И здесь надо принять во внимание то, что сегодня экономическим локомотивом Европейского союза является Германия, для которой выгодна трансформация ЕС через регионализацию в единую Еврофедерацию (или Евроимперию). Канцлер А.Меркель не раз заявляла, что передача национальных суверенитетов на надъевропейский уровень – единственно возможное средство спасения евро и всего валютного союза в целом.

Точка зрения Берлина на «углубление евроинтеграции» посредством взаимного сближения стран-членов, расширения и укрепления полномочий наднациональных органов вызывает понимание не у всех в Европе. Самые большие опасения многих европейцев связаны с расширением германского влияния до объемов, сопоставимых со проектами “Mitteleuropa”, бывшими военной целью еще кайзеровской Германии в годы мировой войны 1914-1918 гг. Реанимация этих проектов с помощью финансово-экономических инструментов не столь фантастична, как может показаться. Опираясь на сотрудничество с Каталонией, Фландрией, Паданией и т.д. Германия вполне способна превратиться в политического гегемона ЕС без единого выстрела. Любопытно, что авторы некоторых испанских изданий считают, что за нынешней активизацией движения за независимость Каталонии стоит именно Берлин.

Немцам, действительно выгодна поддержка наиболее развитых регионов стран ЕС. Во-первых, их автономизация дает возможность более рационально перераспределять расходы, уменьшая размер бюджетных дотаций структурных фондов ЕС менее развитым аграрным регионам. Во-вторых, именно эти «депрессивные» в экономическом плане регионы периодически критикует канцлер Германии за стремление оставаться под военно-политической «крышей» США и НАТО, вместо того, чтобы увеличить расходы на создание и развитие собственных вооруженных сил Евросоюза.

И активизация сепаратистов, и экономический кризис, и слабое евро, и прочие проблемы ЕС – всё вроде бы играет на руку Берлину, давая правительству А.Меркель «основания проводить политику по устранению ограничений роста военно-политического влияния Германии, наложенных после Второй мировой войны». Но… помимо германского существует по меньшей мере ещё два сценария экономической балканизации ЕС - британский и американский, схожих в том, что дробимая «снизу» континентальная Европа должна по этим сценариям оставаться «рыхлым» конгломератом региональных образований, зависимым от англосаксов. И Лондону, и Вашингтону нужно, чтобы экономический потенциал Германии не служил превращению ее земель в цементирующий фактор Еврофедерации, а «распылялся» бы на поддержку депрессивных регионов ЕС посредством безвозмездной помощи под предлогом сохранения единства Европы. По сути, речь идёт здесь о поддержке центробежных процессов, не дающих Старому Свету избавиться от навязчивой опеки Нового и позволяющих Британии продолжать на континенте собственную геополитическую игру.

Николай  Малишевский, ФСК