После заключения пакта Молотова-Риббентропа в августе 1939 года Англия, Франция и Турция всерьёз хотели воевать с СССР, воспринимая того как союзника Германии. Обезвредить СССР предлагалось бомбардировками нефтяных месторождений на Кавказе, а затем вводом туда до 500 тысяч войск. Кавказ планировалось отдать под управление Турции, Азербайджан – Англии, Казакия* тоже была быть зависимой от Лондона.

Учитывая, что после заключения советско-германских договоров от 23 августа и 30 сентября 1939 года СССР поставлял немецкой стороне большие партии нефти и нефтепродуктов, Англия и Франция пытались всячески нейтрализовать это экономическое сотрудничество, имеющее большое стратегическое значение. Ещё накануне войны у Англии, как это видно из содержания журнала «Восточная Европа и сегодняшняя Россия» (т. 3, №1, весна 1939 года), было своё видение развития геополитических событий в Каспийском регионе, в частности на Кавказе: «Власть, которая укрепится на Кавказе, может затормозить большую волжскую артерию, ведущую в Центральную Россию, и держать под контролем урезанное государство сегодняшней Великороссии. Одновременно данная власть будет иметь значительные возможности подхода к Персидскому заливу, Ираку и иранским нефтяным полям. Ни одна мировая держава не может позволить, чтобы какая-нибудь новая мировая держава укрепилась на Кавказском перешейке». Далее в этом документе отмечалось, что «было бы выгодно для всех заинтересованных держав, а именно Турции, Ирана, Англии, Украины, «стран оси», а также урезанной Великороссии создание и признание союза государств (Грузия, Армения и Дагестан). Кавказский союз государств можно было бы нейтрализовать путём согласия между заинтересованными державами, как великими, так и малыми». Комментируя ход мыслей англичан, будущий рейхсминистр по делам оккупированных Восточных областей Альфред Розенберг делал вывод, что в случае распада СССР Англия желала бы видеть Кавказ расчленённым, но не укрепление здесь позиций какой-либо державы, в первую очередь Германии. То, что Азербайджан не был упомянут в составе предполагаемого союза кавказских государств, свидетельствовало, что по отношению к нефтяному Баку у англичан были свои особые планы.

Что же касается германских интересов на Кавказе, то, по мнению А. Розенберга, они заключались прежде всего в создании прочных позиций и в «обеспечении тем самым безопасности континентальной Европы». «Только эта связь с нефтяными источниками может сделать Германию и всю Европу независимыми от любой коалиции морских держав в будущем», — считал он. «Цель германской политики, — отмечал далее Розенберг, — господство над Кавказом и над граничащими с юга странами как в политическом, так и в военном отношениях». Подчёркивая геополитическое значение Кавказа, он заявлял, что «задача Кавказа, прежде всего, является политической задачей и означает расширение континентальной Европы, руководимой Германией, от Кавказского перешейка на Ближний Восток».

Секретные документы Генерального штаба Франции, захваченные немцами при взятии Парижа в июне 1940 года и специально изданные Министерством иностранных дел Германии, свидетельствовали, что Англия и Франция, готовясь к войне с СССР в 1939-1940 годах, планировали вторжение на Кавказ и оккупацию Бакинского нефтепромышленного района. Хотя, несомненно, абвер и ранее располагал разведданными на этот счёт. Это подтверждается и записями в дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск (ОКХ) Ф. Гальдера, сделанными ещё 6 марта 1940 года, в которых отмечалось, что «русским следует передать наши материалы о скоплении сил (западных держав) на Ближнем Востоке».

Стремление Англии и Франции к бомбардировке и захвату Баку (по возможности) в тот период диктовалось прежде всего тем, что после заключения советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 года и договора о дружбе и границе от 28 сентября того же года СССР начал снабжать Германию нефтью. Кроме того, как отмечалось в докладе главнокомандующего сухопутными силами Франции генерала М. Гамелена премьер-министру Э. Даладье от 22 февраля 1940 года, Баку даёт 75% всей нефти Советского Союза, лишившись которой «Советы окажутся в кризисной ситуации». В другом документе, разработанном Генштабом Франции в марте того же года, говорилось, что «фундаментальной слабостью русской экономики является зависимость от поставок нефти с Кавказа. От них зависят вооружённые силы и русское сельское хозяйство». Как отмечал в своих «Военных мемуарах» генерал Шарль де Голль, «некоторые (французские) круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Они были больше озабочены тем, как нанести удар России — оказанием ли помощи Финляндии, бомбардировкой ли Баку или высадкой в Стамбуле, чем вопросом о том, каким образом справиться с Германией».

Ещё в октябре 1939 года посол США во Франции У. Буллит телеграфировал в Вашингтон, что в Париже обсуждается возможность «бомбардировки и разрушения Баку». Посол Турции в Швейцарии в годы войны Я. Караосманоглу писал в своих донесениях в Анкару: «Французский посол при каждой встрече со мной говорил: «Ваша армия насчитывает 25-30 дивизий. Наша армия на Ближнем Востоке достигает 500 тысяч. Прибавьте к этому грозную силу флотов союзников. Захватив в течение 5-10 дней нефтяной район России (имелся в виду Баку), мы оставим без горючего моторизированные части Красной Армии». По мнению французских генералов, такая операция должна была не только ослабить экономическую мощь СССР, но и привести «к краху советского строя». Сама же Турция, как отмечалось в докладе французского посла Р. Массильи премьеру Даладье, «приняла бы, не без удовольствия, участие в межсоюзнической атаке на Баку через территорию Ирана». Однако усиление влияния Германии в Иране в тот период делало этот план неосуществимым.

Англо-французское командование всё же приступило к военным приготовлениям и наращиванию сил на стратегических направлениях к советскому Кавказу. Уже 19 января 1940 года премьер-министр Франции Даладье, считавший, по словам Буллита, бомбардировку Баку «самым эффективным средством нанесения ущерба Советскому Союзу», дал письменное задание генералу М. Гамелену и командующему флотом адмиралу Ф. Дарлану подготовить план «непосредственного вторжения на Кавказ» и «разрушения нефтедобывающей промышленности России». Премьер-министр предлагал рассмотреть три варианта нападения на СССР с юга:

1)боевые действия на Черном море;

2)непосредственное вторжение на Кавказ;

3)возможность восстания мусульманского населения Кавказа.

В ответной докладной записке, подготовленной генералом Гамеленом и представленной Даладье, а затем и его преемнику Рейно, отмечалось: «Военные действия против нефтяных районов Кавказа должны быть направлены на уязвимые пункты нефтепромышленности этого района. Такими уязвимыми пунктами являются: промышленные центры, места складирования или вывоза нефти. Их в основном три: Баку, Грозный — Майкоп, Батуми. Грозный — Майкоп расположен на северном склоне Кавказского хребта и слишком удалён, чтобы явиться объектом военных действий, даже действий авиации. Остаются Баку и Батуми».

В немецких дипломатических кругах, опираясь на сообщения германского посла в Турции Ф. фон Папена, предполагали, что «Франция хочет помочь Финляндии (воевавшей в тот период с СССР) путём наступления на Баку».

Заместитель начальника главного штаба ВВС Франции генерал Бержере ознакомил направлявшегося в Финляндию капитана П. Стелэна с картой планируемой операции и пояснил, что из района Ближнего Востока начнётся наступление на Баку, после чего оно будет развиваться в северном направлении, «навстречу армиям, наступающим из Скандинавии и Финляндии на Москву». Для вторжения на Кавказ и удара по нефтеносным районам Баку в Сирии концентрировалась 150-тысячная французская армия, которой придавалось свыше 100 боевых самолетов. Учитывая отдаленность Баку от турецкой границы на 500 км и значительные сложности при проведении наземного наступления из Турции, Генштаб Франции считал наиболее целесообразным проводить подобную операцию только из северо-западного района Ирана, то есть из Южного Азербайджана.

Однако для её осуществления требовалось согласие самого Ирана, что было весьма проблематично из-за прогерманской политики правительства Реза-шаха Пехлеви, а также необходимости переброски на исходные позиции значительного количества союзных войск. В связи с этим планировалось нанести воздушные удары по Баку силами эскадрилий, базирующихся в Турции (в районе Диярбекир-Ван-Эрзерум) или же в Сирии и Ираке.

Французское военное командование надеялось на активное участие Турции в предстоящей кавказской операции. В своей директиве, направленной генералу М. Вейгану 12 марта 1940 года, генерал М. Гамелен отмечал: «Акция на Среднем Востоке должна проводиться под британским командованием, а операция на Кавказе — под турецким командованием; последняя — турецкими вооружёнными силами при участи авиации и, возможно, специальных частей союзников. По этому поводу вы можете связаться с маршалом Чакмаком и принять участие во всех приготовительных мероприятиях, касающихся Среднего Востока. Я посылаю с курьером подробные указания относительно акции на Кавказе». Сам же генерал Вейган разработал другой план, согласно которому он, по его же заявлению, с некоторыми подкреплениями и двумя сотнями самолетов овладел бы Кавказом и вошёл бы в Россию, как «нож в масло».

Но впечатляющие военные успехи Германии на тот момент и завершение советско-финской войны заставили как Турцию, так и Иран занять более осторожную и выжидательную позицию, маневрируя между противоборствующими сторонами.

Аналогичные планы по отношению к Баку и Кавказу вынашивала и Великобритания, уже сыгравшая в 1918-1919 годах значительную роль в военно-политических событиях, развернувшихся в тот период на Южном Кавказе и Каспии. По мнению её посла в Москве Р. Криппса, разрушением бакинских нефтепромыслов Англия нанесла бы СССР «нокаутирующий удар», так как «экономически Россия сильно зависит в ведении войны от снабжения нефтью из Баку. К тому же район этот находится в пределах досягаемости бомбардировщиков дальнего действия, базирующихся в Иране». Специалист по Советскому Союзу в Министерстве иностранных дел Великобритании Ф. Маклин был уверен, что английская и французская авиация была способна «нанести серьёзный ущерб нефтяным скважинам и нефтеперерабатывающим предприятиям в Баку и на Северном Кавказе, нефтеперекачивающим узлам в Батуми и Баку и соединяющему их нефтепроводу».

Уже к концу октября 1939 года министр по координации обороны лорд Чэтфильд направил в Комитет начальников штабов разработанный в правительстве доклад «Об уязвимости нефтедобывающих районов России». В нём, в частности, отмечалось: «В СССР имеются три основных центра добычи нефти: Баку, Грозный и Майкоп. Если уничтожить русские нефтепромыслы (а все они представляют собой разработки фонтанирующего типа и поэтому могут быть легко разрушены), нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить её у этой страны». В докладе приводился список наиболее подходящих мест базирования самолетов для бомбардировок районов кавказских нефтепромыслов с указанием расстояния до них.

Для авианалётов на Баку наиболее удобными считались пункты базирования в Иране (Игдир — 144 мили, Ардебиль — 168 миль), в Турции (Карс — 360 миль, Игдыр — 312 миль); для Грозного — в Иране (Иранбиди — 336 миль) и в Турции (Карс — 235 миль); для Майкопа — в Иране (Иранбиди — 516 миль) и в Турции (Трабзон — 255 миль).

В телеграмме Министерства иностранных дел послу в Анкаре X. Натчбаллу-Хьюджессену сообщалось, что «как часть нашего общего обзора стратегии и политики в настоящее время рассматривается возможность нашего нападения на Баку, что означало бы вступление Англии в войну с Советским Союзом». Штаб королевских военно-воздушных сил Великобритании полагал, что «три эскадрильи бомбардировщиков, действуя на протяжении от шести недель до трёх месяцев, могут вывести нефтепромыслы из строя». Уже были разработаны подробные карты крупных нефтяных центров Кавказа и портов СССР с нанесенными на них объектами бомбардировок, с указанием числа бомб на каждый объект и с расписанием самолёто-вылетов.

Составляя планы вторжения на Кавказ с юга, в частности из Ирана, генералы Уэй-велл, Вейган и Гамелен включали в состав планируемых группировок войск для действий против Красной Армии и иранские вооружённые силы.

Командующий английскими ВВС на Ближнем Востоке, маршал авиации Митчелл, по пути в Анкару 7 марта 1940 года встретился в Бейруте с командующим французской армией в Сирии и Ливане генералом М. Вейганом и сообщил ему, что получил из Лондона инструкции о подготовке к возможной бомбардировке нефтяных районов Баку и нефтеперерабатывающих заводов Батуми. Кроме того, Митчелл заявил о своем намерении просить турецкого главнокомандующего, маршала Чакмака, о разрешении на рекогносцировку районов Диярбекира, Эрзерума, Карса и озера Ван с целью выявить аэродромы для промежуточных посадок самолётов. В свою очередь, в докладе Гамелена «О ведении войны» от 16 марта 1940 года отмечалось, что французские силы могут рассчитывать на действия турецких войск на Южном Кавказе, а Великобритания могла бы взять на себя инициативы в использовании территории Ирана для сухопутных операций на юге СССР.

Однако Анкара проявляла осторожность и опасалась открыто присоединиться к англо-французским планам нападения на СССР. Тем более что, согласно заключённому в октябре 1939 года англо-франко-турецкому договору, принятые совместные военно-политические обязательства не могли «принуждать Турцию к действию, результатом или последствием которого будет вовлечение её в вооруженный конфликт с СССР». И всё же посол Франции в Анкаре сообщал в Париж, что не ожидает каких-либо препятствий со стороны турецкого правительства в организации нападения на СССР.

Весной 1940 года были детально разработаны два сходных плана предстоящих боевых операций на Кавказе: английский «МА-6» и французский «RIP». Как английское, так и французское командование считало, что для воздушного удара по кавказским нефтепромыслам будет достаточно 90-100 самолётов, из них 5 групп американского производства «Гленн Мартин» и 4 группы английских бомбардировщиков «Блэкхейм». Авианалёты планировали проводить днём и ночью с различных высот. Баку рассчитывали разрушить за 15 дней, Грозный — за 12, Батуми — за 1,5 дня.

Даже завершение советско-финской войны не повлияло на планы союзников по отношению к СССР. В день подписания мирного договора между Советским Союзом и Финляндией 12 марта 1940 года заседание правительства Великобритании было целиком посвящено обсуждению доклада начальников штабов о возможных последствиях войны с СССР. Английскому послу в Турции направили шифровку, в которой сообщалось: «как часть нашей стратегии и политики мы рассматриваем сейчас возможность нападения на Баку и таким образом — вовлечения в войну с Советским Союзом».

20 марта 1940 года в Алеппо (Сирия) состоялось совещание представителей английского и французского командования на Ближнем Востоке, на котором отмечалось, что к июню этого же года будет закончено строительство 20 аэродромов первой категории. А 17 апреля Вейган доносил Гамелену, что подготовка воздушного удара по Кавказу будет завершена к концу июня — началу июля. В целом же Вейган координировал подготовку операции с командующим английскими войсками на Среднем Востоке, генералом А. Уэйвеллом и командующим ВМС Англии в Восточном Средиземноморье, адмиралом Э. Каннигхэмом.

Советское военное командование, безусловно, достаточно информированное как своей разведслужбой, так и имевшей свои виды на Кавказ и Баку, дружественной Германией, принимало соответствующие контрмеры. В 1940 году Третий корпус ПВО, обеспечивавший противовоздушную оборону Бакинского нефтепромышленного района, усилили прибывшей из резерва главного командования 27-й авиадивизией. Достаточно отметить, что в тот период Берлин обороняло 261 орудие калибра 88 мм и выше, а Баку — 420 орудий среднего калибра.

Молниеносный захват в апреле 1940 года Дании и Норвегии и последовавшее за этим в мае — июне мощное наступление немецкой армии на Западном фронте, завершившееся капитуляцией Франции и эвакуацией союзнического экспедиционного корпуса из Дюнкерка, вынудили союзников отложить свои планы относительно Кавказа и Баку до лучших времён. К тому же, согласно условиям договора между Берлином и Виши, ближневосточная армия Вейгана была «нейтрализована».

ttolk

* Как было устроено нацистское "государство Казакия"

Первый официальный казачий атаман был избран на Дону в станице Елизаветинской, а 9 сентября 1942 года в Новочеркасске казачий сход избрал Штаб Войска Донского и походного атамана в лице полковника Павлова.

Казачьи лидеры осенью 1942 года в Новочеркасске выпустили "Декларацию Войска Донского", в которой, в частности, говорилось: "Донское войско просит германское правительство признать суверенитет Дона и вступить в союзные отношения с Донской республикой для борьбы с большевиками. Первыми и неотложными мероприятиями германского правительства, способствующими установлению союзных отношений, должны быть:

1.Немедленно освободить из лагерей военнопленных казаков всех Войск и направить их в штаб походного атамана.

2. Отпустить в распоряжение походного атамана всех казаков, находящихся в германской армии.
3. Не производить на территории Казачьих Земель принудительный набор молодёжи для отправки в Германию. 
4. Отозвать хозяйственных комиссаров с территории Казачьих Земель и производить снабжение германской армии за счет продовольственных ресурсов казачества только на договорных началах. 
5. Отозвать комендантов из Управления донскими конными табунами, являющимися неприкосновенной собственностью войска Донского".

Эта Декларация послужила толчком для проведения эксперимента с казачьей независимостью немецким военным командованием на Кубани.

С 1 октября 1942 года начал функционировать "Казачий округ" (1-й Уманский показательный отдел), включавший в себя территорию шести районов севернее нижней Кубани с общим населением в 160 тысяч человек.

Тогда же были приняты меры к идеологическому обоснованию использования казаков как военной силы в качестве союзника немцев. Энергичная работа развернулась под эгидой "Института фон Континенталь Форшунг". Это государственное учреждение пришло к выводу, что казаки — это остготы, сохраняющие прочные кровные связи со своей германской прародиной» Это означало, что казаки относятся к арийской расе и своей сутью возвышаются над всеми окружающими их народами и имеют полное право, подобно фашизированным немцам, господствовать над ними. Стоит ли удивляться тому, что националисты КНОД сразу подхватили эту шовинистическую идею и превратились в рьяных её пропагандистов. Первым среди них был донской политик П.Харламов. Казачья пресса трубила: "гордый народ, живущий в Великой Казакии, должен занять достойное место в составе Новой Европы!". "Казакия — перекрёсток истории народов", - провозглашал Ленивов, видный идеолог казачьих самостийников, - будет принадлежать не Москве, а казачьему народу!".

"Мы верим, что всем народам новой Европы теперь ясно, что только полное разделение России-СССР на её составные части раз и навсегда избавит Европу от вечной опасности и разрушения со стороны Москвы. Ведь все правительства и режимы Москвы всегда были в услужении Англии и Франции и воевали против Великогермании, это настроение остается у русских и теперь, а посему их необходимо запереть в рамки старого московского княжества, откуда началось продвижение московского империализма", -- писали местные газеты.

Вот как было устроено управление Казакией: низшим звеном административного деления округа являлась станица во главе с выборным атаманом, станицы объединялись в районы, во главе которых также стояли выборные атаманы, которые, в свою очередь, подчинялись атаману округа, назначаемому немецким полевым командованием.

В отличие от других оккупированных территорий, атаманы станичного и районного звена подчинялись напрямую только атаману округа, но не германскому командованию. Вместе с атаманами на кругах избирались и советы стариков — своего рода консультативный орган.

В компетенцию атамана "Казачьего округа" входили вопросы организации полиции из казаков, финансы, сельское хозяйство и животноводство, здравоохранение, образование, культура, строительство дорог и поддержание их в нормальном состоянии.

В декабре 1942 года при Министерстве по делам оккупированных восточных территорий было организовано Казачье управление Дона, Кубани и Терека (Козакен Лейте-Штелле), которое ставило перед собой следующие цели:

1. Освобождение казаков из лагерей военнопленных и восстановление их правового положения. 
2. Освобождение вывезенных в Германию казаков из положения остарбайтеров и их легализация. 
3. Материальное обеспечение казачьих беженских семей, находившихся в Германии и странах её влияния. 
4. Установление связей между родными казачьих беженцев, нашедших приют в странах Западной Европы. 
5. Организация приёмных беженских пунктов с обеспечением временного приюта (общежитие и жилье) для прибывающих с востока казаков. 
6. Выдача продовольственных карточек казакам и членам их семейств в Берлине. 
7. Оказание юридической помощи казакам. 
8. Координация и направление казачьих беженцев с территории Казачьих Земель в западном направлении. 
9. Издание журнала "Козакен Нахрихтен" тиражом в 10 000 экземпляров ежемесячно. 

1 января 1943 года повсеместно все атаманы — хуторские, станичные, окружные стали называться не старостами, а атаманами. Казакам разрешалось создавать отряды самообороны.

Для выборов в местные органы власти устанавливался возрастной ценз: не менее 50 лет для избираемых и не ниже 40 лет для выборщиков. Провозглашалась свобода исповедовать на Дону любую религию за исключением иудаизма. В Краснодарском крае тогда же были открыты 192 церкви: 100 патриарших и 92 обновленческих, тогда как в 1941 г. действовали только 7.

Однако за независимость надо было платить в прямом смысле слова. На граждан Казакии были возложены продовольственные поставки для нужд германской армии: "1. Норма сдачи молока устанавливается в количестве 100 литров с одной коровы в течение квартала. 2. При наличии второй коровы и больше — с каждой второй и последующей... устанавливается норма сдачи по 150 литров". Налагался запрет на порубку плодовых деревьев. Вводились налоги на содержание собак — 50 рублей в месяц, и штрафы на самогоноварение — до 5 тысяч рублей.

Для примера: на казачьих территориях вне Казаки налог со стороны Германии был меньше. Так, на территории Ставропольского края нормы сдачи продуктов были таковы: 1 литр молока в день от каждой коровы и одно яйцо с каждой курицы в неделю. Здесь действовали более мягкие порядки в отношении местного населения, и если в Казакии за сверхурочные часы, ночные работы, работу по воскресеньям и праздничным дням добавочная плата не полагалась, то на Ставрополье сверхурочные оплачивались в полуторном размере, а работа в выходные — в двойном. При этом рабочий день составлял 8 часов 30 минут при 48-часовой неделе, а для несовершеннолетних и занятых на тяжелом и вредном производстве рабочий день продолжался 6 часов 30 минут.

Кроме того, казаки желали заниматься только сельским хозяйством и военным промыслом. Тогда как оккупационными немецкими властями был провозглашен курс на восстановление промышленности и торговли. В 1943 году планировалось закончить строительство Невинномысского канала. Так, в сентябре 1942 года в Ставрополе уже действовало 36 промышленных предприятий. К этому времени в Пятигорске работало 40 предприятий пищевой промышленности. Уделялось внимание и частному предпринимательству. По данным Пятигорской полиции, в городе действовало 1403 объекта бытовой сферы и общественного питания. В Минеральных Водах было зарегистрировано бургомистром 425 патентов на право заниматься торговлей и промыслом.

Е. А. Скрябина, дочь бывшего депутата Государственной Думы, писала в дневнике: "Большая часть населения Пятигорска приняла немецкую оккупацию. Произошло это в основном потому, что немцы предоставили полную свободу частному предпринимательству. Процветают не только частные предприятия, но даже и отдельные коммерсанты: они пекут пирожки и продают их на рынках, предлагают свою продукцию в рестораны и кафе, работают в тех же ресторанах официантами и поварами, торгуют квасом и минеральной водой. Знающие немецкий язык работают в немецких учреждениях переводчиками и курьерами, за что в дополнение к зарплате получают ещё и продовольственные пайки. В церквах идут службы, венчания, крещения. Приводятся в порядок церкви и цветники. Открыты театры. Они всегда переполнены, и билеты нужно заказывать за несколько дней до спектакля" (запись от 15 ноября 1942 года).

Германским командованием были определены и принципы социальной поддержки населения. Работающим на предприятиях края полагался отпуск один раз в год и премиальные за хорошую работу от 10% до 25%. За рабочими, временно утратившими трудоспособность, место работы сохранялось в течение двух месяцев. При болезни в продолжение трех месяцев полагался 100-процентный заработок, на срок от трех до пяти месяцев — 50%. Такими льготами было обеспечено только казачество.

На предприятиях немцами были введены и жёсткие штрафные санкции: за опоздание на работу на 10 минут рабочий терял заработок за 1 час, при опоздании более чем на 10 минут — заработок за весь день.

Немцами была предпринята попытка организации системы ученичества. Ученики в возрасте 14-18 лет распределялись на предприятия с продолжительностью рабочего дня от 4 до 6 часов, и с месячной оплатой от 100 до 200 рублей. Срок обучения предусматривался от 6 до 12 месяцев.

На Ставрополье отличалась особенностью и сельскохозяйственная политика немцев. Оккупационные власти не столько принуждали колхозников к труду, сколько пытались стимулировать их труд возможностью часть урожая оставить себе. Работавшим в поле людям выдавалась натуральная оплата: пшеницы — 1/5 часть от собранной, кукурузы — 1/8, картофеля — 1/6, помидоров — 1/12. Во время уборки в районе Ставрополя люди получали денежную оплату в размере 1 рубля за каждый час работы, бесплатное питание в течение всего дня, и 5% от собранной продукции.

Однако эксперимент по созданию самоуправляемых казачьих территорий был прерван в январе 1943 года Советской Армией.

К этому времени немецкое командование смогло сформировать 20 казачьих полков, в которых проходили службу около 25 тысяч казаков. Казачьи части вермахта были наиболее стойкими и понесли значительные потери в феврале 1943 года в боях под Батайском, Новочеркасском, Ростовом-на-Дону и Таганрогом.

В общей сложности с немцами на Запад ушло около 320 тысяч казаков — мужчин, женщин и детей.

Интересно, что оккупированной территорией Казакию (также как и Идель-Урал) после войны считали и американцы. Вот в каких границах располагается Казакия: