Первая заповедь зачинщика хорошей драки, в результате которой ему больше всех и навешали люлей, – это плюнуть первым ложью про то, как он героически бился со значительно превосходящими силами супостата. Как умело наносил им поджопники и хуки, но в результате бесконечных побед изнемог до потери пульса и оказался в реанимационном отделении, захлебнувшись кровью вражин. Нечто подобное творила, крепко получившая по мордасам, гитлеровская наволочь в своих мемуарах. Оттуда их победные бредни перекочевали в исследования историков дерьмократического толка.

Пишем три, а один в уме

Начну предметно с мемуаров танкового светоча Третьего Рейха Гейнца Гудериана, скромно названных «Воспоминания солдата». В своем произведении искусств Гудериан приводит общее количество «панцирей» Вермахта в ночь накануне вторжения в СССР – 5821 исправных танков и самоходных артиллерийских установок (САУ) против 14,2 советских боевых машин.

Однако генерал напрочь умалчивает о танках союзников и трофейных машинах, доставшихся в ходе европейского блиц-крига. Против Гитлера до большой крови никто в Европе не воевал. При первых боестолкновениях 400-тысячная группировка англичан смазала задницу скипидаром, оставив под Дюнкерком все английское армейское вооружение, в том числе более 300 танков.

Прибавим сюда 600 танков братушек-славян из Чехословакии, принципиально не желавших воевать за «незалежность», накинем 6228 французских бронетрофеев, доначислим «мелочь» – 2,5 тысячи танков союзников – Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Хорватии, Испании и прочих холуев, и получим не менее 15,5 тысячи «панцирей». Даже к 43-му году в Вермахте от всей этой армады все еще насчитывалось около 800 трофейных танков.

«Женерал» отливает пули: «Мы рассчитывали, что наступление русских начнется 12 января 1945 года. Превосходство русских выражалось соотношением: по пехоте 11:1, по танкам 7:1, по артиллерийским орудиям 20:1. Если оценить противника в целом, то можно было говорить без всякого преувеличения о его 15-кратном превосходстве на суше и, по меньшей мере, о 20-кратном превосходстве в воздухе».

И добавляет, что ежели бы превосходство русских ограничивалось соотношением 1:5, то «при правильном управлении он (немецкий солдат), благодаря своим блестящим качествам, сводил на нет такое численное превосходство».

Увы, любимец советских писателей-диссидентов безбожно загибал в оценке военного превосходства Красной армии. Подобной разницы не было и в помине. Пик численности Красной армии, действующей на всём Западном фронте, пришелся на осень 1944 года – 6,74 млн. бойцов и командиров. Против них сражалось 3,3 млн. немцев (по немецким данным) плюс не менее 600 тысяч союзных «недобитков». Даже двукратного перевеса не получается.

Заявленное Гудерианом соотношение (1:7) по танкам и САУ также плод испуганного воображения. По состоянию на 1 января 1945 года Красная армия имела в Европе 11 тыс. танков и САУ. Количество танков и САУ в Вермахте к 1 января 1945 г. составило 12990 единиц (по немецким данным). Если предположить, что более 2/3 этого количества воевало на Восточном фронте, то против наших славных дедов немцы выставили не менее 8600 бронированных машин.

Советская промышленность выпустила танков и САУ в количестве 95,1 тыс., фашистская Европа – 53,8 тыс. Даже двукратного превосходства не наблюдается.

Смешно читать и такую информацию, основанную на немецких данных, что в Курской битве приняло участие всего-навсего 200 «Пантер». Эта цифра гуляет по творениям историков легко и просто. Хотя эта пурга видна невооруженным взглядом. Достаточно включить мозги и терпение, чтобы уличить немцев в сильном занижении данных.

Так, по сведениям, почерпнутым из «J. Ledwoch "PzKpfw" «Panter» и B. Culver «Panter in action», с января по июнь 1943 года включительно в войска поступило 550 новеньких «Пантер». Вопрос – куда фюрер подевал ещё 350 «панцирей»? Ведь он специально, чтобы насытить курскую группировку «зверинцем», перенес более чем на месяц операцию «Цитадель» (не путать с очередным михалковским «творением»). Трудно врать везде одинаково.

Далее. Януш Ледвох, польский «знаток» подвигов немецкого «зоопарка», втирает (безусловно, с подачи немецких бравых легенд) читателям эпизод из истории тяжелого танкового полка «Bake» (Schwere Panzerregiment «Bake»), принявшего участие в напряженных боях в январе 1944 года.

По итогам нескольких боевых дней одного батальона «тигров» и одного батальона «пантер» с двумя танковыми корпусами русских наверх пошла цидула: уничтожено 267 танков противника, потери – 1 «Тигр» и 4 «Пантеры». Соотношение потерь 1:53. Бред. Но он канает. Сколько при этом немецкие «броневые асы» приписали себе личных побед, можно догадаться…

Если бы они так славно воевали, то большевики под Курском вывели в поле не 4 тысячи танков (они у них уже закончились бы), а лапотную рать с дрекольем.

Но такова тяжкая доля всех побитых вояк – врать, лгать и клеветать.

Система немецких приписок особенно хорошо видна на примере фашистских летунов-асов.

Немецкие асы сраму не имут

15 лучших советских летчиков-истребителей сбили каждый за всю войну от 41 до 62 вражеских самолетов, 15 асов Люфтваффе пустили к земле от 203 до 352 советских «ястребков» и «бомберов». Наши «звезды» воздушного боя Александр Иванович Покрышкин и Иван Никитич Кожедуб со своими 59 и 62 (соответственно) лично сбитыми самолетами в сравнении с Э. Хартманном (352 победы), Г. Баркхорном (301) или В. Новотны (250) кажутся зелеными первокурсниками летных училищ.

Впору открыть пельку и наслаждаться подвигами гитлеровских соколов, что многие и делают. Панове, но ведь голова не только для алкания «Оболони» предназначена!

Давайте подумаем, почему немцы по ходу войны для выдачи наградных знаков постоянно ужесточали требования? Дубовые листья добавляли к Рыцарскому Кресту на Восточном фронте в 1941 году за 40 сбитых самолетов, в 1942-м – за 100, а в 1944-м – флажок переместили на отметку 190.

По логике должно быть наоборот, ведь по техническим характеристикам наши самолеты к 1944 году, по крайней мере, не уступали немецким, а значит, сбивать их стало тяжелее.

Причина ужесточения требований в банальных приписках, которыми ужасно грешили на Восточном фронте немецкие летчики. Заниматься очковтирательством на Западном фронте было куда опаснее. Рискни въяремить в отчетности звонкую викторию – и мощное английское радиовещание на Германию осрамило бы «писунов» на всю Европу. Потому на Западе сим «рыцарским» делом занимались в пределах статистической погрешности.

Известен курьезный случай, приведенный в английских источниках, после которого немцы усмирили тягу к туфтоварению. На Севере Африки в августе 1942 года обер-лейтенант Фогель со своим звеном пристрастился после каждого вылета на задание рапортовать о ярких воздушных победах. За месяц он и его три подельника доложили о 65 «заваленных» самолетах англичан. На головы баснописцев сыпались награды. Бриты возмутились в СМИ. «Асов» свои строго допросили, те признались, что боекомплект расходовали большей частью стрельбой по барханам. Звено писателей-фантастов расформировали и разбросали по разным частям Восточного фронта.

В Красной армии в то время подобные художества закончились бы штрафбатом (в лучшем случае). Почему? А потому что каждый сбитый самолет, подтвержденный различными документами (свидетелями боя, наземными службами, фотопулеметом – причем это в последнюю очередь), щедро оплачивался сталинской казной.

За поверженный истребитель давали 1 тыс. рублей, за двухмоторный самолет – 2 тыс. руб. Начфины люто следили за исполнением финансовой дисциплины. Они не горели желанием из-за невинных приписок к послужному списку асов с ППШ на перевес и с именем вождя на устах штурмовать в составе штрафбата высотки.

Александр Иванович Покрышкин всю свою жизнь считал, что сбил 70, а не 59 фашистов. Но начальство отказывалось к его боевому списку дописывать самолеты, срезанные в групповых боях. Да что там Покрышкин, когда дорисовать не рискнули даже сыну Верховного Василию Сталину. Он так и закончил войну с 3 «мессерами» и не мог называться асом. Для этого требовалось организовать 10 факелов из вражеских машин.

Одно дело голосом Левитана наводить ретушь в сообщениях Совинформбюро (однако, законы пропаганды), другое – верзить неподобное в служебных документах.

И ещё такой ехидный вопрос на засыпку: почему германские асы, за раз сбивавшие на Восточном фронте русские самолеты целыми эскадрильями, после перевода их (яко лучших) на Западный фронт для борьбы с «летающими крепостями» американцев, становились вдруг совершенно бесплодными?

Знаменитый Новотны, три неполных года неустанно корпевший на советском фронте над заполнением аж 255 победных анкет, за восемь месяцев боев на Западном фронте, находясь в полку реактивных истребителей, не сбил ни одного противника! Так и погиб бедолага, не отметив ни одной победы. То же и с другими знаменитостями.

Американцы, изучая летную книжку «великого» аса Хартманна, попавшую вместе с хозяином к ним плен, пришли к выводу, что «наци» нахально приукрасил свой послужной список. Графа книжки, где указывались типы сбитых самолетов, в большинстве случаев пустовала.

И еще любопытная деталь: у немца практически не было сбитых бомбардировщиков (включая штурмовиков Ил-2, о котором немцы говорили, что его сбить, что поцеловать разъяренного ежа) – 8 % от общего числа побед. А ведь именно «бомберы» должны были преобладать в списках настоящих асов, для того их и называют гордым словом «истребители». Бойтесь фрицев, брехню приносящих.

Во славу Т-34 замолвим слово

Многие из читателей наверняка знают о таком понятии, как технологичность. Однако для расслабленного поколения, не видевшего в глаза металлорежущий станок, поясню просто. Если русский фрезеровщик за одну установку, т. е. не меняя положения закрепленной на столе заготовки, 1-2 фрезами проводил полную операционную обработку заготовки, а его немецкий коллега вел фрезеровку подобной детали с несколькими переустановками целым набором специальных фрез, да ещё с использованием спецоснастки, то в первом случае деталь имела основания называться более технологичной. А из более технологичных деталей получалось в сборе более дешевое изделие. Тридцатьчетверка была гораздо технологичнее своего соперника Т-V («Пантера»), рожденного как немецкий ответ русскому танковому гению.

В итоге у русских получился танк Т-34-85 себестоимостью в 25 тыс. долларов, а у немцев «Пантера» тянула материальных ресурсов на 52 тыс. долл. Немцы на 1,7 млн. станках в 1943-1945 гг. выпустили всего 5976 «Пантер», а русские с 1944 года по июль 1945 г. на 0,8 млн. станках изготовили 21,1 тысячи Т-34-85, которые не уступали в огневой мощи «Пантерам» (коэффициент 102,7 в пользу тридцатьчетверки) – в общей бронезащите, а не только лобовой части башни (к. 118,3) и маневренности (к. 103,5).

Понятие «лучший танк» – это комплексный взгляд, включающий далеко не только огневую мощь, но и другие параметры, в том числе не в последнюю очередь и экономические. Немцы ими или пренебрегли, или им было слабо рационально мыслить. На выходе Вермахт получил танки обороны, а не наступления, т. к. для экипажей «Пантер» и Т-VI («Тигр») проблемой было преодолеть расстояние в 200-300 км и серьезно не поковыряться в моторе и ходовой части.

Серийные Т-34-85 в полтора-два раза перекрывали гарантийные сроки эксплуатации. Для тридцатьчетверки являлось нормой без серьезного ремонта отработать до 350–400 моточасов. Такой «коэффициент прочности» техники позволял Жукову и Коневу без оглядки на ремонтные базы проводить каскад наступательных операций, не давая противнику перевести дух.

Недостаточно с расстояния 1,5-2 км из-за кустов убойно шмалять в противника, необходима ещё маневренность, дальность хода, надёжность в эксплуатации, заложенный в машину потенциал развития, технологичность, ремонтопригодность и другие характеристики. Именно они и определили превосходство Т-34-85 над «Пантерой».

В тотальной войне моторов именно лучшие технико-технологические показатели русского танка, при сопоставимой огневой мощи, а не пресловутая гора трупов решающим образом способствовали тому, что над Рейхстагом взметнулся алый стяг Победы, а тридцатьчетверка стяжала славу лучшего танка Второй мировой войны.

Антон Дальский, From-UA