Начнемъ хотя бы съ того, что доброта по-христіански есть категорія очень и очень сложная. По большему счёту, добрыми считаются лишь т? д?ла, которыя совершены во имя В?ры, остальныя же таковыми въ принцип? не являются — вн? зависимости отъ благихъ или дурныхъ устремленій самаго вершителя. Подобное пониманіе доброты особенно чётко выражено въ высказываніяхъ на с?й счетъ Свв. Серафима Саровскаго и Игнатія Брянчанинова. Современному челов?ку такая суровость и требовательность кажется ч?мъ-то ужаснымъ, однако, это фактъ — Православіе не знаетъ абстрактной морали, для него добро есть движеніе къ истинно Сущему, т. е. Богу, а зло — движеніе къ не-сущему, за которымъ скрывается діаволъ (конечно, добрые поступки безбожниковъ предпочтительн?е злыхъ поступковъ, но не столь существенно, какъ кажется стороннему наблюдателю).
Весьма неоднозначно и отношеніе къ такому качеству челов?ческой природы какъ гн?въ. Признанное одной изъ пагубныхъ страстей, он т?мъ не мен?е можетъ употребляться во благо даже и монахами — если направлено противъ б?совъ или собственныхъ пороковъ. Бол?е того, православная аскеза признаётъ неожиданную, на первый взглядъ, практику — использованіе одного порока во исц?леніе другого. Въ аскетическихъ писаніяхъ Святыхъ Отцовъ часто можно встр?тить прим?ры того, какъ гордыней врачевалась распущенность, и наоборотъ.
Настоящее волевое христіанство охотно допускаетъ прим?неніе силы по отношенію къ супостатамъ и богоборцамъ. Порой имъ не гнушались и представители клира, въ томъ числ?, и высшаго. Такъ, Св. Николай Чудотворецъ, столь почитаемый русскими христіанами, не счелъ ч?мъ-то зазорнымъ заушить еретика Арія, возводящаго хулу на Сына Божія. Бить богохульниковъ прямо велитъ ещё одинъ столпъ Православія — Св. Іоаннъ Златоустъ. «Если ты, — обращался онъ къ истинному христіанину, — увидишь, что кто-нибудь на улиц? или на площади хулитъ Бога, подойти и сд?лай ему внушеніе. Если нужно будетъ ударить его — не останавливайся… Если повлекутъ тебя въ судъ, иди и см?ло скажи, что онъ похулилъ Царя Ангеловъ, и если сл?дуетъ наказывать хулящихъ царя земнаго, то т?мъ бол?е оскорбляющихъ Бога. Пусть узнаютъ распутники и развратники, что они должны бояться рабовъ Божіихъ» (О статуяхъ, I, 12).
Не всякое прим?неніе силы есть насиліе, а только такое, которое основано на личномъ произвол?. Если же сила употребляется для защиты Божьяго д?ла, то такое ея употребленіе оправдано и освящено Церковью. Порой смиренные служители Господа ничтоже сумняшеся брали въ руки оружіе и били враговъ В?ры и родной земли. Такъ поступали, наприм?ръ, защитники Троицево-Сергіевой лавры во время польской интервенціи. Они придумали хитроумное и, мягко говоря, негуманное приспособленіе — связку направленныхъ въ разныя стороны жел?зокъ. Жел?зки эти, кидаемыя подъ ноги польской конницы, стали причиной смерти многихъ враговъ Православія и Руси. Въ ход? колонизаціи с?верныхъ и восточныхъ земель русскіе монастыри зачастую становились кр?постями и опорными пунктами колонизаторовъ, несущихъ варварамъ св?тъ Христовой В?ры и величіе Русской Имперіи.
Точно также въ періодъ смуты 1905-1907 гг. монахи Почаевской лавры создали особую вооруженную дружину Союза русскаго народа, которая отстр?ливала революціоную нелюдь по вс?мъ окрестнымъ м?стамъ.
Конечно, каноническія правила запрещаютъ использованіе оружія свящнослужителями, однако, им?ютъ м?сто быть особые случаи, когда прим?неніе силы необходимо.
Въ принцип?, всё истинное христіанство (такое, какимъ его донесли до насъ Святые Отцы) прямо-таки пронизано воинскимъ духомъ. Сама Богореализація (соединеніе съ Богомъ) представлена зд?сь какъ брань — со своими пороками и б?совскими происками. Аскеза крайне схожа съ ратнымъ трудомъ. И воинъ, и аскетъ одинаково уходятъ изъ міра въ обстановку изолированнаго братства; и тотъ, и другой выд?ляются изъ другихъ особой строгой формой; и тотъ, и другой терпятъ лишенія. Схожа даже терминологія. «Монахъ подобенъ воину, идущему на брань, — писалъ Свъ. Ефремъ Сиринъ, — который отовсюду ограждаетъ т?ло своё полнымъ вооруженіемъ, трезвится до самой поб?ды, и безпокоится, чтобы вдругъ не напалъ на него врагъ, и чтобы ему, если не приметъ предосторожностей, не попасть въ пл?нъ.
Подобно и монахъ, если приводя себя въ разслабленіе, обл?нится, то удобно уловляется врагомъ; потому, что врагъ влагаетъ въ него нечистые помыслы, которые принимаетъ онъ съ радостію». Онъ же сов?товалъ монахамъ: «Когда взойдетъ на тебя лукавая мысль; извлеки мечъ свой, то есть возставь въ сердцахъ страхъ Божій, — и пос?чёшь всю силу вражію. А вм?сто воинской трубы употребляй Божіе Писаніе. Какъ труба звукомъ своимъ собираетъ воиновъ, такъ и Божіе писаніе, взывая къ намъ, собираетъ благіе помыслы, и приведя ихъ въ строй страхомъ Божіимъ, составляетъ изъ нихъ полкъ въ противоборство врагу: ибо помыслы наши, подобно воинамъ, сражаются съ врагами Царя».
Сходство между ратнымъ трудомъ и аскезой не случайно — оно им?етъ сущностный, метафизическій характеръ. Воинское д?ланіе и подвижничество аскета одинаково направлены на мистическое преображеніе личности челов?ка, предполагающее уничтоженіе стараго, ветхаго «Я». Оно, это «Я», подвержено порокамъ, пред?льно несовершенно, тл?нно, оно удерживаетъ челов?ка во мрак? міра сего, въ трясин? «концентраціонной вселенной». Потому необходимо убить въ себ? ветхаго челов?ка, необходимо умереть — съ т?мъ, чтобы воскреснуть въ новомъ, преображённомъ качеств?, стать «Богомъ по благодати и усыновленію» (выраженіе Святыхъ Отцовъ). Такая задача стоитъ передъ вс?ми, но аскетъ и воинъ р?шаютъ её усп?шн?е вс?хъ.
Аскетъ, ушедшій изъ міра, какъ бы умираетъ для него, отс?кая отъ себя вс? страсти, питающія гр?ховное ветхое «Я», насыщающія его гнилыми соками больного мірозданія. Воинъ тоже уходитъ изъ міра, изъявляя готовность погибнуть за высшія ц?нности (религію, націю, государство). Онъ отважно бросаетъ свое ветхое «Я» на алтарь поб?ды, подвергая его смертельному риску. Этимъ онъ какъ бы говоритъ: «Если хотите и если сможете, то возьмите его, я взыскую бол?е высокаго и бол?е в?чнаго». И не случайно въ среднев?ковь? считали, что павшій на пол? битвы сразу попадаетъ въ Рай, в?дь отъ рукъ врага гибло ветхое «Я». (Конечно, не любая смерть даетъ «пропускъ» въ райскія кущи — нужно быть мученикомъ, погибшимъ за В?ру и Идею, за то, что выше тебя «стараго»; нужно умирать не преисполненнымъ ненависти къ врагамъ, а присполненным любви къ Богу.)
Вотъ почему обидно наблюдать какъ корыстолюбивые попы оскопляютъ христіанство, вытравливая изъ него в?сь боевой, героическій духъ. Имъ подп?ваютъ различные «изсл?дователи» Православія, охотно разсуждающіе о пассивности и сверхъ-созерцательности Восточной Церкви, противопоставляя этому «д?йственность», «активность», «соціальную оріентированность» католичества. При этомъ вольные или невольные адвокаты латинства не задаются вопросомъ, какимъ же образомъ «пассивное» восточное Православіе сум?ло создать дв? величайшія въ мір? Христіансія Имперіи — Византійскую и Россійскую? Не обращается ими вниманіе и на то, что «активное» католичество умудрилось проиграть Реформацію и не сум?ло сдержать волну безбожныхъ буржуазныхъ революцій. Православная «созерцательная» Россія бросилась въ омутъ «прогрессивнаго» безумія лишь въ XX в?к? — тогда, когда хрстианскій Западъ практически проигралъ уже всё, что только можно было проиграть.
Частенько въ доказательство «ущербности» Православія приводится «фактъ» отсутствія на христіанскомъ Восток? религіозныхъ, рыцарскихъ орденовъ, защищающихъ в?ру Христову мечомъ. Къ сожал?нію, почти всегда такой «аргументъ» срабатываетъ, и виной тому современные православные мыслители, обезпокоенные преимущественно растолкованиемъ прост?йшихъ моральныхъ аксіомъ по типу — «воровать плохо и почему». Они не пошевелятъ и одной извилиной для того, чтобы вскрыть передъ православнымъ народомъ героическое и волевое содержаніе нашей в?ры, а в?дь безъ осознанія его онъ проиграетъ міру сему. Д?ло в?дь не въ форм?, а въ содержаніи, не въ наличіи орденовъ (которые легко могутъ выродиться въ свою противоположность, какъ, наприм?ръ, ордена храмовниковъ (тампліеровъ) и iезуитовъ), а въ готовности и способности сражаться и умирать за свою в?ру.
Впроч?мъ, н?которые изъ нын?шнихъ «св?тильниковъ православія» призываютъ не особо печалиться по поводу торжества силъ зла — в?дь посл? нашего земного пораженія скоренько настанетъ и Царствіе Небесное. Всё правильно, вотъ только вопросъ — войдутъ ли въ Царствіе сіе т?, кто не желалъ активно противод?йствовать приходу антихриста?
Спрашивается — до какихъ поръ будетъ продолжаться игнорированіе орденскаго, волевого изм?ренія христіанства? Да, христіанство не сводится къ однимъ лишь волевымъ усиліямъ, но безвольное христиіанство разв? это христіанство? До какихъ же поръ оно будетъ восприниматьсяо какъ н?что женственное, старушечье, слащавое и приторно-слезливое? Не пора ли отказаться отъ абстрактно-гуманистическаго, космополитическаго по сути воспріятія ц?льнаго и суроваго ученія Христова?
Православное христіанство нельзя считать разновидностью масонскаго гуманизма, наоборотъ, оно враждебно ему во всемъ.
Намъ ещё только предстоитъ осмыслить въ полной м?р? геройскій характеръ христіанскаго в?роученія. Надо отнять христіанство у слюнтяевъ и фарисеевъ. Это — наша религія Православныхъ воиновъ Христовыхъ.
3rm.info
