В первом классе у меня была одна из любимейших детских книг – «Волшебные перья Арарахиса». Через много-много лет я узнал, что ее автор – Александр Владимирович Якубенко (1917-2000) – был не только замечательным русским советским писателем, но и фронтовиком и отличнейшим врачом.

Наполнение книги достаточно несложное. Рисованный мальчик – Михрютка – не захотел оставаться сам по себе на чистом листе бумаги и сумел выбраться в реальный мир, где приобрел друзей и любимого дедушку – преподавателя рисования в школе (собственно, дедушка и создал Михрютку).

Но разве хорошая детская литература обойдется без приключений? Да никогда. Михрютка, узнав, что у дедушки в школе дела идут неважно (так как новые ученики оказались на удивление ленивыми и напрочь отказывались рисовать), решается помочь. Михрютка вместе с приятелями: псом Угадаем, котом-фотолюбителем Хандрилой и морской свинкой профессором Фунтиком отправляется в путешествие за волшебными перьями попугая Арарахиса, которые и должны будут исправить школьников и привить вкус к творчеству.

Однако все излагать здесь не стану, а обращу внимание только на первый пункт путешествия Михрютки сотоварищи – страну Верзилию.

Верзильский правящий класс выродился, измельчал ростом и умом, но оправдывать название государства как-то надо. Поэтому аристократия передвигается на ходулях, возвышаясь, таким образом, над простым людом. Язык переделан тоже. Ругательства объявлены восхвалениями, грустные песни – веселыми, а, например, фраза «Приласкать ребенка» означает «Дать ему тумака».

Современный мир навевает мне отчего-то мысли о вымышленной Верзилии. Еще в 1912 г. выдающийся русский юрист и публицист П. Е. Казанский отмечал: «Мы живем в удивительное время, когда создаются искусственные государства, искусственные народы и искусственные языки».

На мой взгляд, искусственный язык, «верзильянский» язык – самое страшное явление наших дней. Мы запутались (или нас намеренно сбили с панталыку?) в терминологии, в политике, в бытовом языке, заплутали и заблудились: не различаем «правых» и «левых» в парламентах (уж больно похожи!), меньшинств и большинств (кто имеет больше прав, а кого защищать?), слова (особенно «новоделы») часто имеют смысл совершенно иной, чем тот, который им придавался изначально (ювенальная юстиция и социальный патронат отнюдь не защищают и не оберегают, а обеспечивают рост благосостояния чиновника за счет якобы оберегаемых и охраняемых). Пир в сумасшедшем доме, да и только!

Как же здесь не вспомнить слова святителя Димитрия Ростовского: «Дети, блядины дети. Слышу о вaс худо, место учениa учитеся рaзврaщеннa, неции от вaс и въслед блуднaго сынa пошли с свинями конверсовaти. Печaлюся зело и гневaюся нa вaс».

А ведь в «перестройку» и пошли граждане СССР «с свинями конверсовати», ибо захотелось жить, как на Западе – некоем аналоге счастливых Полях Иалу, не зная, что в Древнем Египте туда не всяк и допускался – Анубис Хентиаменти («Первый из жителей Запада») не всем все позволял.

Сиганул советский народ из Эдема – да и в Содом! Вляпался в гедонистическую конкурентную цивилизацию! Ведь за то, чтобы «…есть и пить, ибо завтра умрем», конкуренцию выдержать надо, ибо местечка у корыт заняты и подвигаться никто не желает. Может быть, в Союзе Советских Социалистических «Эдемов» жили не очень-то и сытно и легко, зато и цели в жизни были, и пропитания (если работаешь) не лишали.

Что было в СССР: госкапитализм или социализм? Совершенно не интересно. Термины-то не нами придуманы. Но в том, что советская цивилизация была солидарной, сомнений нет никаких. Пусть и солидарность частенько была слабой, да все же была. «Человек человеку − друг, товарищ и брат», − лозунг на плакате. Советском плакате, конечно, но ведь близок он к сему: «Возлюби ближнего как самого себя!»

Рванули, рванули в Содом с Гоморрою, а теперь изумляемся: «Чего это везде из всех щелей содомиты лезут?» В их мир попали, в их измерение…

Содом давно на Западе процветает и религиозное обоснование обретает. Не случайно ведь протестантизм в гегемонах «цивилизованного сообщества» − США и Великобритании – лидирует. А эволюционировали протестанты в таком направлении: сперва от Священного Предания и святых отказались, за тем и от греха тоже. Г. К. Честертон верно подметил: «Величайшие святые и величайшие скептики равно принимали реально существующий грех за отправной пункт своей аргументации. Если правда (как оно и есть), что человек может получить изысканное наслаждение, сдирая шкуру с кошки, то приходится отрицать либо Бога, как атеисты, либо нынешнюю близость Бога и человека, как христиане. Новые теологи, кажется, считают, что разумней всего отрицать кошку». Единственное, в чем ошибся этот великий британский писатель – так только в том, что кошек и собачек ныне любят и пестуют, а отрицают человека (шкуру пока не снимают, но вот воспринимают как объект для наслаждения и эксплуатации, не более). Человека нет, в наличии по прейскуранту только потребитель, партнер, представитель электората и т. п. А по отношении к партнеру любой грех – и не грех вовсе. Кто смел, тот и съел! Человек человеку – волк! А вот ежели «кто смел», перед тем и покаяться следует. Вот папа Франциск I ноги преступникам омыл – смирился и покаялся, так сказать. Впрочем, это и президент Франции Олланд непрочь совершить, правда, с помощью водометов на парижских улицах («А нечего против однополых брачующихся выступать!»).

Но все же есть для нас надежда. Известно, что святые люди тоже могут упасть в нечистую лужу, но они неизбежно поднимаются и ступают дальше – к Голгофе, к Пасхе. У русского народа есть шанс совершить то же самое. Это только либералы-гедониссимусы с упоением маршируют по грязи, шлепаются с восторгом в оную и призывно хрюкают: «К нам! К нам! К нам спешите!»

России пристало направляться к Пасхе, туда, где вне времени раздается возглас: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Высшая степень любви к ближнему!

Христос Воскресе, братья и сестры!