Русская консервативно-монархическая доктрина
Как идейно-политическое направление консерватизм (conservare (лат.) - охранять, сохранять) рождается в Западной Европе в конце XVIII - начале XIX столетия как реакция на события Великой французской революции и предшествующий период развития просветительских и либеральных идей.
Знаковыми событиями рождения идеологии консерватизма стала книга английского философа Э.Берка "Размышления о революции во Франции" (1790 г.), а так же работы французских религиозно-политических мыслителей Ж. де Местра и Л. де Бональда. В этих произведениях отстаивались ценности традиционных, сложившихся основ и институтов общественной жизни, высказывались антилиберальные и антиреволюционные идеи о неправомерности вмешательства человека в сложившийся веками органический строй социальной реальности, о преступности самих попыток переделать общество в соответствии с некими идейно-теоретическими схемами, говорилось о необходимости бережного отношения (буквально - "охранения") к сложившемуся "порядку вещей", который носит сверхличностный, божественный, природно-социальный характер.
Влияние западноевропейского консерватизма, с одной стороны, и православно-философская традиция с другой, обусловили появление консервативной идеологии в России в начале XIX в. В определенном смысле рождение русского консерватизма связано с творчеством и деятельностью Н.М.Карамзина (1766-1826 гг.) и С.С.Уварова (1786-1855 гг.). Несомненно, элементы консерватизма можно найти и в предшествующие эпохи истории России.
Достаточно упомянуть о "Поучении" Владимира Мономаха, о концепции "Третьего Рима" Филофея, о работах И.Пересветова, В.Татищева, И.Посошкова, М.Щербатова, о деятельности и политическом творчестве Ивана IV и Екатерины II, о поэзии А.Сумарокова и Г.Державина и т.д.
И, тем не менее, именно Карамзин и Уваров заложили основы идеологии консервативно-охранительного направления в России.
Н.М.Карамзин в своих исторических сочинениях, а также в публицистических работах: "Историческое похвальное слово Екатерине II" (1802 г.), "О любви к Отечеству и народной гордости" (1802 г.), "Записка о древней и новой России" (1811 г.), "Мнение русского гражданина" (1819 г.) - обосновывает необходимость и правомерность сохранения православно-монархического строя русской жизни, выступает против либеральных реформ самодержавной политической системы.
С.С.Уваров - президент Российской Академии наук (в 1818-1855 гг.), министр народного просвещения при Николае I, теоретик "официальной народности" стал автором "девиза" русских консерваторов: "Православие, Самодержавие, Народность".
На первую половину XIX в. приходится и расцвет творчества классического славянофильства - как еще одной предтечи идеологии русского консерватизма. Славянофилы "оттачивали" свою "православно-самодержавную" политическую философию самобытности России в идейном столкновении с западниками - сторонниками европейских либеральных и радикальных политических теорий.
Однако первую половину XIX столетия можно рассматривать все же как предысторию или как начальный, ранний этап развития русского консерватизма. Появление полноценной и более-менее системной политической доктрины русского консерватизма (как консервативной "теории изменений", по определению Р.Пайпса1) приходится на вторую половину XIX в. - период формирования капиталистических отношений в России, что совпало с реформами Александра II. Именно в процессе критики этих европеизированных и буржуазных реформ, а также в контексте "борьбы идей" этого времени, теория русского консерватизма получает новый импульс своего развития, и приобретает определенную стройность и законченность к началу XX в.
После 1917-1922 гг. "центр" идеологии русского консерватизма перемещается из России в эмиграцию. Этот третий период развития русского консерватизма связан с творчеством И.А.Ильина, И.Л.Солоневича, М.Л.Бачинского, М.П.Полторацкого и др.
Представляет интерес именно классический период развития социально-политической теории русского консерватизма, а именно вторая половина XIX - начало XX в. В это время консерватизм в России систематизируется и оформляется в традиционалистском православно-монархическом варианте. Поэтому термин "монархизм" эквивалентен самому понятию "русский консерватизм" в его классическом понимании. Монархизм предельно четко выражает сущность консервативной доктрины в русской социально-политической мысли. Это традиционно правое направление с ярко выраженным приматом духовно-политических ценностей над ценностями материально-экономическими и индивидуальными. Для консервативно-монархической теории характерна абсолютизация идей державности, сильной, неформализованной власти, ее религиозно-идеократической легитимации, ориентация на защиту традиционных ценностей и устоев общественной жизни, отрицание революционных изменений.
Следует отметить, что и сам русский монархизм никогда не был однородным явлением. Как и любая идеология в принципе, консервативно-монархический лагерь был разбит на несколько направлений, течений, группировок.
С некоторой долей условности, русский монархизм можно подразделить на "консервативно-народнический" (славянофилы), "прагматический" (М.Н.Катков), "эстетический" (К.Н.Леонтьев), "бюрократический" (К.П.Победоносцев, П.Н.Семенов), эволюционный (Л.Н.Тихомиров, Н.Я.Данилевский), "имперский" (Н.И.Черняев), "правовой" (И.А.Ильин), "либеральный" (Б.Н.Чичерин), "парламентарный" (М.М.Ковалевский) **.
Но при этом необходимо выделить общие черты этого яркого русского явления, характеризующего его как целостную идеологическую систему. Универсальными постулатами в русской консервативно-монархической доктрине являются:
- незыблемость монархической власти,
- государственный патернализм,
- особая социально-политическая роль религии и церкви,
- сословная и духовная иерархия,
- самобытность национально-исторического развития России.
Религия и политика
Традиционно консервативно-монархическая доктрина обосновывала теологически социальные, культурные и политические формы жизни. Религия в консерватизме всегда служила источником традиционных норм и ценностей, сплачивающих членов того или иного общества на едином духовном, и, как следствие, политическом пространстве. Религия в классической консервативной интерпретации всегда связана с культурно-политической традицией как частью образа жизни в целом.
Как отмечает современный российский политолог К.С.Гаджиев, "религиозные и моральные компоненты в консерватизме оказываются опорными пунктами защиты существующей системы и привычного образа жизни"2.
Религию можно охарактеризовать как некую универсальную философскую систему, которой удалось стать мировоззрением того или иного социума, и которая связана с авторитетом и организацией, стремящейся сохранить единство этого мировоззрения. Религия - это устоявшийся духовный продукт общества, и уже по этому она противостоит любым философским и идеологическим инновациям, не получившим всеобщего значения, но имеющим целью переустройство общества по заданным той или иной теорией модернизационным образцам. Консерватизм вообще, и русский в частности, в рациональном социальном конструировании видел главную опасность для общества.
Американский историк Р.Пайпс отмечает в этой связи "отвращение к абстракциям" и теориям, присущее среде русских консерваторов1.
Современный российский исследователь С.Я.Матвеева, в свою очередь, характеризует взгляды традиционного консерватизма в России на проблемы социального бытия и исторического развития как существующие "за рамками рационального знания" при использовании таких категорий как "божественный промысел", "судьба", "тайна", "вневременная универсальность"3.
Так, например, Константин Петрович Победоносцев (1827-1907 гг.) - один из столпов русского консерватизма конца XIX - начала XX вв. - проповедовал полную неспособность человеческого разума понять сущность исторического процесса. Он считал, что "только абсолютное может быть основанием жизни человеческой""4. А абсолютное доступно лишь вере. "Никакая религия, - отмечал он, - невозможна без признания аксиоматических истин, недосягаемых индуктивным путем""4. При этом К.П.Победоносцев доказывал абстрактный и неполноценный характер для общества любых социальных теорий: "Теория и формула... не могут заключать в себе безусловное, каждое из них, возникнув в уме человеческом... есть по необходимости, нечто неполноценное, сомнительное, условное и лживое"4.
В России религиозно-цивилизационный фундамент обрел форму православно-восточного христианства и явился основой как духовной культуры, так и политических институтов страны. Православие стало в России национальным миросозерцанием и носителем императорской московско-византийской традиции. Идеи божественного происхождения человека, общества, государства, религиозной легитимации самодержавной власти и божьего промысла как основы ее политики активно использовались русской консервативно-монархической мыслью второй половины XIX - начала XX вв.
Официальной точкой зрения дореволюционной Русской Православной Церкви на государство и власть можно считать труды митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова) (1782-1862 гг.), который полагал, что государство возникает "по назначению от Творца природы"5, а предтечей государства является семья. Основа власти заключена в идее повиновения. Повиновением власть сохраняет общество, не допускает его распада. Как существует естественная власть родителей над детьми, так существует и царская власть от Бога над людьми. Власть монархическая естественным образом связана с Божественной властью, с ее промыслом.
"Промысел Божий, - писал Филарет, - есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог охраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает"6.
По воле Господа и "для благих целей", согласно Филарету, и возникает всякая - и государственная, и семейная власть.
В отличие от самодержавной монархии, "властью неистинной" Филарет считал иные формы правления, особенно деспотию, демократию и анархию.
Характеризуя монархический идеал, Филарет писал: "Бог, по своему небесному единоначалию устроил на земле Царя, по образу своего Вседержителя - Царя Самодержавного, по образу своего царства непреходящего, продолжающегося от века до века - Царя наследственного"7.
Анализируя монархическую концепцию в ее православном варианте, выдающийся русский философ Н.А.Бердяев отмечал именно момент Божественной делегации для значения самодержавной власти. Идея самодержавия, по Н.А.Бердяеву, состоит в том, что "власть царя делегирована не народом, а Богом"8.
Действительно, именно религиозное, божественное понимание источника царской власти как самостоятельной субстанции на социальном и государственном уровне было онтологическим основанием самодержавной доктрины. На идею божественной делегации, являющуюся основным принципом монархической легитимации власти, указывали различные мыслители консервативно-православного направления в конце XIX - начале XX вв.
По словам епископа Андронника, "царизм по существу есть наша теократия - богоуправление, при котором сам Бог является управляющим через помазанного им царя"9.
С этим утверждением перекликается мысль Иоанна Кронштадтского: "От Бога подается власть, сила, мужество и мудрость царю управлять своими подданными"10.
В основе социальной философии М.П.Погодина (1800-1875 гг.) лежала идея провиденциализма, согласно которой историческое развитие определяется волею монарха, в которой проявляется глас Божий11.
А.М.Билецкий, анализируя "идею самодержавия в ее христианском понимании", приводил слова греческих учителей, обращенных к святому Владимиру при крещении Руси: "Ты поставлен от Бога - на казнь злым, добрым на милование"12.
В.В.Ярмонкин указывал на преимущества и нравственное значение самодержавной власти в связи с моментом Божественной делегации: "Власть царская, исходя от Бога, в то же время вне корыстолюбия и честолюбия... Единственная его слава и пред Богом, и пред людьми, и пред историей - это благо того народа, над которым он царствует"13.
А.Тышко, критически оценивая процессы секуляризации в Западной Европе, повлекшие за собой изменения государственного устройства от монархий к парламентским демократиям, а также попытки российских либералов следовать в этом отношении примеру "цивилизованной" Европы, подчеркивал: "Для всех христианских народов должен оставаться неизменным лишь только один, установленный Богом образ правления - самодержавный монархический. И всякое покушение на изменение этого Божественного установления в отношении управления государством уже является неповиновением власти Божественной"14.
Анализируя православную концепцию государственности, религиозный философ первой половины ХХ в. А.В.Карташев писал: "Согласно церковному мировоззрению, православному государю вручено величайшее служение, входящее в план Божественного мироправления. Установленная Богом царская власть служит целям Царства Божия и ответственна перед Богом за приведение управляемого ею народа в чистой, неподверженной ересям, вере к порогу Царства грядущего Христа"15.
На мессианское значение концепции самодержавной государственности обращает внимание уже современный исследователь православного богословия А.Тускарев, подчеркивая, что в теории православия царь "несет особое служение - в симфонии с церковью быть удерживающим мировое зло"16.
Обращался к теории симфонии властей, суть которой изложена в шестой Новелле Юстиниана, и последователь митрополита Филарета архиепископ Серафим (Соболев). Согласно его интерпретации этой теории, монархическое государство признает для себя внутренним руководством закон церковный, а церковь повинуется государству.
Истинная самодержавная монархия, считал Серафим, ограничена церковью "в смысле такого к ней отношения, при котором царская власть будет руководствоваться законами Божественного писания и святыми каноническими правилами"17. Здесь же Серафим замечал, что "самодержавие исходит от самой природы власти"17.
Важнейшим моментом интерпретации верховной власти русской консервативно-монархической доктриной являлось обоснование власти самодержца не как привилегии, а как санкционированную Божественной волей миссию царя, его долг, подвиг служения высшим духовным ценностям и тяжелое бремя.
Так, например, по словам проф. В.Д.Каткова, "в религиозно-нравственных воззрениях народа, Государь - великий подвижник, несущий на себе бремя власти, бремя заботы о своем народе, тяжелое и ответственное"18. В статье "О русском самодержавии" В.Д.Катков замечал: "Власть - подвиг тяжелый, ответственный... удел того, на кого пал рок. Царь - великий подвижник, жертвующий собою, по решению судьбы, для блага народа, берущий на себя бремя управления, как солдат берет бремя защиты родины"19.
Его однофамилец и один из главных идеологов самодержавия пореформенной России Михаил Никифорович Катков (1818-1887 гг.) в своих публицистических работах постоянно акцентировал внимание на огромной ответственности и величии служения царя: "Нет на свете жребия ответственнее самодержавной власти"20. В других случаях он употреблял такие выражения: "Священный долг самодержавного правления"20, "великое служение", "Его (царя - Авт.) обязанности выше всех его прав"20.
Д.А.Хомяков (1841-1918 гг.) - сын знаменитого славянофила А.С.Хомякова, характеризуя власть царя как священную обязанность, замечал: "Власть, понятая как бремя, а не как привилегия - краеугольная плита самодержавия христианского"21.
К.П.Победоносцев, в свою очередь, отмечая великое мессианское предназначение самодержавной власти и ее ответственность, писал: "Великое и страшное дело - власть, потому что это дело священное. Власть не для себя существует, но ради Бога, и есть служение, на которое обречен человек. Отсюда и безграничная, страшная сила власти, и безграничная страшная тягота ее"22.
К.П.Победоносцев считал, что единство целей между народом и государем способна поддержать только православная церковь. Он отстаивал господствующее положение православия в России, выступал против отделения церкви от государства, грозящее привести к недоразумению между народом и властью. "Государство - это тело нации, а церковь - это дух нации" - неоднократно подчеркивал Победоносцев.
В начале ХХ в. на актуализировавшиеся вопросы церковной политики обращали особое внимание возникшие в этот период многочисленные монархические партии и организации.
"Русское собрание" (1900-1917 гг.) - В.К.Плеве, Д.П.Голицын, В.В.Волконский и др. - объявляло православную церковь опорой самодержавия, а церковно-гражданские общины, по мнению авторов программы, должны были стать основной ячейкой общества23.
В декларации "Русской монархической партии" (1905-1917 гг.) - В.А.Грингмут, И.И.Восторгов и др. - подчеркивалось, что православная церковь должна быть руководителем духовной жизни и нравственности, и ее укрепление - залог прочности самодержавной власти23.
В резолюции "Союза русского народа" (1905-1917), крупнейшей монархической организации начала ХХ в., - А.И.Дубровин, В.М.Пуришкевич, Н.Е.Марков и др. - указывалось на необходимость сохранения господствующего положения в России православной церкви, которой должны принадлежать "свобода самоуправления и жизни", а устройство прихода "как правоспособной и дееспособной церковно-гражданской общины должно быть положено в основание всего дальнейшего церковного и государственного строения и служить связующим их звеном"23.
Тесная взаимосвязь православия и самодержавия основывалась и на том, что русская самодержавная монархия являлась единственной формой правления, признанной православной церковью.
Русские консерваторы признавали (и в этом они были едины) истинной основой общежития органическую связь индивидов и социальных групп с государственным целым, от них независимым, и представленным самодержавной властью одного лица, получившему свое верховенство по божественному праву. Соответственно этому отношения подданных к государю определялись не юридическим правом, а нравственной обязанностью, основанной на религиозном подчинении.
Так, например, П.Е.Казанский - представитель правовой школы в монархизме - подчеркивал, что основанием самодержавного строя является "национальное самосознание, религия и нравственность"24.
П.Н.Семенов характеризовал самодержавие как "государственный строй... который основан не только на законах, но еще и на христианских началах и законах нравственности, правды и справедливости"25.
К.Степанов отмечал, что верховная власть монарха "зиждится на доверии как начале духовном. Царь для народа есть прежде всего источник добра и правды"26.
В.В.Ярмонкин, в связи с этим, даже говорил о том, что любой нравственный человек в России - обязательно монархист: "Тот, кто не развратник, не алкоголик, в сердце своем чтит брак и предан семейной жизни, неминуемо будет монархистом... Монархист, - подчеркивал он, - не есть причина той или иной жизни, а только следствие"23.
В религиозно-этической трактовке К.П.Победоносцева, власть основана на нравственной силе тяготения человеческих душ друг к другу: "Сила эта естественна, без предварительного соглашения соединяет людей в общество"22. Но эта же сила заставляет человека искать в обществе другого человека, которого необходимо слушать, которому необходимо подчиняться. Власть, таким образом, является свойством человеческой природы: "В душевной природе человека, - за потребностью взаимного общения, глубоко таится - потребность власти"22.
При этом идеал власти в человеческой душе всегда стремится к идеалу правды, который достижим через борьбу со злом. В этой борьбе только высшее начало, идущее от Бога способно дать надежду на достижение собственных идеалов правды. А богоизбранность истинного властителя и естественное стремление человеческой души к правдивой власти подразумевает единовластие, единоличную ответственность перед Богом и народом. Великое значение монархической власти, по Победоносцеву, заключается в ее нравственной силе, в способности к различению между добром и злом, в следовании правде.
Таким образом, проблематика нравственных основ существования общества, моральных мотивов жизни людей в русском консерватизме связывалась с православным идеалом. Здесь абсолютизировалась роль религиозно-идеократического элемента человеческого сознания для полноценного существования общества на морально-этических началах. Причем, наиболее нравственной формой государственной власти признавалась именно самодержавная монархия, "неограниченная власть" которой имела "ограничения" только нравственно-религиозного характера, что делало ее высшим и непререкаемым авторитетом для общества. Монархисты, в обосновании своего идеала нравственности, исходили из того, что человеку (существу изначально несовершенному) требуется твердое моральное руководство его жизнью и поведением. То есть, изначально подразумевалось, что мораль невозможна без религии.
Не абсолютизируя роль традиционной религии в жизни современного общества, следует подчеркнуть, что сама постановка вопроса о необходимости определенного яркого идеократического элемента, дающего начало социальным и нравственным нормам в жизни человека, представляется правомерной. Если даже принять во внимание тезис материалиста Л.Фейербаха (на авторитет которого, кстати, часто ссылались и многие его последователи - атеисты) о том, что человек "животное религиозное", то мы придем к следующему выводу: самому человеку, обществу в целом необходимы определенные моральные ориентиры, руководящие идеалы и духовные авторитеты в жизни, вне зависимости от исторической эпохи.
А.Матюхин,
кандидат социологических наук
Примечания
1 Пайпс Р. Русский консерватизм второй половины девятнадцатого века. М., 1977. С. 4, 8-9.
2 Гаджиев К.С. Консерватизм: современные интерпретации. М., 1990. С. 31.
3 Модернизация в России и конфликт ценностей. М., 1994. С. 185.
4 Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1901. С. 166, 139, 164.
5 Митрополит Филарет. О государстве. Тверь, 1992. С. 6.
6 Митрополит Филарет. Пространный христианский катехизис православной кафолической восточной церкви. Одесса, 1917. С. 3.
7 Слова и речи Филарета, Митрополита Московского. Собрание второе. Часть III. 1861. С. 17.
8 Путь. Орган русской религиозной мысли. Кн. 1. М., 1992. С. 39.
9 Епископ Андронник. Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или основание и смысл царского самодержавия. Старая-Русса. 1909. С. 15.
10 Цит. по: Митрополит Иоанн. Очерки христианской государственности. Спб., 1995. С. 102-103.
11 Погодин М.П. Древняя русская история от монгольского ига. Т. 1. М., 1871. С. 3.
12 Билецкий А.М. Самодержавие как особенность русской жизни. Вильна, 1898. С. 3-4.
13 Ярмонкин В.В. Монархизм и народовластие. Спб., 1912. С. 42, 13.
14 Тышко А. О самодержавной царской власти и ее божественном установлении. Петроград, 1915. С. 105.
15 Карташев А.В. Святая Русь в пути России // Церковь о государстве. Старица Тверской обл., 1993. С. 40.
16 Тускарев А. О христианской государственности // Там же. С. 14.
17 Архиепископ Серафим. Русская идеология. Спб., 1992. С. 69, 43.
18 Катков В.Д. О власти русского императора и ее недругах // Русская речь. 1912. № 1870.
19 Катков В.Д. О русском самодержавии // Харьковские губернские ведомости, 1906. С. 24-25.
20 Катков М.Н. О самодержавии и конституции. М., 1905. С. 14, 7,8.
21 Хомяков Д.А. Самодержавие. Православие. Народность. Монреаль, 1983. С. 154.
22 Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М., 1993. С. 205, 183, 185.
23 Программы политических партий России. Конец XIX - начало XX вв. М., 1995. С. 421, 426, 446.
24 Казанский П.Е. Власть всероссийского императора. Одесса, 1913. С. 686.
25 Семенов П.Н. Самодержавие как государственный строй. Спб., 1906. Приложение. С. 2.
26 Степанов К. Самодержавие и представительство. М., 1906. С. 5.
